Лич

— Алкоголизм до добра не доводит, Сэдзо. — Да я немножко, у меня благодаря этому даже речь восстановилась. — Так дальше продолжаться не может. Будем кодироваться!       Демон насторожился, услышав незнакомое слово. Он сообразил, что после следует нечто крайне неприятное для него. — Может, не надо? Я исправлюсь, честно. — Пчелы против меда, ага. — Владыка… — Ты последний месяц не просыхаешь. Хоть у демонов печень и крепче, чем у людей, даже у нее должен быть предел. — Ни один демон еще не умирал от бухла. — Потому что в Миктлане оно на вес золота, ты сам рассказывал. — Когда? — Четыреста шестьдесят два дня назад, где-то за два часа до полудня. У меня хорошая память. — Я смиренно прошу шанса искупить вину. — Ты его получишь. После принесения магической клятвы.       Выражение морды-лица Сэдзо было непередаваемо. Абсолютная безысходность и отчаяние, еще бы, учитывая, что лишают одной из основных радостей жизни. — В чем она заключаться должна? — подавленно спросил демон. — Ты никогда не примешь внутрь алкоголя, ни самостоятельно, ни с помощью кого-то, ни через нос, рот или клизму. Не надейся найти лазейку, я придумал максимально жесткие формулировки.       Когда клятва была засвидетельствована, Сэдзо стал сам на себя не похож. — Это жестоко, владыка. — Синька в твоем положении до добра не доведет. Выболтаешь какую-нибудь важную информацию, подерешься с кем не надо… зашибешь жену и ребенка в пьяном угаре. Он них подумай. — Каждый день думаю. — Слишком много посторонних мыслей тоже не есть хорошо. Мы это исправим. — Как?       На следующий день перед зданием форума началось представление. Сэдзо под присмотром двух других проштрафившихся на излишнем мародерстве личей маршировал по площади. С огромным бревном в руках, изображающим мушкет, и надетой на манер рюкзака бочкой с вином. Раз в несколько минут демон выкрикивал: ''Торжественно клянусь моему царю больше никогда не напиваться до свинского состояния! ''       Шутовской почетный караул длился с утра до ночи, затем повторялся каждый день. Воины-ягуары смотрели на товарища с сочувствием, простые люди со смехом.       Но приказ царя есть приказ царя. Демону после многих часов шагистики едва хватало сил вернуться в особняк бывшего наместника, поесть и завалиться спать. — Я бы избавился от него, — поделился Квинт с Кириллом, когда они выходили из форума после очередного заседания. — Слишком ненадежное существо. — Он, конечно, дурень, но свой дурень. — И надолго хватит ему наказания? — Пожизненно. Я лишил его возможности пьянствовать, нарушит — будет месяц корчиться в агонии. — Жестоко. — По-хорошему не доходит. О, вспомнил! — хлопнул себя по лбу Кирилл. — Я ведь забыл тебе забыл сказать, что несколько дней назад в Элиду прибыл один крайне интересный гость, точнее гостья. — Кто она? — Целая полубогиня. Виктория. — Точно? — Квинт слегка насторожился. — Это может быть обман. — Клятва и взгляд Сэдзо не могут соврать одновременно. — Викторию давно считали пропавшей, больше столетия. И тут она заявляется к тебе… — Дело в нурийцах. Общий враг объединяет.       На следующий день полубожество в боевом облачении выступило перед собравшимися на форуме личами, ромейскими магами и сановниками. Заседание проходило за закрытыми дверями. Через окошко над трибунами протиснулась голова Ундолима, принявшего командование мятежными драконами на себя. — В Новом Риме меня знают, как Викторию, дочь Стикс, богиню победы, о которой молятся наши воины. Последние сто лет ходили слухи, будто я убита или изгнана. Заверяю, это все ложь, еще тогда доходившие слухи заставили меня пересечь Борейские горы и отправиться далеко на север. Увиденное там не могло не внушать страх. Бледные люди вели изнурительную войну с собратьями из державы Кэл Нур и постепенно сдавали позиции под их натиском. Тут не было бы ничего ужасного, если бы нурийцы подобно ромейцам приносили покоренным народам мир, законность, цивилизацию и процветание… Нет, участь побежденных хуже смерти. Тех, кого не убили, не принесли в жертву, заставляют пить эмульсию, смешанную с кровью измененных, под ее воздействием живые существа меняются, внутри и снаружи. Они становятся зависимы от проклятой жижи, более агрессивны. Самые дикие домыслы о нурийцах вряд ли могут переплюнуть реальность. — Они действительно практикуют каннибализм? — задал вопрос один из ромейских магов. — Да. Нурийцы, их ручные бестии испытывают постоянное чувство голода, поэтому поглощают все, до чего дотянутся. Даже раненных или больных братьев по оружию… Я неоднократно наблюдала, как эти выродки живьем поедали пленных ллурцев. Тем не менее, с дисциплиной дела у противника в полном порядке, на поле брани он действует также слаженно, как ромейские подразделения. — Расскажи об Истовых Ревнителях, — произнес Кирилл. — Без излишних прикрас. — Крестьянское ополчение из фанатиков и просто тех, кого насильно согнали с земли, не оставив иного выбора. Пророки Преображения благословили Ревнителей кормиться, снабжать себя самостоятельно. Можете представить, насколько сильна их злоба, каннибализм особо цветет именно в этой среде. Нет оснований считать, что с обычными людьми Пошесть поступит милосерднее. Истовые Ревнители расчищают путь для регулярных частей, буквально закидывая противника массой из тысяч тел. Опоенные эмульсией уроды почти не чувствуют боли, не испытывают болевой шок и будут сражаться до тех пор, пока бьется сердце. Одними Ревнителями движет религиозный фанатизм, вторыми голод, третьими желание положить конец такому существованию. — Но разве голодная армия способна хорошо сражаться? — Перед Ревнителями не ставится цели хорошо сражаться, они нужны, чтобы снизить потери среди нурийских солдат, и заодно избавиться от лишних ртов. Земли на севере не слишком плодородные, а избыток народа появляется постоянно. И не стоит забывать, что эмульсия прибавляет измененным сил и выносливости. — Когда стоит ожидать вторжения на юг? — озвучил Квинт вопрос, который интересовал большинство присутствующих. — Недели, месяцы?       Виктория развела руками: — В любой момент. Наши земли для них — величайшее сокровище. Только противодействие Ллурского деспотата мешало Пошести вторгнуться на юг, теперь последнее препятствие исчезло. Димувир к моим предостережениям оказался глух, наследник Валериан занят войной с Лукином, Аххены, вероятно, находятся в сговоре Кэл Нуром.       По трибунам пробежался ропот. Возможность предательства тех, кто на протяжении четырех веков правил целой провинцией и не давал повода усомниться в собственной верности, внушала тревогу. — Доказательства имеются? — спросил недовольный городской советник в длинной тоге. — Обвинения людей вроде Аххенов должны быть обоснованы. — Прямых доказательств нет, — не стала вилять богиня. — Но косвенных полно.       Кирилл мысленно усмехнулся манере общения местных людей с богами. Если драконы внушали трепет, перед младшими членами ромейского пантеона так не пресмыкались. Обличенные властными полномочиями нобили вообще смотрели на отдельных божков сверху вниз.       В Ромейской религии драконы являются самыми главными сущностями, на вполне легальной основе там присутствуют десятки более мелких, в качестве вассалов. Гении мест, какие-нибудь древние духи-предки или полубоги как Виктория. И они могли принимать реальное участие в политической жизни. — Например? — Последние лет десять необычайно расцвела торговля между Саварией и Кэл Нуром, пограничные стычки на полуострове Норик прекратились, пираты во Внутреннем море и на Гильшанских островах притихли. Саварийцы в три раза сократили гарнизоны на северной границе, по самой провинции как у себя дома расхаживают проповедники культа Преображения. Ничего не настораживает? Перед прибытием сюда я побывала в Саварии, лично убедилась.       Ромейцы и ацтлани вновь зашептались. Кирилл стукнул посохом по полу. — Тишина! Продолжай, Виктория. Чем так опасен культ Преображения? — Нурийцы верят, будто эмульсия это дар, помогающий достичь совершенства плоти и духа, а впоследствии вознестись на более высокий уровень бытия. Центральной фигурой их веры является Великий Вестник Преображения, Энра, существо запредельной мощи. Не человек, не ванар, не гоблин или аглах. Нечто доселе невиданное, оно направляет нурийцев на новые завоевания и внушает нужные стремления. — Каким образом внушает? — Магией. Рядовые нурийцы легко могут съесть раненного собрата, но пойти против пророков и Энры почти не способны. Случаи дезертирства из их армии, Истовых Ревнителей, единичны, такую преданность обычными средствами не заполучить. Эмульсия превращает налар в инструменты воли Энры. — Благодарю, Виктория. Весьма содержательный рассказ.       Полубогиня присела на трибуну, слово взял Кирилл: — Теперь вы понимаете, с чем предстоит столкнуться, господа ромейцы? Не верите мне, поверьте своей богине, сражавшейся с врагом последнее столетие. Если Девять и наследники Флавия не способны оказать отпор Пошести, это сделаем мы, немертвые. *** — Владыка! Прости мою наглость, но чем ты думал, когда выдавал секрет крестража чужаку?! — Для тебя он, возможно, чужак, для меня не совсем. Квинт — землянин.       У прибывшего в Элиду Тлалока отвисла челюсть. — Неужели? — Сам удивился, схлестнувшись с ним в бою. Разумеется, я не доверяю ему также как тебе или Ксочипепу с Сэдзо, но все же без помощи такого человека не обойтись. Его гомункулусы позволят избавить драконов от проблем с рождаемостью.       Первый советник недовольно скрестил руки. — И какой пост будет занимать этот Квинтус? — Не волнуйся, Тлалок, выше тебя ему не подняться. — Где его крестраж? — Спрятал в надежном месте, вдобавок вплел туда чары духовного разложения. Одно мое слово и от Квинта останется даже не душа, а тень души. — Ромейским магам неведома преданность, они по-настоящему верны только себе. — Я заметил, — ответил Кирилл, почесав драконьим клинком костлявую спину. — Как же легко они переметнулись со службы Риму к нам. Кто предал однажды, предаст во второй раз. — Жрец-личи предпочтут смерть позору. — По крайне мере, большинство из вас. Но пойми, наша империя расширяется, надо пополнять свои ряды кем-то из местных. Со временем отсеем нормальных людей от мусора. — Ты мудр, владыка. — Я не мудр, просто стараюсь думать на перспективу. И Квинт не ромеец, а американец. — Ты ведь воевал с ними на Земле! — Воевал. И? Это не значит, что надо переносить вражду уже несуществующих государств сюда. — Он может думать иначе. — Вряд ли, — отмахнулся Кирилл. — Квинт слишком умен для такого. Он прежде всего ищет выгоду… и признание для себя, а выгоднее на данный момент быть с нами. — А когда это изменится? — Тогда и будем решать.       Не везде на оккупированных территориях дела шли хорошо. Жрецы-личи успели наломать дров с публичными казнями и жертвоприношениями, отчего в городе Сардика вспыхнула партизанская война. Свободные граждане и рабы нападали на ацтланских солдат, убивали коллаборационистов, выражаясь земными понятиями, подбивали на восстание остальных. Даже одного жреца умудрились упокоить: подловили в подворотне, с помощью зачарованного оружия порубили на части вместе с охраной и сожгли. Без поддержки мага дело явно не обошлось.       Первому советнику ничего не оставалось, как раскрутить маховик репрессий на максимум. Облавы, пытки, допросы, казни. Это не могло просто прекратиться.       Тогда Кирилл принял не совсем обычное решение — вывести основную часть ацтланского контингента за пределы города, заменив их ромейскими центуриями и одним драконом. Может, такие меры немного успокоят граждан Сардики…       Лучше всего ситуация была в Сицоле. До ромейского завоевания город входил в состав Ацтлана, потом империя аннексировала эти земли, но народ не забывал своих корней. Романизировать ацтлани полностью не удалось, приход армии немертвых был воспринят как освобождение от трехвекового ига.       Наступать дальше на север Кирилл пока не спешил. Можно сказать, ждал у моря погоды. Вторжение в Романию нежити воюющие друг с другом наследники императора могут посчитать более актуальной угрозой и забыть, хотя бы временно, собственные разногласия.       Официально следующим властителем империи должен стать Валериан, однако Лукин оспорил его право на трон. За пятьдесят три года жизни наследник из династии Клавдиев не смог обзавестись наследниками, а бесплодные мужчины здесь фактически приравнены к кастрированным евнухам. В свою очередь у сорокалетнего Лукина имеется четверо детей и двое внуков, то есть продолжение династии обеспечено.       Проблема в том, что последнее слово всегда за Димувиром. Именно древний дракон утверждает императора, законы наследования имеют второстепенное значение. Верховное божество ромейского пантеона, вероятно, впало в маразм, утратило связь с реальностью. Он стар даже по меркам драконов, без малого тысяча восемьсот лет и держится исключительно за счет молитв верующих.       Остальные древние немногим лучше. Старики с закостенелыми мозгами, не желающие ничего менять. Восстание Хеонак вполне объяснимо, она видела приближающийся конец драконьего рода и готова была любыми путями предотвратить это.       Кирилл честно собирался помочь крылатым ящерицам решить демографический вопрос, они ему пригодятся в ближайшей или отдаленной перспективе. Хотя бы в качестве магических батареек. Но не люди будут служить им, а они людям.       Также с остальными разумными видами.       В Империи Человека обязательно найдется место и для них.