Online

      Все, что у меня есть — это моя чертова гитара и человек, который находится в тысячи ебаных километров от меня. А мне большего и не надо.       Я не помню ни единого дня с момента нашего совершенно случайного знакомства, когда бы мы не переписывались. О чем? Обо всем на свете: о музыке, об обществе, о погоде… обо всем, о чем, блять, вообще только можно было вести разговор. Его страница буквально никогда не закрывалась в моем компьютере, и я мог часами сидеть, ожидая его ответа, судорожно обновляя сайт каждую минуту с одной единственной мыслью: «Ну, вот сейчас точно ответит».       И он отвечал. Извинялся за то, что его не было некоторое время. А я писал в ответ, что все в полном порядке, словно все это время в моей голове не было около тысячи тревожных мыслей о том, что он попросту забыл обо мне. О том, что он отвечает мне лишь только потому что я та еще заноза в заднице, а парень всего лишь, из вежливости, не хочет обижать меня. О том, что я ему нахер не сдался.       Но я никогда напрямую не спрашивал у него ответы на все эти вопросы, боясь, правда, очень сильно боясь услышать правду, которая, казалось, буквально плавала на поверхности. Я только намекал на это, но он говорил, что я много значу для него. Но этого было недостаточно, чтобы убить этого Монстра в моей голове. Он силен и страшен. И имя ему — паранойя.       Именно эта хуйня больше всего отравляет мою жизнь. И я видел, как он отчаянно пытался бороться с этим. Но все безуспешно. Я в очередной раз смотрел на пугающую до дрожи надпись «был в сети 6 часов 34 минуты назад», надеясь, что с ним все хорошо. А ведь я столько всего мог себе напридумать! Ему стало плохо, или же я действительно заебал его… Или он спит… Блять, а может, его инопланетяне похитили! А может… А, нет, он просто был на парах: он только что написал мне об этом, в очередной раз извиняясь. А я в очередной раз сделал вид, что все хорошо.       Мы общаемся уже год. Чертов, мать его, год я и Джерард Уэй являемся друзьями. Друзьями по переписке… звучит так грустно, на самом то деле. Но в один момент он просто разрушил все. Перевернул мою чертову жизнь с ног на голову, причем так спокойно и непринужденно, словно все так и должно быть. Он сказал, что купил билет на самолет. А я не мог перестать плакать. От ебаного счастья.       Этот месяц был самым гадким за всю мою жизнь. Ожидание сжирало меня изнутри, а тревожные мысли плясали ебаные танцы у меня в голове. «Нет, но когда он тебя увидит, он точно развернется и уйдет»… «Вы не поладите»… «Как только ты откроешь свой рот, он развернется и уйдет»… «Смирись, он наверняка не целенаправленно едет к тебе. К кому-то другому… а к тебе, так уж и быть, решил заскочить на часик».       И ведь не было повода думать обо всем этом в таком ключе, но мой Монстр не унимался, безостановочно генерируя все новые и новые мысли, одна абсурднее другой. Но во всем этом был смысл, и от осознания этого мне становилось плохо.       Я не рассказывал ему ни единую мысль из всей этой адской кучи. Я лишь сам плавал в этом океане дерьма, который выдумал сам. Не хотел его в это втягивать. Потому что, если бы я всегда рассказывал ему обо всем, что творится в моей чертовой голове, он бы точно отвернулся от меня. И не потому что он плохой человек, нет. Просто любой бы отвернулся.       Я думаю слишком много, и это не есть хорошо.       Я прекрасно помню последние дни перед нашей встречей. Я так волновался и чертовски сильно боялся, что стал отвечать ему чересчур кратко и даже, наверное, сухо, из-за чего почти постоянно получал в ответ «Что-то случилось?», «Все в порядке?»       А все ли в порядке? Нет, блять, нихуя не в порядке. Я совсем не в порядке. Ведь я вот-вот потеряю единственного друга. Потому что Джерард точно разочаруется во мне. Любой бы разочаровался, увидев перед собой такое… зрелище.       Но я писал, что со мной все хорошо. Лживая же я мразь! Чтоб меня переехал грузовик за такое! Но что я мог поделать, если рука буквально не поворачивалась написать хоть слово обо всем, что у меня действительно на душе. В такие моменты я просто брал в руки гитару и яростно, до приятной боли в кончиках пальцев, зажимал хорошо знакомые аккорды, полностью погружался в издаваемый мною же самим звук. Только так я мог заставить Монстра в голове заткнуться. Но ненадолго.       Я никогда не забуду, как стоял на улице около своего собственного дома и с замиранием сердца ждал, когда же он подъедет на такси. Мой мозг просто отключился, сердце остановилось. Казалось, я умер, стоя здесь и так мучительно долго (целых десять минут!) ожидая его.       Но как же я ошибался. Ведь умер я чуть позже.       И вот машина подъехала. Да-да. Вот тогда я умер. Умер и воскрес в один момент. А из машины вылез он, Джерард, мать его, Уэй. Тот самый, с которым я общался уже чуть больше года. Тот самый, который стал моим ебаным смыслом жизни. Причина, по которой я продолжаю свое жалкое существование. Улыбка сама родилась на моем лице, а из глаз потекли слезы, которые я попросту не мог контролировать. И чувствовал себя полным дебилом из-за этого. Но потом я увидел, что он тоже улыбается и плачет.       Он просто подошел и обнял меня, не прекращая свою «истерику». И это были самые, блять, теплые объятия в мире! Мы не проронили ни слова, оба отчаянно пытались успокоиться, но получалось примерно нихуя. Я действительно никогда не чувствовал ничего подобного. Ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на это. Я был готов взорваться: я был безумно счастлив. Счастлив настолько, что Монстр в моей голове наконец-то сдался и, нервно собирая свои вещи в большие чемоданы на колесиках, готовился съебаться из моей головы в закат далеко и надолго. Мне было плевать на все. И поэтому мы стояли на пороге моего дома, обнимались и рыдали. И что могло бы быть лучше этого? Я не могу представить. Похоже, я прожил всю свою долгую и нудную жизнь только ради этого одного чертового момента. И я с уверенностью могу сказать, что оно того стоило.       Все, что у меня есть — это моя чертова гитара и человек, который находится так близко, как никогда ранее. А мне большего и не надо.