влипла

Тею съедает чувство безнадежности и незаконченности. Кисти падают на паркет с характерным звуком, карандаши летят в стену, а она сама – ближе к окну за свежим воздухом и ненадежным успокоением. Она всю жизнь любила (ли?) искусство: мама водила в картинные галереи и на выставки, чтобы маленькая девочка раскрывала свой талант – она была уверена, что это поможет, но Рэйкен только скалилась и подходила непозволительно близко к картинам. – Некрасиво, – качает головой и хмыкает, будто на долю секунды увидела во всем этом смысл. У Теи поразительная способность появляться в ненужном месте в ненужное время, когда мать зажимает какой-то мужчина около кухни. Как оказалось – новый отчим, пытающийся слишком активно наладить с дочерью любимой женщины какое-то общение. Безнадежно, к слову, как и сама эта девочка. Она со временем обязательно возьмется за холст и окунет кисть в краску, но до этого пытается быть обычным ребенком. Не ладит с родителями, заводит друзей мальчишек и вместе с ними смотрит фильмы, наряжаясь в персонажей какого-то очередного. – Мне не нравится, – восклицает девочка, откидывая косички на спину, и грозно смотрит на друзей. – Все мальчишки глупые! Тею съедает чувство, что она впустую тратит свое время на танцы, театр и учебу, но так хотели бы родители, так не хотела бы она сама. Холст с красками по-прежнему ненужным хламом лежат на чердаке, куда поднимаются раз в столетие, когда приходят гости. Кто же знал, что в неполные двадцать девушка возьмется за злосчастное искусство и продаст первую картину. Никто. Сама Рэйкен глупо хлопает глазами и перечитывает в очередной раз письмо, где видит только то, что не безнадежна, что мама не ошиблась, что у нее может быть яркое будущее. Её всю жизнь водили по местам, где собираются люди, которые долго смотрят на картины и кивают своим мыслям. Рэйкен всем сердцем ненавидит это место. Сотни людей проходят мимо её картин, улыбаются чему-то, расхваливают, говорят, что подобного давно не видели. С языка чуть не срывается: «Знали бы вы, сколько крови под краской» но вовремя прикусывает его и приторно-сладко улыбается. Сегодня она хозяйка вечера, поправляет платье из шелка и длинными ногтями постукивает по бокалу с шампанским, наплевав на все столовые приборы, как в фильмах. Тея должна быть благодарна, что критики назвали её картины чем-то прекрасным, а женщины кладут руку на сердце, в то время как мужчины только кивают. Вечер был бы испорчен, если бы не девушка, проходящая под светом софитов. Данбар всем сердцем обожает подобные места. Девчонка сама ходит в художественную школу и закусывает губу, чтобы не закричать от восторга. Она останавливает официанта, берет шампанское и разворачивается на сто восемьдесят, едва не врезаясь в девушку. Та выглядит высокомерно, растягивает алые губы в полуулыбке, и смотрит блестящими от выпитого алкоголя глазами. – Неплохая выставка, да? – продолжает улыбаться незнакомка, касаясь губами бокала, оставляя на стекле аккуратный след от помады. – Да вы что, она замечательная! – для подтверждения своих слов активно кивает головой, и размахивает руками. Девушка с опаской поглядывает на правую руку с напитком, надеясь, что он не окажется на её новом платье. Вперед выходит мужчина в костюме и жестом подзывает Рэйкен к себе, та извиняется и идет в его сторону, перехватывая микрофон. Взглядом находит новую знакомую и улыбается искренне, что удивительно. – Я ждала этого дня всю свою жизнь, – ложь. – Мне бесконечно важно ваше мнение и присутствие здесь, – лицемерно. – Вы, наверное, ожидали, что я расскажу про невероятную любовь, которая вдохновила меня на это, но нет: каждая из этих картин отражает меня в разные периоды жизни. Данбар улыбается и понимает, что влипла.