Худший друг

— Земля к земле, прах к праху, пепел к пеплу. — монотонным голосом говорил священник.        На погребальную церемонию пришла вся деревня. Мужчины стояли смиренно, женщины неестественно всхлипывали. Везде чувствовалась фальшь. Даже Белль (новая принцесса), благодаря которой жители городка решили прийти, не огорчилась из-за смерти Гастона. Хотя это не принято, но она думала о том, каким же он был ужасным, грубым, просто отвратительным! Ей было жаль Лефу. Этого маленького просточка, с которым все всегда обращались как хотели. Она смотрела на него, единственного, кто правда сочувствовал, плакал.        Священник уже окончил молитву. Все начали потихоньку расходиться, кроме Лефу. Он не шелохнулся, стоял у могилы маленькой сгорбленной кучкой, тихонько рыдая. В сердце у Белль неприятно покалывало, она чувствовала себя виноватой. Хотя за что? За то, что отказывала этому остолопу Гастону? Или за то, что тот погнался за ней, пытаясь убить ее возлюбленного? Но все же, перед Лефу было совестно. Она помнила, как мальчишки и девчонки во дворе задирали его. Белль же жалела забитого, испуганного мальчика, играла с ним. Даже пыталась научить читать. — Лефу, — она положила руку ему на плечо, — мне очень жаль.        Дрожащей ладонью он накрыл ее руку. — Я знаю, как он относился к тебе, Белль. -проговорил Лефу. — Ты прекрасная девушка. Прости, что он был таким. Если бы я мог…я бы защитил тебя! Он же не делал ничего с тобой, Белль?!        Мужчина встревоженно посмотрел на девушку. Его безумно обеспокоенный взгляд немного смутил ее. Но она ответила: — Нет.        Они обнялись. — Прости за мою слабость, Белль. — утирая слезы рукавом куртки, говорил Лефу. — Все нормально. Я все понимаю. — Я еще останусь с ним… Ладно? — Конечно.        Обнявшись напоследок, Белль направилась в сторону церкви. Лефу же не мог отвести взгляда с надгробия. На сером обтесанном камне надпись «Гастон Легюм», даты рождения и смерти.        Из головы не выходил бархатистый голос. И последние слова Гастона: «Прости, дружище!». У Лефу до сих пор болела спина, после того как на него упал клавесин (а вскоре, как оказалось, маэстро Каденца).        Тело Гастона долго искать не пришлось. Из-под обломков замка виднелось обезображенное лицо с открытыми глазами, в них застыл испуг. Неестественно торчащие кости. Все это наводило печаль и отвращение.        Лефу не мог просто так с этим смириться. Главный символ, смысл самого существования Лефу погиб. Его жизнь рушилась со скоростью света. Лефу должен немедленно что-то предпринять! И он отправился к Агате в надежде, что она оживит друга. Но та лишь твердила: — Это черная магия! Грех! «А превратить человека в чудовище со всеми его слугами — это не черная магия! Старая бомжиха!» — в мыслях ругался Лефу. — Если не хочешь мне помогать… Что ж… Я сам это сделаю. — У тебя ничего не получится, Лефу! Я ведьма в третьем поколении, ты же — обычный человек.        На это Лефу ничего не ответил, а только развернулся и ушел. Он плохо знал своих родственников, поэтому была надежда на то, что он хоть на долю маминой линии окажется колдуном. Раньше он боялся ведьм и Агату тоже, ведь многие говорили, что она колдунья. Даже случайная встреча с ней наводила ужас на Лефу, ему становилось дурно. Мужчина часто слышал о том, как ведьмы превращают своих недругов в жаб и им подобным. Ему не хотелось переходить ей дорогу. Но сейчас все было иначе. Лефу боролся за жизнь Гастона, поэтому ему было расплюнуть прокрасться в логово Агаты и украсть книги по магии. В панике пытаясь сложить буквы в слова, он читал главу за главой, пытался что-то наколдовать, но все бестолку. Он был обычным человеком и не имел ни грамма магии.        Вскоре пропажу книг заметила Агата и тотчас направилась к Лефу. — Пойми же, что это опасно! Он не будет прежним, если его оживить. У него не будет разума, мыслей, чувств. Он будет кучкой костей и кожи — вот и все!        Как бы ему не хотелось, но Лефу послушал женщину. Сев рядом с могилой Гастона, мужчина вспоминал прошедшие годы, тихо всхлипывал, смеялся…