Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Шепнув Малфою, что еще вернется, Гермиона выскочила вслед за Гарри. Трудно было сказать, какая из перспектив смущала ее больше: остаться наедине с Драко после довольно… интимной сцены с кольцом или уйти с Гарри (с Гарри все было адски неловким – и ситуация между ними, и то, чему он стал свидетелем). – Ну… – нарушил молчание друг, когда портрет за их спинами встал на место, а они медленно двинулись по коридору, стараясь держаться на некотором расстоянии, – все это довольно… занимательно. Что она знала о неловкости до этого момента?.. – Тебе сказать, на что это было похоже? – предпринял Гарри повторную попытку разрядить обстановку. Гермиона остановилась, уперла кулаки в бока и одарила Поттера тяжелым взглядом. – Знаю! – ответила она резче, чем хотелось, и повторила более мягко: – Знаю. Но это совсем не то… – …что я подумал. – Поттер! – Гермиона пихнула его под ребро. Гарри притворно ойкнул, усмехнулся, и Гермиона почувствовала, что легкость, которая всегда была в их общении, частично возвращается. – Во-первых, это правая рука, – попыталась она защититься, – во-вторых, указательный палец. – Не нужно передо мной оправдываться. Я в общем-то всего лишь о том, что ваше общение с Малфоем кажется… близким. Гермиона едва не выпалила язвительное «Ревнуешь?», но успела удержать неуместное теперь слово на языке. – Все просто, – пожала плечами она, – я нужна ему: героиня войны, репутация, всякое такое… Он нужен мне, – Грейнджер осеклась, не может же она выдать тайну Джинни, – чтобы постоянно быть чем-то занятой. Малфой не так плох при ближайшем рассмотрении, и если я могу ему помочь, то я хочу ему помочь. Мы с ним взялись готовиться к ЖАБА, хотим сдать больше, чем… – Итак, Малфой – твое очередное ГАВНЭ, – перебил Гарри. – Не ГАВНЭ, а… – Гермиона увидела дразнящую улыбку друга и ответила такой же. Эх, наверное, все было бы намного проще, влюбись она в Гарри, но сердцу не прикажешь. Ей совсем не понравился ход собственных мыслей. – А ты чем живешь? – перевела она тему. – Как ты работаешь с воспоминаниями Нарциссы, если Омут у нас с Др... в гостиной Снейпа? – Напрямую, – пожал плечами Гарри, – Нарцисса хороша в легилименции, помогает мне понять принцип работы с мыслеобразами. В благодарность за наши свидетельства. Она терпеливее Снейпа, я делаю успехи. Не то чтобы я хотел снова погружаться в это дерьмо. Тема дерьма, в которое не хотелось погружаться, тоже не была приемлемой. Снова повисло неловкое молчание, и Гарри предпринял очередную попытку его преодолеть: – Чем занимаешься, кроме наблюдения за хорьками в неволе? – Да так… Навещаю Джин в Норе, помогаю ей… – черт, не разговор – минное поле, не может же она рассказать Гарри про свое основное расследование! – готовиться к новому учебному году. Их же и не учили толком… – Гермиона! – поттеровские глаза блеснули из-под очков на манер дамблдоровских, а в голосе прозвучала укоризна. – Джинни не собирается возвращаться в школу. – Откуда ты… – Тоже навещал… Вчера. Грейнджер замерла с полуоткрытым ртом, не смея задать вопрос. – Мы обсудили кое-какие моменты, – Гарри спрятал глаза и остановился. – После нашего с тобой разговора… – Гермиона дернулась, но друг успокаивающе похлопал ее по руке, – я понял, что нельзя оставлять многоточия в отношениях. – Многоточия в отношениях, – повторила она за Гарри. – Когда ты научился так красиво говорить? Гермиона не смотрела на спутника, но не сомневалась, что сейчас он снова пожал плечами. – Ну и… Джин мне рассказала. – Что именно? – О своем положении. – А… – ей пришлось сдержать себя, мало ли что Гарри подразумевал под словом «положение». – И как ты?.. – воспринял, относишься к этому, к чему – этому? Гермиона не стала договаривать фразу, чтобы друг ответил на тот вопрос, который уловит в ее недосказанности. – В шоке, конечно. Но сама Джинни так спокойна, что я вроде как тоже быстро взял себя в руки. Нет. Все-таки нужно было прояснить… – А она сказала тебе, кто… – ...отец? Сказала, что не знает, что ей неприятна эта тема и что ты одержима идеей узнать. Добавишь что-то к перечисленному? – не сдержал он любопытства. Гермиона помотала головой. Выходит, Джинни не стала раскрывать Гарри все карты, но факт беременности озвучила. Значит ли это, что она рассматривает его как запасной вариант?.. – Я предложил ей брак, она отказалась. Гермиона была удивлена. Теория рассыпалась, не успев сформироваться. – Это ведь не было... насилием? Успокой меня, – голос Гарри прозвучал жалобно. – Не было. – И отец – не Малфой, да? – продолжил наседать Поттер. – Будь это он, вряд ли ты была бы с ним… так любезна. Гермионе, с одной стороны, стало легче – Гарри полностью сконцентрировался на истории Джинни, но с другой – выдать тайну про увлечение Рыжика бывшим школьным врагом она не могла даже Гарри. – Не Малфой, – краткость – сестра, в данном случае, дружбы (или как назвать то, что связывает ее с Джинни?). – Я как бы знал, но на всякий случай уточнил. – «Как бы знал»? – вскинула бровь Гермиона, с ужасом понимая, что копирует мимику и интонацию Драко. – Я осторожно затронул тему в разговоре с миссис Малфой… Гермиона не сдержала недоверчивого смешка. Уж она-то имела представление о талантах Гарри что-то выведать «осторожно», и снова ее мысли озвучивал манерно растягивающий слова противный голос… Друг проигнорировал недоверие к его шпионским талантам. – Нарцисса сказала, что в богатых чистокровных семьях наследники носят специальные артефакты, чтобы... ну... У Гермионы тоже были проблемы с осторожностью, потому что она открыто посмотрела на малфоевское кольцо. – А-а-а, – глубокомысленно изрек Гарри. – Смотрю, ты сблизился с Нарциссой, – в голос Гермионы пробрались нотки ревности. – А ты – с ее сыном, – парировал Гарри, заставив подругу покраснеть. – Так я не попрекаю, – объяснила Грейнджер, – просто удивляюсь. – Я тоже. Вот и поговорили… – Ну… я рада, что ты не стал мне рассказывать, что Драко Малфой – опасный и коварный Пожиратель и нужно держаться от него подальше. – Он же не дурак и, если память у него не как у курицы, должен помнить, что полтора месяца назад мы ему дважды спасли жизнь, несколько недель назад – скорее всего, обеспечили свободу, – будет неудивительно, если у Гарри после этого разговора продолжат дергаться плечи, – к тому же, – озорная улыбка тронула его черты, напоминая Гермионе про одиннадцатилетнего мальчишку, не пережившего еще всего того, что им потом довелось пережить, – у меня в голове теперь есть воспоминание, где трехлетний Драко Малфой клянется матери: «Вот выласту и буду внаменитый, как Галли Поттел». Гермиона захихикала, а потом разразилась хохотом, сгибаясь пополам. Отсмеявшись и встретившись глазами с довольным, что смог поднять ей настроение, Гарри, она сказала: – Обязательно использую это против него. – Попробует тебя обидеть, мы это воспоминание покажем всему магическому миру. Они вместе аппарировали в Министерство и разошлись. Гермиону грела мысль, что кризис отношений с Поттером остался в прошлом – Малфой бодрил, но ей не хватало тех, с кем прошла огонь и воду. Она еще не была готова возобновить общение в прежнем объеме, но теперь видела такую возможность в будущем. Это радовало. За время, проведенное в Отделе магического правопорядка, ее настроение с отметки «приподнятое» опустилось на отметку «отвратительное». Гермионе пришлось прождать полтора часа, пока клерк разобрался с процедурой (и все это время сотрудники отдела посматривали на нее так, словно она дракон с тремя головами), приложить перстень Малфоя к бесчисленному количеству пергаментов, подписать несколько бумаг, и только ради того, чтобы на выходе получить еще одну – с указанием явиться 30 июня в 15:00. Вернувшись в Хогвартс и рассказав о результате квеста Драко, почему-то следящему за ней с очень напряженным выражением лица, она вытащила его гулять – и ему, и ей нужно было развеяться. Более того, Гермиона проявила крайнюю щедрость и призвала из сарайчика возле стадиона метлу. – Не то, к чему привыкло ваше избалованное высочество, – съязвила она, наблюдая, с какой брезгливостью высокомерный сноб рассматривает инвентарь, – но бери что дают. Тот с дерзкой улыбкой вскочил на растрепанную метлу с одним упором для ноги и резко взмыл вверх. – Эй-эй! – забеспокоилась Гермиона, – двадцать шагов! Ты не можешь так… – но он уже спикировал вниз и завис в пяти футах от нее, удерживая метлу практически перпендикулярно земле. Гермионе стало плохо, и она предпочла отвернуться. Не тут-то было! Засранец стал наворачивать круги вокруг нее, поднимаясь по спирали, а затем резко бросаясь вниз. Гермиона зажмурилась и какое-то время провела в блаженной темноте. Глаза она распахнула, когда услышала смех. Такой удивительно чистый и заливистый, что сложно было соотнести его с поганцем Драко Малфоем, который снова пронесся мимо с совершенно счастливым выражением лица. Он дурачился и выпендривался в воздухе больше четверти часа, Грейнджер даже перестала хвататься попеременно то за сердце, то за горло и невольно заулыбалась. Высокомерный слизеринец вел себя как щенок, спущенный с поводка и резвящийся вокруг хозяина. В тот момент, когда это нелестное для их чистокровности сравнение сформировалось в голове у Гермионы, сумасшедший каскадер подлетел к ней, перевернулся вниз головой и завис на уровне ее лица с дурашливой гримасой. Возбужденный, разрумянившийся, с блестящими глазами, еще сильнее краснеющий от приливающей крови... Сердце Грейнджер сделало кульбит почище малфоевских, а горло сдавил спазм. Драко перевернулся, соскочил с неприятно затрещавшей метлы и, взяв Гермиону за плечи, резко притянул к себе, прошептав в самое ухо: – Спасибо! А потом… потом Гермиона почувствовала его губы на своих. Нежные и настойчивые одновременно. Здравый смысл приказывал немедленно оттолкнуть нахала. Здравый смысл объяснял порыв Малфоя всплеском адреналина, благодарностью, а то и вовсе просчитанной диверсией, чтобы окончательно сломать бывшую школьную соперницу. Но что-то другое, какая-то не подчиняющаяся рассудку часть сознания умоляла позволить себе маленькую слабость. Наверное, именно эта неподконтрольная рацио часть заставила Гермиону легонько двигать губами в ответ, уговаривая: «еще немножечко, еще капельку, са-амую чуточку и… все». Здравый смысл пробился сквозь туман удовольствия. Она должна, должна это прекратить раньше, чем все зайдет слишком далеко. Что этот наглый тип делает с ней? Зачем он так? – Хватит, Драко! Это уже перебор.