Созданы друг для друга

Утром Такасуги встал не с той ноги и едва не подвернул лодыжку. После вчерашнего хотелось полюбоваться садом и подумать о том, что делать с подаренным Хиджикатой мечом. Почему Хиджикате взбрело в голову подарить ему тачи? Ну да, красивый меч старинной работы известного мастера, с этими его полумесяцами на лезвии, но ведь форма клинка непригодна для боя. К тому же, перевязь для тачи неудобно носить. Но Хиджиката убежденно вещал, что они с этим мечом просто созданы друг для друга, и пусть Такасуги делает с ним что хочет, только не выпускает из дома. Он так заебал и Хиджикату, и его меч, что сил никаких нет. — Как я могу выпустить меч из дома? И как меч может заебать? Ты о чем вообще? — не понял Такасуги. — Опять эти сказки о живых мечах? Хиджиката натянуто улыбнулся, и на этом разговор был окончен. Когда Такасуги вышел на энгава, то с удивлением обнаружил, что там уже кто-то сидел, пил чай и любовался садом. Кто-то, кого он прежде не видел. — Вы, должно быть, новый меч, присаживайтесь, — любезно предложил этот кто-то. Такасуги послушно сел и взял себе чаю, искоса поглядывая на неизвестно откуда взявшегося в его доме человека: вид у него был весьма примечательный. Такасуги думал, что это он выделяется необычной одеждой, но этот самурай одевался по канонам Хэйана. Видимо, он был противником любых перемен, раз не мог носить обычное кимоно. — Вы давно вступили в Кихейтай? — спросил Такасуги. — Мне незнакомо ваше лицо. — Никогда не вступал. А у вас интересный узор. Бабочки, осыпающие лезвие, это должно быть, красиво. Такасуги перевёл взгляд на лежавший рядом с самураем меч. Это был меч, подаренный Хиджикатой. — Это мой новый меч, — мягко заметил он. — Вот как, — сказал самурай, останавливая на Такасуги пристальный взгляд. Вместо радужки у него были полумесяцы. Такасуги только сейчас обратил внимание, что узор на его верхних одеждах совпадает с узором на ножнах меча. — Ах, прошу простить. Я принял вас за меч, от вас исходит… м-м-м, такая аура, — он задумчиво смотрел на Такасуги, время от времени отпивая из чашки. Похоже, сад уже был ему не так интересен. — Вы?.. — Такасуги Шинске. — Я Мунечика Миказуки, ваш тачи. Хиджиката-сан был недоволен моим влиянием на его меч. Потому он и избавился от меня. Он сказал, что после бесед со мной Канесада становится тупым, сколько бы он его не затачивал. Странно, ведь я совсем не разговариваю с Канесадой, когда он ко мне приходит. Отчего бы ему становиться тупым? Такасуги слушал внимательно. Так вот оно что, значит, тот бред про ожившие мечи — реальность. И Миказуки один из таких мечей. — Мунечика-сан, а когда Канесада-сан приходит к вам поговорить, что вы делаете? — Да так же сижу, пью чай. — Я понял. А с Хиджикатой-саном вы так же… беседовали? Миказуки мягко улыбнулся. — О, похоже Хиджиката-сан вам что-то обо мне рассказывал. Но мне кажется, с вами-то мы найдём общий язык. Например, нам обоим нравится сад. — И чай, — согласился Такасуги. — Возможно, найдутся и другие общие… увлечения. — Возможно. Так они просидели долго, и уже к обеду Такасуги понял и почему они с Миказуки созданы друг для друга, и почему Хиджиката от него избавился. И почему меч может кого-то заебать, он тоже понял.