Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Этой ночью Гермиона не выспалась. За вечер она перебрала все талмуды по зельеварению, которые нашла в библиотеке аврората. Ее интересовал взгляд на зелья сквозь призму магловских знаний, и Гермиона не представляла, где найти нужную информацию. Она подала запрос в большую библиотеку Министерства, но из-за разрухи, царящей вокруг, такие запросы могли обрабатываться неделями. У нее не было столько времени! То есть время было, а терпения не было – хотелось решить задачу побыстрее. Нужно выяснить, насколько Оборотное перестраивает тело. Неужели никто из зельеваров до сих пор не ответил на этот вопрос? Если перестройка идет на уровне ДНК, то получается, кто бы ни пытался спрятаться под личиной Драко Малфоя – именно Драко сочтут отцом ребенка Джинни. Если же перестройка только внешняя, то версию про Пэнси или Дафну, которая казалась тем более стройной, чем больше Гермиона об этом думала (даже замечание Драко «целуется как девчонка» сюда можно приплести!), придется отбросить, потому что… ммм… встретились два женских набора хромосом. Голова пухла, тело требовало отдыха, но когда Гермиона усилием воли отбрасывала размышления, чтобы поспать, перед ее мысленным взором возникал почти обнаженный Драко Малфой, провоцируя совсем не способствующие спокойному сну мысли. Гермиона яростно выпроваживала образ из головы, но от Драко Малфоя размышления опять возвращались к Оборотному зелью и уровню перестройки организма – организма Драко Малфоя. Заснула Гермиона, когда стало совсем светло, а через два часа ее поднял будильник. И первая же утренняя мысль (что за наваждение!) посвящалась слизеринскому хорьку. Нужно было не забыть поздравить его с восемнадцатилетием. Должна ли она что-то подарить имениннику? Драко вернулся в ее жизнь на днях, ранее они никогда не были дружны. Да и что дарить тому, кто всю жизнь не знал ни в чем отказа? Дарить желательно то, чего у человека нет… Чего у него нет? Совесть не в счет. Идея посетила внезапно… Гермиона бодро подскочила с постели, крякнула от боли в спине и (чтоб его!) снова подумала о гаде, нежащемся в отличной хогвартской кровати. Последнее время она ночевала в номере «Дырявого котла». До середины мая Гермиона обитала в Норе вместе с Уизли, но после того, как в отношениях с Роном были расставлены все точки над «і» и случилась ссора, это стало… неудобно. Грейнджер по-прежнему заглядывала в семейное гнездо Уизли чуть ли не ежедневно, чтобы помочь и поддержать, а иногда просто отдохнуть во дворе, но жить там больше не могла. Дом родителей давно продали, а сами они понятия не имели о том, что в далекой Британии у них есть дочь, то есть идти ей было некуда. Можно было, конечно, поселиться с Гарри на Гриммо. И если бы друг узнал, где ночует Гермиона, он бы настоял на этом, но… не после неприятного разговора. Гермиона задумалась, не попросить ли директора Макгонагалл выделить ей комнату в школе (в конце концов, если школу используют как приют для недопожирателей, почему не приютить члена Ордена?), но решила отложить размышления на потом. Ее ждали библиотека, Робардс и Малфой, впрочем, это была лишь фигура речи – ни библиотека, ни начальник аврората, ни бывший однокурсник ее не ждали. В Хогвартс она аппарировала уже в хорошем настроении, убедившись, что знания основ генетики остались при ней, и разжившись подписанной Робардсом бумагой. На ее в общем-то нелепое предложение начальник аврората ответил согласием, а чтобы она не пала жертвой своей доверчивости или самоуверенности, обучил нескольким полезным заклинаниям. По дороге к апартаментам Драко Гермиона встретила профессора Слагхорна. Увидев зельевара, она воодушевилась еще больше. Вот кто ей нужен! Но не тут-то было: Гораций сначала смутился оттого, что не может дать ей ответ на вопрос, а затем выразил возмущение тем, что она посмела приплести магловские изыскания к благородной науке зельеварения. К Малфою она влетела уже скорее раздраженная, чем радостная, и с порога набросилась отнюдь не с поздравлениями. В тот момент факт дня рождения был забыт, вытеснен обидой на ограниченность волшебников. И один такой ограниченный, в силу своего неправильного воспитания, находился рядом с ней. На свою беду. Вот и огреб за всех – так ему и надо. Гермиона, не размениваясь на вступление, со скоростью пулемета вывалила на малфоевскую белобрысую голову шокирующую информацию: очень возможно, ребенок Джинни – и его ребенок тоже, но узнать наверняка пока не получается, поскольку маги, кичащиеся безупречными родословными, не удосужились изучить тонкости генетики, а тем более разобраться в механизме перевоплощения под обороткой. Огорошенный Малфой так и застыл с открытым ртом. Воспользовавшись состоянием слушателя, Гермиона объяснила, что такое гены, хромосомы, ДНК и РНК, и он – видимо, все еще от шока – не перебил ее ни разу. – Странная потребность рассматривать человека на таком мельчайшем уровне, – было единственным комментарием к ее лекции. – Как ты не понимаешь!.. – начала Гермиона следующую лекцию. – Именно благодаря этим знаниям стало возможным точно определить… – Да все я понял, – отмахнулся Малфой вполне миролюбиво, и ожидавшая сопротивления Грейнджер сдулась. – Удивлена, что ты не пытаешься отрицать магловскую науку, – не удержалась от едкого комментария. – У Снейпа полно магловских учебников, я тут уже кое-что почитал интереса ради, – пожал плечами он. – Снейп… – у Гермионы возникла безумная идея. Видимо, она в этот момент как-то странно смотрела на Драко, потому что тот криво усмехнулся и поделился наблюдениями: – Ты точно так же на меня вылупилась, когда решила, что нам необходимо ознакомиться с воспоминанием мелкой Уизли о близости. Следовательно, сейчас замышляешь что-то… – он замолчал, подбирая то ли емкое, то ли обидное слово, – неразумное. Видимо, все-таки необидное. Иначе следует признать, что он теряет хватку. – Снейп был полукровкой, – выдохнула Гермиона. – И?.. – этот жест она уже запомнила, Малфой побуждал ее к продолжению мысли. – Он мог рассматривать влияние зелья в разрезе химии, биологии, физики... – Мне не встречалось подобных работ, но… – Драко задумался, – в его доме в Паучьем Тупике работ гораздо больше, и кроме того есть портрет. Сейчас он, вероятно, стал живым. Гипотетически ты могла бы спросить… – Как туда попасть? – Этого не подскажу. Нужно узнать, кто унаследовал его имущество… Вообще-то не факт, что профессор тебе поможет, не факт, что вообще захочет с тобой разговаривать. Последнее Гермиона уже пропустила мимо ушей. Она вовсю обдумывала, как добраться до живого портрета покойного Снейпа. – Да и вообще он отрекся от отца, так что полукровкой был только… – Переливание крови он себе вряд ли делал. Значит, полукровка, – фыркнула Гермиона. – Но меня не состав его крови интересует, он должен был учиться в магловской начальной школе и получить соответствующие знания. – Не скажи, Грейнджер, есть ритуалы… Гермиона была уже вся в своей новой идее и пропустила фразу Малфоя мимо ушей. Вот только по всему выходило, что быстро добраться до портрета ей не удастся. – Ритуалы, – как попугай повторил Малфой. – Ритуалы. Гермиона удивленно посмотрела на него. – Ты так мне голову заморочила своими магловскими изысканиями, что я сообразил не сразу! Есть ритуалы и зелья для подтверждения отцовства! Не знаю, найду ли я тут описание темных родовых ритуалов, но у Снейпа отличная подборка трудов по зельеварению. У Гермионы мелькнула совсем неожиданная мысль, что они с Малфоем отличная команда: он знаком с магическими методами, она – с магловским подходом. – Зелья, зелья… это должно быть что-то на крови. Кровь… – продолжал размышлять вслух Малфой, картинно забросив руку за голову. Повторяющий одни и те же слова и манерничающий Малфой походил на дивный плод адюльтера попугая с павлином. Да что за день такой – все мысли в генетику! День... День рождения! – Малфой, прости! – вышибла она парня из задумчивости резким вскриком. – С днем рождения тебя! Что теперь сделать? Рассказать о подарке, пожать руку, поцеловать, прости Мерлин, в щеку или обнять? Как поздравляют с днем рождения бывших врагов? Бывших ли? Врагов ли? Действуя с осторожностью магозоолога в вольере с норовистым гиппогрифом, она приблизилась к Драко и несмело обняла. И… ничего. Под ее руками тело стало напряженным, как взведенная пружина, а затем по нему пробежала дрожь. Ни движения в ответ! Ну конечно, наверное, ему противно, она ведь по-прежнему грязнокровка. Чего она ожидала? Почему вдруг стало так обидно? Гермиона резко отстранилась. – Стой! – Малфой перехватил оба ее запястья одной рукой и вернул ладони на те места, где они только что были, но смотрел не на нее, а будто бы внутрь себя и оставался напряженным. Убедившись, что Гермиона не убирает рук, несмело положил свои ей на лопатки, не пытаясь привлечь к себе, снова прислушиваясь к ощущениям. Грейнджер почувствовала себя подопытной зверушкой, и от этой мысли обида усилилась стократ.