***
— Спасибо, что согласилась принять меня. Часы уже близились к полуночи, когда вымотанная и морально, и физически Шиида плюхнулась на застеленную для нее кровать, обращаясь к подруге. Неджире и Сэн учились в одном классе в средней школе и в то время были весьма близки. После, правда, они отдалились, но все же поддерживали связь, и девушка была очень благодарна ей за то, что она выручила в столь неприглядной ситуации, ведь, честно говоря, Сэн больше не к кому было идти. — Что ты! Я всегда рада видеть тебя, — поняв, что получилось излишне радостно, Хадо быстро добавила: — Конечно, жаль, что это случилось при таких обстоятельствах… — В любом случае, спасибо тебе, Неджире, — слабо улыбнувшись, выдохнула Шиида, и подруга, издав умильный писк, сгребла ее в охапку, будто пытаясь придушить. — Давай, я жду подробностей! Что натворил этот самодовольный страус? — в этот момент раздался громкий звонок, и Сэн потянулась к телефону, собираясь сбросить, но Хадо опередила ее. — Легок на помине… — произнесла она, подняв на гостью вопросительный взгляд. Получив разрешительный кивок, она с мстительностью Банши дала отбой, а после и вовсе выключила мобильник, кинув его в сторону. — Вот так надо вести себя с абъюзерами. Издав тихий смешок, Шиида не стала возражать подруге, начав рассказывать о случившемся. Слушатель из Неджиро получился на ура: она внимала каждому слову Сэн, охала на драматичных моментах, крыла Таками трехэтажными оскорблениями, не называя его иначе, как «безмозглой курицей», «зазвездившимся эгоистом» и «токсичным абьюзером», выражаясь, скорее, в общем, нежели конкретно о случившемся. Сказать, что она загорелась — не сказать ничего: еще два часа Неджиро без умолку болтала, успокаивала ее, поливала грязью двух других участников процесса, придумав многоуровневый план мести обоим парням, запутав все настолько, что в конце сама не понимала, о чем шла речь. Сэн слушала подругу, посмеиваясь над ее шутками и чувствуя, как негатив, понемногу, отходит на второй план, давая расслабиться. Ей не хотелось всерьез о чем-то думать или же принимать решения: слишком опустошена была после ссоры с Кейго. Случившееся больно ударило по ней, разрушив мечты и надежды, что она взращивала, показав, насколько хрупкими и иллюзорными они являлись на самом деле. Была уже глубокая ночь, когда уставшая Хадо заснула, то и дело порываясь во сне обнять Сэн, а та все никак не могла сомкнуть глаз, проматывая в голове все приключившееся с ней за последние двадцать четыре часа. Честно говоря, она не представляла, что и думать: чувства будто притупились, не давая полностью ощутить боль и разочарование. Потому-то девушка и могла рассматривать ситуацию более-менее холодно, особенно после разговора с Неджиро, которой удалось слегка поднять ей настроение. В тот момент она так разозлилась на Кейго, что хотела разозлить его, хоть как-нибудь выбить из колеи. Подобное отношение к себе сильно ранило, и она впервые приняла все ужимки и легкомыслие Ястреба столь близко к сердцу, так как в глубине души была уверенна, что он сможет уловить ее плохое настроение и будет более чутким, но тот не оправдал ее надежд, от слова, совсем. Ну, а дальше все пошло по накатанной: градус повысился, перепалка быстро переросла в нечто невообразимое и Кейго сказал те слова, которые Сен все это время боялась услышать: он вовсе и не нуждался в ней, не ценил, даже в мыслях не допускал, что она может в действительности взять и уйти. А что ранило даже больше, он не поверил ей, обвинив измене. Именно так, всего за одну ссору, длившуюся не больше получаса, разрушилась их двухлетняя история, которая, как оказалось, держалась только на ее постоянных уступках и бесконфликтности. Это… удручало? Огорчало? Печалило? Сэн попросту не могла подобрать подходящее слово, зная наверняка лишь одно: ничего больше не могло быть как прежде.***
— Черта с два, возьми ты уже трубку!.. Летая по кругу в гостиной, он уже настолько был не в себе, что задевал окружающие предметы, умудрившись разбить хрустальную пепельницу — подарок Сэн на его двадцатипятилетие. — Выключила?! Вот как… — пнув подушку, Кейго приземлился на диван, судорожно сжимая телефон в руках. Первый час после ее ухода он тупо расхаживал по дому, казавшемуся странно пустым и тихим, пытаясь осознать все случившееся. До самого последнего в нем горела уверенность, что Сэн не могла так с ним поступить, что она обязательно вернется — надо лишь подождать, но вот перевалило за полночь, а он сидит в одиночестве, пытаясь дозвониться до нее, и она игнорирует его как последнюю шавку. Да, случилось недоразумение, да, он немного перегнул, но и она тоже вспылила! Как он еще должен был реагировать на сказанное? «Ой, ты поцеловалась с очень хорошим другом, он признался тебе в любви и ты вообще за столько времени ничего не заметила? Да, с кем не бывает, пустяки!». Конечно, из-за всего навалившегося он был груб, сказал то, что обидело ее, но разве Сэн тоже не хотела причинить ему боль? Неужели только потому что он первый не проявил достаточного внимания к ней, вина лежала исключительно на его плечах? Зачем вообще устраивать сцену и уходить с гордо поднятой головой? Разве она не понимала, что его злость лишь временная, а слова — не то, что он думает на самом деле? Впрочем, искать виноватых теперь было поздно — что случилось, того не изменить. Сейчас вместо того, чтобы спать вместе и видеть десятый сон, они порознь, и Таками не имеет ни малейшего понятия, куда она могла уйти. Все, чего он желает, так это вернуть Сэн, но ни она, ни ее единственная подружка, которую он знает, будто бы сговорившись, не берут трубку, и, увы, Кейго не знает, где живет эта Хадо, так что ему остается только кусать локти. Если бы не его треклятая самоуверенность и чувство собственного достоинства, ничего бы не случилось: в момент, когда Сэн пошла собирать вещи, он вместо того, чтобы тупо беситься, убедил бы ее остаться, сказал, как любит, ценит, но в тот момент его голова была занята совершенно иными мыслями, буквально сочась ядовитой желчью. Это тянущее чувство, появившееся в груди, когда он, наконец, понял, что она оставила его, сжигала сердце, доставляя странную боль, которую Кейго до сих пор не доводилось испытывать. До сего дня он никогда даже не задумывался над этим, но он привык к тому, что Сэн всегда где-то рядом — даже если они не говорят и занимаются каждый своим делом. Сам факт ее присутствия уже был залогом умиротворения. Что ему остается? Кого вообще он знает из ее знакомых? Нет, звонить ее матери — себе дороже, незачем волновать женщину на ночь глядя. Вряд ли она поехала к их соседке Норико-сан, так что и ее отметаем… Листая список контактов, Таками остановился на знакомом имени. А ведь он и позабыл, что у него есть номер личинки Старателя. Не думая ни секунды, он быстро нажал на значок «позвонить» и поднес телефон к уху, с нетерпением вслушиваясь в долгие гудки. Конечно, ему, ой как, не хотелось, чтобы Сэн оказалась у Тодороки, но и отметать такую вероятность было бы глупо. По крайней мере, он мог знать, хотя бы, где она, а даже если нет, Кейго все равно собирался с ним переговорить и это был неплохой шанс для этого. — Алло? Тодороки поднял трубку довольно быстро: голос его звучал ровно и говорил он безразлично, из чего Кейго понял, что не записан у него. Ответив на закономерный вопрос о своей личности, он сразу же перешел в наступление. Несколько повторяющихся вопросов с односложными ответами от Тодороки, смена его тона и фраза «я бы не сказал где она, даже если бы знал» вывела Таками из себя, и он вполне доходчиво проорал в трубку все, что думает о нем, ожидаемо, щедро приправив все это оскорблениями, но спокойная реакция парня полностью убила Кейго, и он понял, что разговорами тут ничего не добьешься: он хотел, нет, у него кулаки чесались набить смазливую морду Тодороки, что он и высказал тому, правда, тот не выразил особой заинтересованности, под конец уничтожив Кейго намеком на то, что подозревает, где может находиться Сэн. — …Ты знаешь адрес Хадо? Говори! — Ты и сам должен бы знать, но нет, зачем тебе это, верно? Я вообще удивлен, что ты знаком с ней, — насмехаясь, проговорил Шото. — Это тебя ебать не должно. — Что ты, я так, просто отмечаю для твоего же блага причины, по которым Сэн, наконец, ушла от тебя. — Кто ты вообще такой, чтобы лезть в чужие отношения? — Я тот, кто желает ей лучшего. — Дай-ка угадаю! — прыснул Кейго. — Лучшее — это ты? — Ну, уж точно не ты, — безмятежно отозвался Шото. — Этот разговор исчерпал себя. Желаю удачи в твоих бесплодных попытках все исправить. — Эй, постой! — но тот уже скинул. — Вот же… — чертыхнувшись, Таками со всей силы ударил ребром ладони по столику, в попытке хоть как-то выместить накопившееся раздражение. — Ублюдок, считает себя самым умным… Кейго никогда не нравился младший сын Старателя. Тихий, зажатый и угрюмый — он казался ему скучным и не стоящим внимания. Когда Сэн упомянула, что общается с ним, Ястреб даже не обратил на это внимания, не воспринимая мальчишку-Тодороки всерьез. А теперь он смеет тыкать Таками в его же ошибки, портит отношения с любимой и пытается отобрать ее у него. Никакой другой причины для всего этого, кроме его собственной беспечности не было, и он должен был действовать, чтобы окончательно все не потерять.