***
Вспышка света и рыжевласый стоит в каком-то помещении, и видит перед собой лежащего на диване парня, что слушает музыку. «Так, и это мой подопечный?» — недовольство во взгляде голубоглазого невозможно было не заметить. -"Осаму Дазай, возраст двадцать четыре года… Мда, ну и дрыщ. Но ладно, что там следующее? Устанавливаем контакт!» Сложа руки над головой парня, Чуя стал прислушался к своим ощущениям, ведь каждый ангел чувствует то, что и их подопечный. «Ничего. Пустота. Дыра.» — не зная как описать ту гамму эмоций, Чуя находит только такие синонимы, хоть и понимает, что и их недостаточно.- «Да что ты?..» — с мыслей его сбило действия этого парня. Шатен приподнял голову, открывая свои янтарные глаза, что, кажется, смотрят на весь мир со скукой. — О, рабочий день закончился, пора домой, — с дебильной улыбкой проговорил он, вставая и делая разминку для спины. — Чё? — рыжевласый выпал в осадок. -"Почему он так улыбается? Я ведь не чувствую его счастья!» Не понимая ничего, что сейчас перед ним происходит, ангел застыл на месте. Дазай стал уходить, а Чуя в панике полетел за ним, ведь: «Черт, я не установил полное взаимопонимание! Стой!» Но шатен его не слышал, а просто шел на выход из здания, на ходу прощаясь с парнем в очках.***
Чуя зло смотрит на своего подопечного, что открывает дверь своей квартиры. Целый час рыжевласый летал за ним по всем закоулкам города и при этом не слыша ни одной мысли шатена. — Эй, ты хоть когда-нибудь думаешь?! — бесясь, ангел влетел в идеально чистую квартиру, что напоминала не жилое помещение, а только продаваемый макет. — Э? Как только Осаму переступил порог квартиры, Чуя почувствовал непонятный червячок, что копошился в его сердце. — Какое же неприятное чувство, прекрати его испытывать, — позабыв, что люди не видят и не слышат таких, как он, рыжевласый стал обращаться к шатену. — Ты меня не слыш?.- крылатый застыл. Улыбка… Улыбка, что была на лице у янтароглазого все время, что тот с ним летал, испарилась, оставляя за собой холодное, выразительно красивое лицо. «Ту-дум» Сердце голубоглазого застучало в разы быстрей, щеки запылали и он, чтобы отвлечься, отвернулся.***
Час ночи, Чуя сидит на коленях перед безразличным Осаму весь в слезах. Он скулит и молит о том, чтобы вся эта боль, что обрушилась на него, исчезла. Закрывает свои уши, чтобы не слышать мыслей, что приходят в голову его подопечного и с ужасом глядит на то, как тот спокойно попивает кофе, в то время, как сам Чуя, готов вонзить в свое тело ту же ручку, которой ДАЗАЙ записывает новую строчку в своем блокноте. — Заткнись, не думай, умоляю,— вгрызаясь своими ногтями в кожу головы, оттягивая волосы, рыжевласый бьётся головой об пол, в то время как в ней все приходят новые мысли, что причиняют неимоверную душевную боль. — Почему я живу, на этом бренном свете? Хочу жить, но смерть манит меня к себе своим безразличием… Я мертв в душе, но жив при этом сражаюсь со своим личным демоном, ради того чтобы не оказаться в котле. И все ради чего? Ради того чтобы получить больше боли в ответ и на шаг приблизится к своей мечте. Чуя готов был биться в конвульсиях, ведь он и помыслить не мог, что такая боль существует, потому что ни разу ее не ощущал.***
На утро Чуя удивлялся от того, что вся боль пропала, оставив от себя лишь лёгкий налет, неприятное послевкусие. — Э? Ты обуваешься? Ты ночь не спал, ау! — еле вставая на шаткие ноги, возмущался рыжевласый, разминая свои крылья. На его щеках все ещё были следы от дорожек соленых слёз. — Ты вообще человек?! — от переизбытка чувств, нервы голубоглазого сдают и он орет на того, кто его не слышит и даже не подозревает о существовании. Поэтому Осаму просто продолжает обуваться, а после выходит из квартиры. Чуя летит за ним.***
День пролетел в ленивом темпе, его подопечный спал, бесил парня в очках, по имени Куникида, а так же давал наставления платиновому блондину. — Ты вообще кто? — рыжевласый все ещё возмущался, все же, пережив прошлую ночь, он можно сказать расшатал себе нервы, от чего картина мира немного изменилась, не на сто восемьдесят градусов конечно, но сорок так точно. Дазай стал собираться домой, опять с дебильной улыбкой на лице. По спине Чуи потек холодный, липкий пот страха, предвкушения чего-то неизведанного. Но он продолжал мужественно ждать подопечного и внутренне себе сказал, что если прошлая ночь повторится, то он справится.***
Не справился. Синеглазый опять согнут в три погибели и, закусывая свою губу, слушает крики, что один за другой всплывают в его голове. — Почему ты их вспоминаешь?! — в непонимании орет он, сжимая голову в тисках рук, до физический боли, что никак не перекрывает моральную. — Ты… Прекрати! — голос срывается, становясь хриплым, но рыжий продолжает орать, в то время как шатен мирно, с отсутствующем взглядом пьет виски, под цвет своих глаз.***
Так проходил день за днём, неделя за неделей. Чуя устал, его опустошили, отобрали в его мире краски… И кто? Те кто причинил боль его подопечному. — Тебе что, весь мир не мил? — однажды спросил ангел, но ответа не было. Тогда он посмотрел на небо, в то место где светило темное солнце. В его глазах предательски защипало. — Поздравляю тебя, для меня тоже…***
Весь в синяках Чуя сидит перед коленями Дазая, что просто рыдал. — Не плачь, дорогой мой, — пытался успокоить его рыжевласый, хотя сам плакал, так что еле дышал. — Я с тобой, я тебя не брошу, молю услышь… — Ода… — хриплым голосом шептал Осаму, отпивая из горла бутылки новый глоток виски. — Это я виноват… — Боже, нет, не ты, — голубоглазый устал, он хочет, чтобы этот человек почувствовал себя хорошо, но не понимает как. За окном произошла вспышка молнии, а за ней последовал гром. А в темной комнате, сидя на полу, уснули двое, ангел и человек.***
Прозвенел колокольчик, в заведение вошёл рыжий парень и целенаправленно пошел в сторону шатена, что сидел за барной стойкой и пил янтарный напиток. — Йо, — садясь возле него, проговорил юноша, а после, сделав жест рукой, заказал себе «красное вино». — Мы знакомы? — спросил янтароглазый. — Нет, но сейчас познакомимся, я Чуя Накахара, а ты? — Осаму Дазай, — ответил ему шатен, после же они сидели молча, каждый думая о своем.***
С того дня, как Чуя познакомился со своим подопечным, нарушив один из божественных запретов, прошел месяц. Ежедневно, на протяжении всего времени, он вылавливал того на улице, в баре и просто говорил, из-за того, что не знал, что ещё делать. Ещё рыжий ловил себя на том, что часто стал рассматривать спящее лицо шатена, да и ловил себя на желании войти к нему в душ. Но вовремя себя отдергивал. — Чуя, — за спиной ангела послышался чей-то голос, он почувствовал спиной толчок. Вспышка света, визг шин, мат и темнота.***
— Чуя, — рыжевласый открыл глаза и ужаснулся, перед ним на корточках сидел серафим. — Ты нарушил запрет божий, об трансформации в смертную плоть. — Что произошло? — перебивая семикрылого, в панике спросил синеглазый. Серафиму это не понравилось, но он спокойно стал отвечать. — Чтобы вызволить тебя из нее, нам пришлось убить ее, дитя божье. — Ч-что? — его глаза от удивления распахнулись, дыхание сперлось, а сердце сжали тиски. — Да, не стоило тебя назначать ангелом того смертного, не стоило… А сейчас, отправляйся в чистилище, замаливай у Бога прощение. Чуя не шевелился, так как чувствовал неимоверную боль. По его позвоночнику прошла рябь, а крылья била судорога. — Кха, — из его рта вырвался кашель крови, а в висках застучало. Серафим удивился, а после закричал: — Лекаря!***
Чуя был готов умереть от гаммы эмоций, что испытывал его подопечный и крика. Крика ужаса и неверия, что издал Дазай, когда первый увидел холодный труп синеглазого. — Д-дазай, — метался ангел в полубреду, произнося имя человека, что занял особенное место в его сердце.***
Прошел месяц, Чуя с ужасом бежал в нейтральную зону, так как почувствовал обрыв связи, что обозначал смерть. «Только бы успеть.» — он бежал на пике своих возможностей, так как крылья за его спиной были сломаны, все же месяц в чистилище, а после побег никому легко не давались. За его его спиной летели три архангела, что бы вернуть того на путь истинный, либо бросить в ад. Чуя уже отчаялся, как на горизонте заметил темную знакомую шевелюру. — Дазай! — тот обернулся, а рыжевласый сделал последний рывок, падая тому в руки. — Чуя? — шатен неверяще смотрел на того, кто за месяц пробился в его сердце. — Э-это ты? — из его глаз полились слезы. Рыжий удивлённо смотрит в ответ, а после, схватив того за волосы, прижимает к своим губам в страстном поцелуе.***
И так они вместе пали в ад. Дазай за самоубийство, Чуя — за отказ от божьих правил и любовь к человеку.