О белых крыльях во тьме

Лука не отличался особой любовью к игровым приставкам, хотя сам себя считал ангелом, идущим в ногу со временем. Но ему было скучновато рубиться в футбол на экране или гонять на ненастоящих машинах, или, что самое дурацкое, бегать по игровому миру с какой-то не всегда ясной целью, вместо того, чтобы наслаждаться миром окружающим. Настоящим, реальным, отзывчивым и приносящим море удовольствия, если правильно почесать его за ушком. Но к чужим увлечениям и слабостям Лукита так же относился с ангельским терпением. Так, например, если Серхио вздумал вдруг научить Ивана играть в ФИФА, то Лука препятствовать не собирался. Он собирался с терпеливой нежностью наблюдать за веселящимся Чехо, объясняющим Иво правила и принципы, морально поддерживать немного растерявшегося Ивана, который был азартен только на поле, а вне его снова превращался в тихого, милого и юного ангелочка, едва расправившего белоснежные крылья, и иногда посматривать на Неймара, великодушно болеющего сразу обоих. Спасать Иво от Чехо Лука точно не собирался - Иван хотел какую-нибудь рекламу для своих благотворительных печенек, и Лукита уговорил Чехо, а Чехо, один Господь знает как, уговорил Жерара пустить их к себе в гости. Никто не рассчитывал на то, что Жерар снизойдёт до благотворительности, но бутылка отличнейшего вина немного смягчила его сердце, а Неймар, конечно, тусовавшийся у него, радостно пофотался с Ваней и печеньками. Коробки с печеньем теперь были раскиданы по всей гостиной. Лукита, наблюдая за старательно, но как-то очень… вежливо играющим Иваном, как раз раздумывает, может ли он себе позволить одно маленькое чудо уборки в обмен на спокойствие всех присутствующих, потому то, если Жерар увидит такой бардак, то плохо будет всем. С другой стороны, можно было, конечно, убрать всё ручками. Это было бы даже правильнее. Лука поразмышлял над этим ещё минутку и решил, что это всё равно может подождать - вдруг на Джуниора снизойдёт вдохновение для какого-нибудь кадра. Из гостиной Лука выскальзывает тихо, стараясь не отвлекать сгрудившуюся у экрана троицу, и выходит в холл, собираясь найти Жерара. Тот, надменная каталонская заноза, конечно, пустил их на свою виллу, и за вино сдержанно поблагодарил, но, сцапав бутылку, исчез из поля зрения, и за вечер больше не появлялся. Ну, они все знали Пике, так что даже Иван не особо удивился, а Чехо с Неймаром без устали обменивались подколами в адрес хозяина дома. Луките же было интересно с ним поговорить - Жерар редко улыбался, совершенно не был склонен к диалогу, но он так долго жил здесь, наверху, что должен был быть просто кладезью всяческих интересных историй, до которых Лукита был очень охоч. Они с Серхио были почти ровесниками в этом плане, и, хоть на некоторые события и смотрели с разных сторон метафорических баррикад, большинство из них прошли вместе. Серхио то и дело приводил домой своих разнообразных знакомых, с кем Лукита мог бы поболтать, но, эти знакомые уже давно подошли к концу, а толком разговорить Жерара у Луки никогда не было ни времени, ни повода. Они относительно неплохо ладили, даже при том, что Пике демонстративно делал вид что на дух не переносит ангелов, Реал Мадрид, сочетание белого с золотым, да и, что мелочиться, весь окружающий мир. Луке приходится добраться аж до второго этажа, чтобы найти Жерара - тот устроился на диване у камина с бокалом вина. Выглядел при этом, как классический арт к какой-нибудь фэнтези книжонке средней руки - Лука еле сдерживается, чтобы не сказать ему об этом, в конце концов - у всех свои представления о комфорте. - Печенье! - сообщает Лукита, тряхнув прихваченной с собой пачкой, проходя в комнату - просторную, просто безумно стильную, но мрачноватую на его вкус. Жерар вообще был весь такой классический демон, неулыбчивый, тяготеющий к уединению и мрачным интерьерам, серьёзный, с иссиня-чёрными крыльями, размах которых выдавал не одно прожитое столетие. Совсем непохож на обжигающе солнечного Чехо, с его ослепительной улыбкой, искренней любовью к огромным распахнутым окнам и оперением цвета круто обжаренного кофе. Он и на запах был - кофе и пряности, словно на лучшем арабском базаре. Лука испытывал лёгкую гордость, когда думал о том, что его собственный запах - молочный шоколад, - прекрасно сочетается с ароматом Серхио. И хорошо, наверное, что непохож - Чехо был таким одним единственным - на влюбленный взгляд Лукиты. Пике награждает его взглядом, в котором ясно читается, что печенье Жерар употребляет только свежеиспеченное, из хрустальной вазочки и за дневным чаем. Может быть - с утренним кофе. Никак не вечером, не с вином и не из коробки. Лука только улыбается пошире, садясь рядом с Жераром - тот даже подвинулся, освобождая ему место. Лёгкий взмах ладони - и бокал, забытый в гостиной, оказывается у Луки в руке - посягать на подаренное Жерару вино он не собирался. Пике только косится немного недовольно, откладывает книгу, название которой Лука не успел углядеть, и похожим движением руки вытягивает из воздуха небольшую прозрачную вазочку - точно не хрустальную, пояснив со вздохом: - Высыпай. Только, пожалуйста, без крошек. Именно в этот момент Лукита решает, что всё-таки стоит расщедриться на одно маленькое чудо перед уходом - не хотелось бесить Жерара ни оставленным бардаком, ни плохонькой уборкой вручную, особенно сегодня, когда он такой по-хмельному благодушный. Модрич предполагал, что Пике может буркнуть что-нибудь вроде “пошел вон”, он бы тогда и настаивать на своем присутствии не стал. А такие моменты стоило ценить. Печенье из пачки в вазочку он пересыпает максимально аккуратно. - Как там ваш новенький, де Йонг? - светски интересуется Лукита, вытянув из вазочки одну печеньку. Пике, кажется, нужно было привыкнуть к присутствию печенья из пачки в своей жизни. - Правду говорят, что Модричу есть дело до всех хорватов и всех ангелов на свете? - хмыкает Жерар. Для кого-то другого это прозвучало бы довольно грубо, но давнее, хоть и не близкое знакомство с Пике познакомило Лукиту с некоторыми особенностями его характера. Вот это была совсем беззлобная и даже немного дружелюбная подколка. - Правду, - повинно соглашается Лукита, склонив голову в комичном жесте раскаяния. - Привычка, понимаешь же… У меня, вон, почти вся сборная… Ну, кроме Ловре, конечно - Лука усмехается, вспомнив о единственном демоне в своей ангельской сборной - у испанцев всё было ровно наоборот. Жерар фыркает, кивнув, но всё-таки расщедривается на ответ: - Справляется твой ангелок, справляется. Вон, Иван за ним приглядит, если что. - Да за Иваном за самим надо приглядывать, - отмахивается Лукита. Как этот ни к чему не обязывающий разговор привел к тому, что Лука сидел, прижавшись к горячему боку Жерара и подобрав ноги на диван, макал печенье в вино и выяснял, отчего Жери так демонстративно ненавидит ангелов и вообще белый цвет - кто знает? Лукита потом, когда избавится от действия вина подумает над этим, но сейчас их обоих всё устраивало, и даже Жерар вместо того, чтобы послать к Дьяволу, закатывает глаза и отмалчивается. - Давай я угадаю, - предлагает Лукита, задумчиво разлохматив ладонью свои отросшие волосы. Лицо у Жерара после смены темы посуровело, в красивых, правильных чертах снова появилось какое-то ожесточение, почти стёршееся за последний час - Лукита, хоть и понимал, что дёрнул за порванную струну, отступать не собирается - лучше уж разок удовлетворить своё любопытство, да отстать от Жерара с этим. А ему бы - выговориться. На лице ведь написано, что такую возможность Жерар позволяет себе слишком редко, а это точно вредно для эмоционального здоровья. - Это было давным-давно, когда ты был милым и наивным юным чертёнком… - Все мы когда-то были милыми и наивными… И юными, - бормочет Жерар, проследив за тем, как Лука обмакивает мягкую ванильно-сливочную печеньку в насыщенно-алое вино. Пике предпочитал шоколадное печенье и Неймара, который пах как чистый какао с нотками кайенского перца. - Чертятами были не все, - уточняет Лука. - Некоторые умудряются быть теми ещё чертятами даже с белыми крыльями, - Луке сначала кажется, что эта шпилька предназначается ему, но во взгляде Жерара мелькает на мгновение злость, застарелая такая, уродливая и одновременно красивая в своей выдержанности. - И я бы не сказал, что я был совсем уж юным… Лука уже приготовился к обычной, в общем-то, истории про влюблённого в ангела демона и последующее разочарование из-за несхожести характеров, принципов и жизненных позиций - слишком уж нередки были такие случаи, и успел даже удивиться, как это Жерар умудрился вляпаться в такую банальность, как Пике, сделав совершенно неаристократичный глоток из своего бокала, заявляет: - Ну и, после нескольких лет, проведённых вместе, я предложил связать наши души в Вечности… У меня знаешь, был этот кинжал, ну, точнее у моей семьи… Лукита давится то ли вином, то ли печеньем, сдавленно откашливаясь и поднимая на Жерара изумлённый взгляд. Пике вздыхает и хмурится, явно стараясь скрыть смущение, прежде чем пояснить: - Ну вот это вот вся хрень… Нерушимая связь, знаешь? Находить друг друга во все времена, ну и… всё остальное, - Жерар отмахивается от всего этого, словно от чего-несущественного и банального. Лука аж восхитился - вот так, походя упомянуть про старую испанскую легенду, которую он, судя по всему, держал в руках, это надо уметь. Как говорил Чехо - для такого пиздеца нужно быть Пике. - Ага, - всё-таки выдавливает из себя Лука, уткнувшись носом в бокал. - Слышал. - А это крылатое убожество слилось! - приглушенно рявкает Жерар, вжавшись спиной в спинку дивана, словно сдерживая себя, чтобы не шарахнуть крыльями по воздуху, выплёскивая ярость. - Типа ты всё не так понял… Типа речь все эти годы шла о смирении и укрощении, а вовсе не о какой-то там… - Жерар делает резкий вздох, замолкая. Лука, вот, понимает, что это его на слове “любовь” так заело. - Вам там что, внеочередные звания выдают за смирившихся демонов? Жерар это бухтит даже без особой злости, уж точно не в Лукитином отношении, так что Лука безбоязненно протягивает руку, приобняв Жерара за плечо, и угукает: - Ага, дают. Как и вам за совращенных ангелов. Но дело-то не в этом, дело в методах. Пиздец, бро. Луке правда ужасно жаль Пике, которого угораздило так обжечься - почти буквально, тот разрыв явно оставил несколько уродливых, незаживших шрамов на его душе. И ещё - ужасно стыдно за то, что ангельские методы далеко не всегда такие уж ангельские. - Среди нас тоже немало редкостных засранцев, - ворчит Лукита. - Примерно столько же, сколько среди ваших редкостных солнышек. Жерар издает несогласный звук и, вновь нацепив более менее безэмоциональную маску, продолжает: - Вот, собственно и всё. Почему я недолюбливаю ангелов и всю эту бело-золотую херню. Лука согласно кивает, поглаживая Жерара по плечу - навряд ли кто-то на свете нуждался в таком утешении меньше Пике, но Лукита просто ничего не может с собой поделать. Как и не может удержаться от вопроса: - А кинжал всё ещё у тебя? - Нет, - Жерар раздражённо дёргает уголком губ. - У меня тогда был доступ в Ватикан, так что я решил, что это наилучшее место для хранения… Там вечно всё теряется. - То есть, ты просто засунул бесценную реликвию в ватиканский архив в надежде на то, что её никто никогда не найдёт? - размеренно повторяет Лука, наблюдая за упрямо кивающим Жераром. - Подожди, а как? Откуда у тебя доступ в Ватикан? Ты там что, мелким демонским осведомителем был? Или что? Кем? - Инквизитором, - тяжеловесно роняет Жерар и вдруг оскаливается во все тридцать два зуба, белоснежной недоброй улыбкой. - Хорошие были времена. - Вот я всегда знал, что Инквизицию придумали ваши, - нервно смеется Лука, надеясь скрыть, что вздрогнул в первое мгновение. - Не доказано, - длинный палец многозначительно покачивается у Луки перед носом, а Жерар мотает головой. - Да и хорошие они были не для всех, - задумчиво продолжает Жерар. - Мы тогда с Лео познакомились. Лука всегда хорошо умел складывать два и два, и теперь внутренне вздрагивает от воспоминания о наверняка огромных, но переломанных крыльях капитана Барсы. Месси никогда их не раскрывал, Лукита подозревал, что он и не мог, но причин не знал. Судя по мрачно-вдумчивому взгляду Жерара, мысли Луки двигались в правильном направлении. - Ты его вытащил оттуда? - осторожно интересуется Лука, готовый отступить в любой момент. Одно дело расспрашивать о старых душевных ранах с целью не только полюбопытствовать, но и посочувствовать, помочь хотя бы словом или прикосновением. Спрашивать о ком-то другом, об общем знакомом - на грани с праздным любопытством, которое Лукита в себе старался усмирять. - Я? - Жерар красиво вскидывает брови в, кажется, искреннем удивлении. - Нет. Криштиану. Они всегда приходят друг за другом. Знаешь, я думаю, уж они то этот кинжал использовали по назначению. Или что-то другое, - Жерар хмыкает и откидывается на диванную спинку с видом человека, безмерно уставшего от происходящего. Или выговорившего годовую норму слов. Лука намек понимает, тем более, что у него есть мысль насчет того кто и как мог бы сейчас поднять Пике настроение. На прощание Лука, проходя мимо Жери, целует его в макушку, не слишком удивившись какому-то недовольному бухтению в ответ.