Баллада о королеве

I Окружен пустыней, древен, священ, В строгой любви своих держит детей Моя родина – огненный Калормен, Моя вера, душа и услада очей. Я в седло сел тогда же, как начал ходить, Сабли эфес – продолженьем руки. Я врагам пощады своим не дарил И в пустыне умел выживать без воды. Моя кровь горяча, мои очи – костер, Много душ загорелось от тех углей… Таш Не Знающий Промаха руку простер Над потомком дальним своих сыновей. Я богам был угоден, народу – люб, И готов был со временем царство взять. И в одном был уверен: свою судьбу, Что гнедого коня, – буду сам объезжать. II Ветер носит слова от базара к дворцам, И причудлив однажды прошелся слух. Говорят, что на Север весна пришла, Говорят, что Колдуньи пропал и дух, И на месте ее пришельцы сидят: Видом странны, манерами вовсе чудны. Наш визирь проворчал: «Не бывает так! Ведьму влёт не убить, знать, они – колдуны. Едва пара-другая минует лет, Девок – замуж, брату корона злата, А другому – стрела иль в ребро стилет: Разом двух королей не бывало пока». Мой отец – да будет он вечно жив – Усмехнулся только на те слова. А я вскоре и думать о них забыл: Что мне Север? Что глупая молва: Вознесет и охает в один момент, А на плаху отправив, жалеет вновь… Моя родина – огненный Калормен, Мне плевать на северных колдунов. III Расцветал жасмин, созревал миндаль, И песчаные бури вздымал песок. На висок мой упала белая прядь, И проходу не стало мне от вельмож. «Мой царевич, пора бы жениться вам!..» «Моя дочь цветет, как в степи весна…» «Сын, гарем ты с моим почти уравнял, Но наследнику всё же нужна жена». Не одна полетела чаша к стене И к пустым головам незваных сватов. Только проще саблей махать на коне, Чем от дворцовых отбиться льстецов. Кулаком ударил в витраж стекла: Разрази вас Таш, разнеси ваш дом!.. Я зарылся по самый тюрбан в дела – И наткнулся на старый свиток со львом. «От нарнийских владык – калорменским привет, Будем рады вас видеть…» Печати в ряд. Мы тогда только письменный дали ответ. Чем не повод от бабьего шума сбежать? Моя родина – огненный Калормен, Но и огонь может утомить. Я устал от сплетен, интриг, измен… Решено: на Север мой путь лежит. IV Я ходил как дурак головой крутил: Это где ж наши раньше были глаза? Калормен за богатство кровью платил, Только богатства доселе не знал. Как сумели они с той недавней весны Из холодной пустыни оазис создать? Может, в самом деле они колдуны?.. Да навряд ли – то смена времен и дат. Гостя встретили царски: вино рекой, Речи учтивы, скатерть полна… Толковать с королем хотел, тем, что второй. …Не успел – спустилась к гостям она. Много женщин в гареме ждало у окна, Еще больше желало в него попасть. Красоты навидался всякой сполна – Ни одна досель не имела власть. Я схватил их козла за колючий рукав: «Умоляю, скажи – она замужем?..» «Нет». Хвала Таш и таинственной Зардинах: С ее мужем драться не надобно мне. Много было там нелюдей и людей, Для меня же враз опустел целый зал. Я прошел сквозь танцоров строй – только к ней, И сложил свою саблю к ее ногам. «Мое сердце отныне в твоих руках, Завладей им, а нет – так пронзи и забудь». И блеснула улыбка в зеленых очах, И змеею коса скользнула на грудь. Говорят, что Север Востоку не друг, Говорят, говорят… Да что за печаль, Если мне за касание тонких рук Все богатства тисроков отдать не жаль? V Мой отец – да будет он вечно жив! – Покачал головой на моих гостей: «Сын, когда я тебе говорил «женись», Я твой выбор видел средь наших дев». Обуздав свой гнев, будто в море челн, Я с сыновней учтивостью так отвечал: «Моя родина – огненный Калормен, Мне для блага его жизни будет не жаль, Но жену я желаю сам выбирать. Ее титул с моим в один встанет ряд, Наши страны новый союз заключат». И кивнул мой отец: да случится так. Ночи наши северным не чета, Целовал ее жарче, чем солнца луч. И объятья свои мне открыла она, И от гордого сердца вручила ключ. И счастливей меня не осталось людей, Мне казалось – парю, не хожу по земле. И готовиться к свадьбе уж я повелел – Такой, чтоб гремела на весь Калормен. VI Будто громом ударило с ясных небес: Королева сбежала на Север в ночь – Ни записки, ни шпильки… как дернул бес!.. Там, где звезды светили, днем стало темно. Закипела в жилах горячая кровь: Чем таким я внезапно ей стал немил? Или мало под ноги бросал жемчугов, Иль на ложе мало ласки дарил? Что ж тогда обнимала так страстно в ответ И шептала: «услада моих очей»? Разве сердце – игрушка, признание – смех?.. И велел я войска скликать поскорей. Если имя теперь в позоре мое, Если стоит любовь моя стертый грош, Я сотру тот позор только кровью врагов – Кровью Севера – как велит Азарот. Я прославлю имя свое в войне, Если в мире прославить не суждено. Не подумала ты о своей стране! Не рыдай, королева, уж всё решено. Я, признаться, попав в очей твоих плен, Сам поверил – порвут неприязни оков Моя родина – огненный Калормен И твоя – Север, что цветет средь снегов. VII Двое суток скрипел на зубах песок. Солнце, конский пот, нет в колодцах воды… Но привычен к пустыне тарханов сонм: До Анварда мы всё же спокойно дошли. Только там ждала уже Севера рать – Кто-то всё же успел королей упредить… Неужели подумал – такая мура Калормена сынам велит отступить? Стены анвардского замка крепки, Но таран всё же крепче от сотни рук. Рухнули двери, слетели замки – И войска на поле сошлись в полукруг. Их мечи и наших клинков кровосток, Копья, кони, кольчуги… в очах рябит. Слишком много демонов их пришло. Вот тархан упал, вот другой убит… Я заметил реющий алый стяг И с мечом ее брата саблю скрестил. Пусть я битву, как видно, уже проиграл, Только как ты, беглянка, заголосишь, Когда вслед за гордой победной трубой Горькую новость тебе принесут?.. Ты с собой забрала мою честь и покой, Я жизнь брата теперь твоего заберу: Жестоким, но честным тот будет обмен. Очи твои будут долго рыдать. Моя родина – огненный Калормен – Не привыкла обиды легко прощать. Отступил, чтобы лучше обрушить удар, Попытался шагнуть – не пустила стена. Крюк проклятый в кольчуге дыру отыскал… Таш, да лучше б погибнуть минутой назад!.. VIII Плен позором для воина был всегда, Быть в плену у слабейшего – вдвое позор. Как мечтал я цепи свои разорвать И нелепых условий прервать приговор! Но крепко железо, и боги слабы – Власти нет у них в проклятом краю. Я готовился к худшим ударам судьбы – К пыткам, к боли… Я смерть ожидал свою. Но готовил рок мне иную роль: Милосердие, жалость… Да что за бред?! Вы мужчины иль дети? Эй, слушай, король, – Я как девку простую ее имел, И от стонов ее чуть не рухнул дворец!.. Думал – сразу меня он за дерзость убьет И в чертоги к Таш отправит вконец. Побледнел, скривил от горечи рот – Да и только… Не взялся даже за меч. Принц соседний – и тот уж с места вскочил. А за ним повел презанудную речь Арченландский король… Боги, дайте же сил! Я вскричал в ответ – метка Таш ладонь!.. Я грозил железом и злым огнем… И бесшумно в дверях появился он – Демон местный, что любит выглядеть львом. Страх прошел по спине: на клыках слюна, Каждый коготь – кинжал… Знать, всё сделает сам. Ну и смерть мне досталась – бесславна, дрянна! Хищник плоть разорвет на потеху врагам. Демон странные речи стал повторять. Обещал мне свободу – так сладко пел!.. Только богом, мол, надо его признать, И подачку принять от его королей. Я ответил: «Ты – бес, добрым людям презрен, Убирайся вон, я себя не предам! Моя родина – огненный Калормен, И я верен только его богам». Я не понял, с чего засмеялись вокруг, Только ноги внезапно не стали держать. Захотелось взвыть, как на руки взглянул, Да сумел по ослиному лишь заорать. IX Я морковку грыз и сено жевал, И репейник казался мне слаще, чем мед. Лишь ускорить время бесплодно мечтал – И настал наконец желанный рассвет. В храм меня привели, прямо к статуе Таш – И упала ослиная шкура к ногам. И громадная ахнула в голос толпа, И потом закричала славу богам. Я велел рассказать, что творится в стране: Урожай, налоги, границы, народ… А потом догадался спросить, где отец – Да живет… И замерло слово льдом. Не успел я даже отца проводить, В серой шкуре на день от него отстал… И, корону тисрока на лоб возложив, Окунулся в заботы и царства дела: Если десять миль – огневой чертой, Как мне власть в огромной стране сохранить?.. Я из воина знатным стал торгашом, Вместо сабли острым сделал язык: Подкуп, лесть, обещания, брань, обмен – Всё пустил я в ход, хоть тошнило – страсть. Моя родина – огненный Калормен – Не должна от несчастий моих страдать. Я спросил, как дела нарнийской земли. Как победа – не слишком ли плечи жмет? И услышал: пропали их короли – Разом четверо – уже ровно с год… X Моя свадьба гремела на весь Калормен, И дыханьем невесты качалась чадра. Я к ногам ее бросил без счета монет И все почести должные оказал. Через год она сына мне родила – Темноглазый, смуглый, лицом в меня… Его на руки взял – и вспомнил глаза Те, с зелеными искорками огня… Где ты бродишь теперь, королева моя? Что твой львиный демон тебе наплел? Ты ведь тоже сына родить мне могла… Что за страх тебя в ночь роковую увел? Я боялся встретить тебя в плену – Не хотел, чтобы видела мой позор. А теперь вот рад бы, да не могу – Хоть единый бы раз твой увидеть взор. Куда нынче ступает твоя нога?.. И без вас кто на Севере правит бал? Уж не тот ли шустрый сын рыбака, Что тарханов армию обогнал? С ним девчонка сбежала, как дикий зверь. Знал бы – выпорол дуру, вернул в отчий дом, И чтоб глаз не спускать… Ну да что уж теперь. После сечи не машут булатным клинком. Но послушай, о демон, ходящий в снегах: У меня растет сын, он упрям и смел. Надо мной посмеявшись, ты нажил врага: Для него в десять миль не положен предел. Верно, ты пожелал проучить меня. Только я не с Севера – ты забыл? Это их загустевшая кровь холодна, Это им легко головы задурить. Моя родина – огненный Калормен, Наша кровь горяча, не прощает обид. И мой сын – помяни мое слово, Лев! – Еще подрастет – и захочет мстить. XI Я жене носил злато и жемчуга, Жен других не брал вопреки молве. И покорна была она и мила – В общем, стало всё как у добрых людей. Двадцать весен прошло, и еще три луны, И мой сын пришел ко мне и сказал: «Мой отец – да будешь ты вечно жив! – Я уже порядочно возмужал, Отпусти меня за пустыни край – На проклятый Север хочу пойти. Без владык там хаос, разлад, раздрай – Будут легкой добычей богатства их. Моя кровь горяча, мои сабля звенит, Моя родина – огненный Калормен. Ключ от Севера к туфлям твоим сложить Я желаю за давний позор и плен». На прощание мать его обняла, И взметнули копыта коней песок. Я улыбки не скрыл. Хоть седа голова – Нынче пламя в сыне моем живет. XII Я ждал сына прилежно три долгих луны, На четвертую стало тревожно совсем. Таш Не Знающий Промаха, нешто и с ним Приключилась беда подобно моей? Есть еще сыновья, да и дочери в лад, Только первый, наследник – один такой… Но труба возгласила: идет отряд!.. И ступило войско тарханов домой. Я сбежал со ступеней родного дворца, Позабыв, что ноги уже не те. Сын стоял – жив и цел, лишь задумчив с лица… «Таш да славься, ты здесь!.. Говори же скорей.» «Мой отец – да будешь ты жив всегда! – Я отныне худший из сыновей. Править после будет мой младший брат, Скажи матери… Нет, я сам скажу ей. Я приехал сюда лишь на ночь да день – Повидать тебя да восславить богов. Мне был родиной – огненный Калормен, Стал же – Север, цветущий среди снегов. XIII Я шагал широко по треклятой стране: Разбегалось по норам в страхе зверье. Даже саблю марать о них жаль было мне... Так почти до пустого замка дошел. В ночь дозор еле в рог успел протрубить, Как на нас обрушилась демонов рать. И вопрос был не в том, кто успел упредить, А кто войско сумел в разрухе собрать. Мы рубились в ответ: крики, тьма, огонь. Много славных тарханов ушло к богам… Я схлестнулся с воякой в доспехах со львом, Разрубить их скорее стремясь пополам. Уклонился он – раз, и другой… Ничего: Меток Таш, пощады не жди от судьбы!.. Он в ответ рассмеялся: отец, мол, его Тоже слышал пустые те похвальбы. «Чей же будешь ты сын?» – я спросил у него, На минуту одну прервав жаркий бой. «Что ж, смотри, покуда способен еще: Мой отец – Золотого Века король». И откинул шлем, и на свет шагнул… Дева то красоты неземной была. Тёмны очи ее, тёмны косы на грудь, Только кожа как северный снег бела. Сабля выпала из ослабевшей руки, И мгновенно она взялась за эфес И вскричала, приставив к моей груди: «Если дорог царевич – сдаваться всем!» Наших воинов всех проводили в плен, А меня безо всяких связали оков. Мне был родиной – огненный Калормен, Стал же – Север, цветущий среди снегов. Мой отец, прости и живи в веках, Только будет наследник мой младший брат. Мое сердце осталось в ее руках, Завтра я чрез пустыню отправлюсь назад». XIV Сын умолк. Я и сам потрясенно молчал. Сколь же демон коварен, что ходит в снегах!.. Он не стал когтями меня раздирать – Он мне сердце сейчас из груди достал, Хоть поверх, как прежде – халат расписной… Но тисрокам привычен боли оскал. Я велел ларец принести золотой И кольцо с изумрудом сыну подал. «То от тетки ее. Нареченной отдашь. Да смотри не останься сам в дураках!.. Привяжи ее крепче, во имя Таш! Северянки-девчонки – погибель для нас!..» Усмехнулся сын – очи полны огня: «Нет, отец: птица в клетке не будет петь. Я люблю лишь ее, и она – лишь меня. Я сменял наши весны на Севера снег – Чтоб в разруху и хаос вогнать крепкий клин, Чтоб вино, а не кровь потекло рекой. Вместе Север мы возродим из руин И вернем отца ее Век Золотой». И в кого только вырос, упертый кремень?.. А вопрос-то, однако, не в бровь, а в глаз… Моя родина – огненный Калормен – Без наследника оказалась враз. XV Расцветал жасмин, созревал миндаль. Я всё ждал, когда он придет назад: Опечален, зол… Помоги, Зардинах!.. Северянки-девчонки – погибель для нас. Минул год – на колени упало письмо: «Мой отец – да будешь ты вечно жив! Маме шлю привет и земной поклон, Да покроет Таш ваши ночи и дни! Мы почти навели порядок в стране, Еще три луны – и совсем хорошо. Больше никто не посмеет здесь Учинять раздор, разлад, воровство. Тут все так истово молятся Льву, Я же служу калорменским богам. Да, я страну поменял на страну, Но веру отцов своих не предам. Все меня здесь боятся. Кроме жены. Я правлю страной, она – нами двумя. Ее руки сильны, а где надо – нежны, Сотни дев из гарема дороже она. Мы скоро воздвигнем Век Золотой – Краше, чем прежний, он будет, клянусь! Моя королева тебе шлет поклон И смеется, когда у ней сына прошу». XVI Я письмо опустил и прикрыл глаза. Как причудлив вихря судьбы карнавал!.. Но ответь мне, демон, ходящий в снегах: Калорменца на троне своем ты не ждал? Сын мой станет удачливее меня – Так от века должно быть, и будет так… Демон львиный, признайся – ты проиграл! Ты сумел, конечно, меня наказать: Север забрал у меня любовь, А теперь и старшего сына лишил, И навлек мне на голову вечный позор, В десять миль навеки предел положив. Но послушай… я стар, но еще полон сил, И я вызов желаю тебе послать! Я пройду ту черту, что в десяток миль, Даже если ослом обращусь опять – Хоть ослом, но свободным... То честный обмен. Мне до сжатых ребер стал тесен дворец. Мою родину – огненный Калормен – Перед смертью хочу обойти наконец. Я к жене вошел в неурочный час И сказал: «Услада моих очей, Двадцать три весны я провел как раб: Хоть тисроком был, да в кольце цепей. Десять миль горят огневой чертой, Десять миль мне душу сожгли дотла. Их хочу разорвать – даже став ослом. Так прощай же – ты верной женой была». И она из-под брови взглянула седой И ответила, белую сдвинув прядь: «Если так, господин, я пойду за тобой: Буду шкуру чистить, в пути охранять». И слеза скатилась к моей бороде: Видно, лев был прав – я и впрямь осел. Я скучал по далекой ушедшей весне – Да под носом своим не видал ничего. XVII Я назначил второго сына царем, И вдвоем с женой мы пошли не спеша, Подбираясь всё ближе к черте роковой… Я вздохнул – и сделал последний шаг. И еще. И еще… Неужели просчет? Да не может быть – ведь сверял раз сто!.. И жена улыбнулась тогда светло: «Видно, я отмолила тебя у богов, Мой любимый, муж очарованный мой!.. Север сердце твое держал сотни дней, А мое было полно только тобой. Так уж вышло, услада моих очей. Верно, боги стон услыхали наш: Я ведь видела, как тебе тесно в кольце Этих миль злосчастных… Молила Таш – Он сильнее будет на нашей земле. Пусть седа голова и морщин не счесть, Пусть остался тисроков дворец позади – Я пойти с тобою почту за честь, Куда бы ты ни решил идти». Я пред ней склонился до самой земли И сказал: «Ты одна – королева моя». …Сотни вольных миль нам под ноги легли, И вечерняя путь осветила заря. Смерти близкой и старости горькой тлен Перевесят – на сердце их имена – Моя родина – огненный Калормен – И моя королева, жена моя.