Немного о последствиях раннего взросления

      — С тебя подготовка к пересдаче, а с меня — моральная поддержка, как и обещались, — шепотом произносит моя одноклассница, Лиза Куликова, проверяя, не слышит ли ее никто. — И только попробуй накосячить — живо полетишь за дверь.       — Либо без наездов, либо делаешь все сама, — также тихо говорю ей я.       Девушка резко разворачивается и, вставая на цыпочки, поднимает громоздкий сборник ЕГЭ по литературе над моей головой. Быстро сообразив, я выхватываю книжку из ее рук, на что она бубнит под нос лишь одно слово: «Грубиян». И так всегда: Даня агрессивный, грубый и, как следствие, первый, кто должен извиняться.       — Ты опять не следишь за своим тоном! — подруга не смотрит на меня, но мельком можно заметить, то, как она дуется.       Опять виноват я. И почему у меня не получается следить за тем, что и как я говорю окружающим меня людям? Была бы возможность — продал бы душу Дьяволу за то, чтобы никогда не обижать людей, потому что это происходит ненамеренно.       — Прости, — тихо произношу я, понимая, что на этой фразе мы не поставим точку. Излишняя эмоциональность и неумение владеть эмоциями в одном флаконе — это просто атомная бомба во время разговора с человеком. Мне точно нужно выспаться, потому что иначе я не могу найти причины, почему веду себя раздражительно в последнее время.       — Ты когда-нибудь научишься общаться по-человечески?!       — Может, вы прекратите этот балаган и пройдете хотя бы на кухню? — спокойный, до боли знакомый мне голос звучит эхом в коридоре, от чего я невольно вздрагиваю.       Мы вместе поворачиваемся, и я невольно улыбаюсь при виде Юли, которая младше нас на два года. Не изменяя своей своеобразной традиции, она встречает нас без лишних эмоций, немного нахмурившись; на ней домашняя футболка огромных размеров с изображением Рика и Морти, а в руках чашка, от которой пахло лимоном.       — Как ОГЭ? — единственное, что я могу выдавить из себя, встретившись с уставшим взглядом голубых глаз. — Ты опять легла поздно?       — А ты пришел помогать моей сестренке или в няньки мне наниматься? — мягко улыбается она, медленно размешивая напиток чайной ложкой и прикрывая дверь в свою комнату, сделанную в светлых тонах. Она добавляет через несколько секунд. — Все на «отлично», можешь не беспокоиться, профессор.       С губ сорвалась лишь усмешка. Я и не знал, что ответить на сказанное ученицей, не было никаких сомнений в том, что она справится с экзаменом, но сердце бешено билось от мысли, как много времени проводит темноволосая за учебой. Тот еще трудоголик, на самом деле… Безусловно, эта черта поможет ей в жизни, однако почему-то этот факт не давал мне спокойствия, ведь будущая десятиклассница добровольно лишила себя детства, ярких дней с друзьями или с тем же школьным коллективом. Скорее всего, это ее устраивает, но неужели ей не нужен человек, готовый провести с ней время и поговорить на какие-то темы за чашкой крепкого чая, учитывая то, что родители постоянно пропадают на работе, а старшая сестра предпочитает общаться со сверстниками?       — Эй, Абрамов, — я слегка вздрагиваю, а подруга лишь улыбается, разглядывая меня. — Только на фамилию свою и реагируешь. Пошли на кухню. Тебе чай или кофе?       Отказываясь от типичного гостеприимного жеста, я прохожу в нужное помещение, чувствуя холод кафельной плитки, а в голове лишь мысли об улыбке уединившейся на данный момент собеседницы. Юля так часто хмурилась, что иное выражение лица казалось чем-то необычным, непривычным, но притягательным. Что уж греха таить, дурак, влюбился в эту девочку по уши, поэтому любая ее эмоция — это красивая картина, сравнимая лишь с полотнами в музее, но, в отличие от других произведений искусства, почему-то спрятавшаяся в одном из углов квартиры семьи Куликовых.       — Нет, парень, так не пойдет, — я тут же смотрю на Лизу. Она пристально разглядывала меня, и, если честно, было немного непонятно, что она хочет сделать: убить меня за то, что витаю в облаках вместо обещанной помощи, или просто вернуть меня таким образом с небес на землю.       — Извини, я опять задумался, сейча…       — Я не об этом, — одноклассница приближается ко мне. — Приходи к ней на выпускной.       Эта короткая фраза была неожиданной для меня, поэтому я не знаю, как отреагировать на сказанное, а девушка смеется, скорее всего, с выражения моего лица.       — Неужели ты так ничего и не предпримешь, Дань? Ты уже проворонил возможность пригласить Юлю на свой выпускной, не облажайся хотя бы на этот раз, — не понимая, что ответить, но думая над словами подруги, я беру тетрадь, собираясь предложить начать работу, но старшая Куликова не дает мне произнести ни единого слова, вырывая мои конспекты из рук. — Слушай, ты вообще парень или кто?!       На этот раз я вспылил:       — И ты меня еще учишь тому, как общаться с людьми?       Девушка на какое-то мгновение застыла, чуть приоткрыв рот, так как явно не ожидала такой вопрос, после чего, постепенно осознавая, что перегнула палку, она моментально ссутулилась и вернула мне мои записи:       — Прости, мы, видимо, оба устали после трудного денька…       Действительно, мотаться по разным уголкам города, чтобы подавать документы в университеты не так уж и легко.       — Ты уверена, что можешь продолжать заниматься после такого количества поездок? — спрашиваю я, когда Лиза садится со мной рядом и смотрит на меня с виноватым видом. Да уж, не понимаю, как наши одноклассники могли считать нас парой. Мы бы перегрызли друг другу глотки в первый же день отношений, я уж не буду говорить про совместную жизнь.       — У меня нет выбора, раз я тупая, — собеседница опустила взгляд, который можно было сравнить лишь с взором побитого щенка, никак иначе.       — Не надо так говорить! Результаты этого дурацкого теста никак не определяют уровень знаний.       — Объясни это моим родителям, — угрюмо протягивает бывшая одиннадцатиклассница. — Они еще век припоминать это будут да с сестрой сравнивать.       Это я никак не мог прокомментировать лишь потому, что семейные проблемы были очень деликатной темой, и, если быть до конца честным, мне всегда казалось сравнение двух людей с разными стремлениями в жизни истинным кощунством. Одноклассница никогда не задумывалась всерьез о такой вещи, как высшее образование, да и она бы в колледж ушла, но родители заставили свое чадо отсидеть еще два года в стенах школы. Очень глупо ожидать, что старшая пойдет после этого в какие-нибудь программисты, к чему стремилась ее младшая сестра, из-за этого ушедшая в учебу с головой.       — Ладно. Я предлагаю приступить к работе, чтобы доказать твоей семье то, как они в тебе заблуждаются, а после поступай туда, куда хочешь. Это лично мой совет, — говорю я Лизе, которая улыбается моим словам, пока я в душе ликую, что мне удалось хоть немного разрядить обстановку, потому что неловкость — это самое худшее чувство в мире.       — Хорошо, спасибо, — говорит девушка, а после, посмотрев на меня с хитрой ухмылкой, произносит. — Но ты все же приходи, правда. Хоть Юля и не показывает этого, но она очень сильно надеется, что ты придешь.       Чего?! Я с недоумением гляжу на подругу, а она лишь своим кивком дает понять без слов, что я все правильно понял.

~~~

      Познакомились мы с Юлей как раз благодаря ее старшей сестре, когда я ходил к ней в гости; жили мы недалеко друг от друга, и на тот момент я часто забегал к однокласснице, чтобы сделать вместе домашнее задание, после чего оба играли в приставку до самого вечера, пока мама не придет забрать меня, в то время еще безответственного мальчишку, у которого в голове были сплошные видеоигры. Тогда я еще не испытывал к голубоглазой девочке никаких чувств, хотя бы немного схожих с симпатией, да и она не стремилась со мной сближаться, явно побаиваясь. Само собой, мы стали общаться теснее, потому что наши семьи сдружились достаточно быстро, и постоянных встреч друг с другом было не избежать. Напряжение сошло на «нет», однако, несмотря на небольшую разницу в возрасте, младшая Куликова продолжала сохранять со мной дистанцию, как с кем-то старшим. Она уважала меня и спрашивала мое мнение на счет даже тех вещей, в которых я не разбирался, и меня это определенно смущало. Это маленькое чудо знало много вещей, о которых я не имел ни малейшего понятия; наверное, поэтому я не мог понять ее чрезмерного упорства трудиться даже тогда, когда ты вымотан, и у тебя совершенно нет сил. Я не был глуп, но познавал лишь то, что мне было интересно, пока темноволосая пыталась изучить всю информацию о чем угодно за раз и тратила большое количество времени на учебу и олимпиады, как будто от этого зависела ее жизнь. Я не мог понять, как она может жить при таком жестком графике, и, честно, до сих пор не могу найти причину такого поведения, ведь человек не машина, рано или поздно случится эмоциональное выгорание. Однажды так оно и произошло…       Это был дождливый день, лило как из ведра без остановки, и примерно в пять часов вечера я выходил из подъезда, направившись к соседнему дому, так как нам с Лизой предстояла работа над общей презентацией. Она просила немного подождать в ее комнате, потому что возвращалась с секции чуть позже, чем обычно. Тогда я застал Юлю, которая шла домой, что было достаточно поздно, а ведь обычно у нее было не больше семи уроков, и к четырем часам одна должна была быть дома.       — Ты чего без зонта? — спросил я, подбежав к девочке и не получив от нее никакого ответа. Сама не своя, она чуть замедлила шаг, чтобы мы шли вместе, но не подняла свой взгляд.       — Эх ты, чудо, — сказал я с улыбкой, сняв свой шарф и накрыв им голову Куликовой. — Ты чего так поздно со школы идешь?       Снова молчание, и я уже начал думать, в чем дело, и вспоминать, не обидел ли я ее случаем недавно, как вдруг заметил дрожащие губы.       — Что-то случилось?       — Я, — не успела Юля ничего сказать, как слезы потекли по щекам, и она еле сдерживала свои эмоции, чтобы не разрыдаться возле меня; послышались всхлипы.       В тот миг я растерялся, потому что я не ожидал, что она начнет плакать, но, тут же спохватившись, положил школьнице руку на плечо и пошел быстрее. Когда мы уже дошли до комнаты девочки, она упала на кровать и начала рыдать, а я лег рядом и притянул к себе, чтобы обнять. Я тут же почувствовал, как моя футболка намокает от ее слез, но не отпрянул, а лишь сказал что-то вроде: «Не сдерживай себя. Плачь, пока тебе не станет легче». Она продолжала плакать, лишь изредка говоря:       — Даня, я так устала, прости…       Когда она произнесла эту фразу впервые, к горлу подкатил ком, и я чуть было сам не расплакался, словно ребенок, которого очень сильно обидели. Никогда не могу спокойно смотреть на чьи-то слезы, потому что у самого глаза становились на мокром месте, и я ненавидел это чувство всей своей душой. Она еще и извинялась за то, что испытывала потребность в отдыхе… Она не должна была извиняться за то, что чувствует, определенно не должна была!       В тот момент Юля напоминала мне малышку, у которой будто забрали что-то, что было ей очень дорого, оттого я и был зол в тот момент. Во мне бушевало негодование, потому что какие-то люди или определённые обстоятельства послужили причиной, почему эта маленькая девочка так быстро повзрослела и почти забыла о словосочетании «свободное время». Тогда на меня впервые и настигли эти странные чувства, от которых хотелось обнять Куликову, перед этим обязательно укутав её в тёплый плед, напоив любимым чаем и включив её любимый мультсериал. Плевать я хотел, будет он мне скучен или нет, потому что хотелось её порадовать. Так я поступил, несмотря на все возражения Юли и возгласы: «Даня, мне ещё уроки делать». Позднее, когда вернулась её сестра, то мы сделали все домашнее задание этому чуду, а ей лишь надо было переписать результат в чистовик. Это был единственный раз, когда девочка не делала работу сама, и после произошедшего мы с ней ни разу не поговорили об этом, потому что она всячески избегала обсуждения данной темы. В свою очередь, я совершенно потерял голову от голубоглазой красавицы.

***

      Раз, два, три… От небольшого волнения я начинаю считать секунды, пока завязываю недавно купленный галстук. Не думал, что надену этот костюм ещё раз. Он, конечно, ничего такой, но подойдёт лишь для официальных встреч, которых у меня не так уж и много. За эту приятную на ощупь ткань была отдана кругленькая сумма, и мне даже страшно представить, как тратились девчонки из нашего класса на свои платья. Кстати, говоря о платьях, интересно, какое будет на Юле? Я нервно вздыхаю. Соберись, все же парень! Я хоть и не самый популярный в школе, но и интровертом меня не назовёшь, так почему же так сложно сделать приятный жест тому, к кому я испытываю искренние чувства?       Закрывая флакон одеколона, я поправляю рубашку и перед выходом смотрюсь в зеркало: никогда не обращал внимания на свою внешность, но прямо сейчас я видел в отражении юношу, который совсем не ассоциируется у меня с неуверенностью в себе перед девушкой, которая ему нравится. Это был привлекательный брюнет, в карих глазах которого блуждали мелкие огоньки страсти. Нет, с таким видом я сегодня не могу испортить вечер, и на этом точка. С этими мыслями я выхожу из дома, посматривая на светлое небо. А ведь я совершенно забыл, что уже лето, когда темнеет позже. Незабываемая красота, которая только воодушевляет меня на то, что давно уже так хотелось сделать. До школы идти мне, к счастью, недалеко.       Старое здание находилось в пятнадцати минутах ходьбы от моего места жительства, что, безусловно, было для меня удобно, так как не нужно было вставать слишком рано для того, чтобы тратить часы поездок к нужному месту, боясь пробок. Вижу вдалеке знакомый вход. Да, наше учебное заведение всегда праздновало выпускные девятых и одиннадцатых классов скромно: все происходило в старом актовом зале с потертым занавесом, где подростки танцевали и устраивали чаепитие (были случаи, когда проносили что-то покрепче). В какой-то миг мои размышления прерываются, потому что я вижу знакомую мне шатенку, спешащую покинуть территорию кампуса.       — Елисеева, — вглядываюсь я в азиатские глаза девушки, приветливо улыбаясь.       — Абрамов, — передразнивая меня, говорит Настя, расплывшись в стервозной ухмылке.       — Чего же ты не с классом? — интересуюсь я, хотя уже прекрасно знаю ответ на этот вопрос. Хоть девятиклассница и любила читать нравоучения своим друзьям, насколько я знал от ее подруги, но паинькой она не была.       — Мишины обещали устроить мне выпускной… поинтереснее.       — Что же, только не напивайся до упада, — тараторю я, показывая собеседнице кончик языка. Настя кивает мне, но, говоря откровенно, не верю я ее хитрому взгляду. Она не хорошая девочка, которая будет сидеть за книжками, но почему-то как раз с погрязшей в учебе Куликовой было куда интереснее.       Я поворачиваюсь вперед, глубоко вдыхая кислород, и открываю дверь, заходя в холл образовательного учреждения, но даже тут слышна громкая музыка. Что же, Юля, я иду к тебе.       В актовом зале нет практически никаких украшений: единственное, что я могу разглядеть при слабом свете диско-шара, чьи огоньки переливались всеми цветами радуги — стол в углу с какими-то закусками. Вокруг танцуют люди, активно что-то обсуждая, но я не слышу ни слова из-за заглушающей любой посторонний шум русской поп-музыки. Кто еще в две тысячи девятнадцатом году слушает Бузову? Я начинаю невольно щуриться, чтобы разглядеть в толпе голубоглазую девочку, но поиски пока что не проходят успешно, учитывая огромную толпу и низкий рост моей спутницы. Вот же она! В темном помещении я еле-еле разглядываю ее черты лица. До чего же она красива в этом вечернем комбинезоне…       — Юля, — изо всех сил кричу ей я, и на меня обращают внимание некоторые девятиклассницы, с недоумением разглядывая меня, будто хотели спросить: «А ты еще кто такой?». Увы, подруга, сидящая в стороне ото всех в бархатном кресле и думая о чем-то своем, не слышит меня, поэтому я продолжаю приближаться к ней. Остальные с недоумением смотрят на возникшую перед ними сцену, но спустя секунду уже отворачиваются, продолжая веселиться, а я сажусь рядом с Юлей, и от неожиданности она подпрыгивает.       — Эй, ты чего? Я думал, что я не так уж и незаметно подошел, — смеясь с реакции девятиклассницы, говорю я.       — Извини, я забылась, — она тоже смеется с того, как она отреагировала на мое появление.       Когда мы успокоились, то повисло неловкое молчание, но я не дал ему продлиться долго:       — Не танцуешь?       — Терпеть не могу, — улыбается младшая Куликова, а потом тут же поясняет. — Я и не хотела идти сюда, а сестра заставила, сказав, что лучше получить аттестат сразу, чем потом бегать за администрацией, чтобы забрать его.       Я невольно улыбаюсь, потому что знаю, что все это не из-за аттестата. Лизка, ты тот еще стратег!       — Я не ожидала тебя здесь увидеть. Зачем ты пришел сюда? — она внимательно смотрит на меня, всем видом давая понять, что она готова меня слушать, и я начинаю слышать, как мое сердце бешено бьется в груди. — Зачем тебе приходить ко мне?       Я поворачиваюсь к ней и пристально смотрю ей в глаза.       — Даня, — ее голоса практически не слышно, потому что он стал тихим, будто она смущается. Может, так и есть.       — И все же, — делая паузу, улыбаюсь и добавляю — Ты права. Здесь скучно, да и не самое подходящее место для разговоров.       Я резко встаю и протягиваю руку маленькому чуду, смотрящему на меня с недоумением. Она и не подозревает, как мило она выглядит. Она осторожно касается моей ладони, а после наши пальцы сплетаются вместе. Какая же у нее нежная кожа… Мы оба направляемся к выходу, и я не знаю, куда мы пойдем, но я точно знал — Юля не будет чувствовать себя комфортно в этом месте, и настало время его покинуть.       — Даня, смотри там дождь!       Действительно, можно было увидеть, как мелкие капли воды начинают появляться на окне, а, если в него посмотреть, то можно было увидеть, как асфальт покрывается мелкими темными пятнами. Я лишь поглаживаю пальцами ее ладонь, стараясь дать ей понять, что беспокоиться не о чем, после чего я выбегаю из здания.       — Не так быстро, — просит она, и я чуть замедляюсь, счастливо выкрикивая «Свобода», потому что приходит осознание, что больше я сюда не вернусь.       — Дурачок, — произносит Куликова, но без злобы, а с какой-то нежностью, не переставая улыбаться.       Дождь усиливается, и я ловко расстегиваю свой пиджак и накрываю им голову темноволосой красавице.       — Эй, намокнешь!       — Не помеха, — улыбаюсь я, приобняв спутницу за плечи.       Я уже чувствую, как мои кудри липнут ко лбу, но, несмотря на это неприятное ощущение, продолжаю поправлять свою одежду на голове Юли. Мы уже не бежим сломя голову, но идем быстрым шагом. Небо становится сероватым, но все еще светло.       — Как в тот день, — задумчиво произносит маленькое чудо, оглядываясь на растения, цветущие в клумбе. Я сразу понимаю, о чем идет речь.       — Я рад, что сейчас тебе лучше, — говорю я, но, когда вижу, как она поникла, тут же тараторю. — Ты все еще уставшая?       — Нет, я сейчас немного расслабилась даже, правда, — тут же быстро отвечает мне будущая десятиклассница. — Я просто вспомнила, что даже не поблагодарила тебя тогда, какой стыд…       — Спокойствие. Я делал это с целью помочь в трудную минуту.       — Спасибо, правда. Меня так даже семья не поддерживала, — говорит она с немного грустным видом, и после нескольких секунд молчания добавляет. — Я удивлена, что ты все еще уделяешь мне время. Неужели у тебя девушки нет?       Она задала этот вопрос без нотки возмущения в голосе, но я знал, что ей важно услышать это от меня.       — Нет, я ни с кем не встречаюсь.       — От чего же?       — А почему же у тебя нет парня, милая? — задаю я ей встречный вопрос, стараясь сделать это в максимально шутливой форме, но, как по мне, в итоге это звучит нелепо.       — Вопросом на вопрос не отвечают, — посмеивается собеседница, не поднимая на меня взгляд, но я все равно замечаю ее смущение. — Я еще слишком маленькая для отношений.       Мы оба смеемся со сказанного, и я лишь отвечаю ей:       — Ответ засчитан, Куликова, садитесь, «пять»!       — Теперь твоя очередь отвечать, — тут девочка встает передо мной, преграждая путь. — Не пропущу, пока не услышу причины.       Я смеюсь, чувствуя, как мои щеки начинают гореть. Только не это смущение, почему именно сейчас?!       — Потому что ты еще маленькая, чудо, — думая, как бы выкрутиться, и понимая, что не получится, улыбаюсь я.       В один миг голубые глаза становятся больше в два раза, и Юля смотрит на меня и будто спрашивает, значит ли это что-то больше, чем просто какая-то шутка. Я тут же, понимая, какие вопросы может задать подруга, обвиваю руками ее талию, подтверждая ее предположительные мысли:       — Нет, это не шутка.       — Даня, — она, не ожидавшая такого развития событий, сжимает мое плечо рукой. — Нет, ты просто шутишь…       — Нет, — повторяю я серьезным тоном. — Могу поцеловать тебя прямо сейчас. Если разрешишь…       Оба стоим, как вкопанные. Неужели это прямо сейчас происходит с нами наяву? Поправляя темные волосы, выпускница мямлит:       — Я согласна, но я никогда не целовалась…       — Не проблема.       Я прячу ее локоны за уши и поправляю пиджак на ее голове, а после медленно притягиваю к себе, аккуратно целуя. Невинно, без языка. Через некоторое время Юля отвечает на поцелуй, пытаясь расслабиться, несмотря на то, что ею овладевает смущение от происходящего. Несмотря на неловкость, которую я тоже испытываю, продолжаю все также целовать голубоглазую, поглаживая ее по щеке. Для меня становится шоком то, что после этого я начинаю чувствовать ее язык, и тогда уже не остается никаких сомнений то, что она хотела этого поцелуя. Из-за низкого роста Куликова обнимает меня за туловище, хоть мне и пришлось нагнуться, чтобы прильнуть к ее мягким губам. Неожиданно для нас обоих подруга тихо стонет, и мы, словно по команде, отрываемся друг от друга.       — Прости, я случайно, — я все еще удивленно смотрю на то, как она заливается краской, а потом скрывает свое лицо руками. — Я не хотела, все происходит слишком быстро.       — Тихо, Юль, — успокаивающе приговариваю я, держа ее за руки. — Это нормально, такое иногда случается. Мы не будем торопиться, я не против, но не стыдись.       Она лишь мило улыбается, не зная, что сказать, и постепенно я понимаю, что не пожалел проявить инициативу.       — Может, переждем дождь в кафе? — предлагаю я и, наблюдая, как влюбленный взгляд голубых глаз становится хитрым, добавляю. — В твоем любимом.       — И мы возьмем…       — Имбирный чай и блинчики с ветчиной и сыром, — мы заканчиваем ее фразу вместе и смеемся.       Выпускной моего маленького чуда был намного круче выпускного нашего класса, несмотря на отсутствие громкой музыки и танцев.