Как живёт он без нас, И как без него будем жить?
– Крылья – то, что нам нужно! Нет, вы только представьте… мы сможем летать! Я уже всё придумал… чертежи почти готовы, но ты должен помочь мне, Брут, так много работы, я не справлюсь один… Летать, Лия, вообрази себе – вспорхнуть с земли, как птица, и под самый Купол!.. Икар прибежал к ним со своей безумной мечтой о крыльях, а они слушали его и переглядывались. Насмешливо. Почти без удивления. Это же Икар… их Икар. Гений со своими причудами, сумасбродными идеями, внезапными озарениями. Сейчас – крылья. А сколько всего было раньше? Сколько ещё впереди? Икар – не Икар, если не втемяшит себе в голову что-то странное, ненормальное и уж точно НЕ осуществимое, достанет этим всем вокруг, особенно – самых близких друзей. И они поддержат его, конечно. Как они могут его не поддержать? И всё будет как всегда: Брут запрётся с Икаром в лаборатории, чтобы днями и ночами обсуждать, спорить, пробовать, ошибаться и пробовать снова; Лия всё свободное от интервью, съёмок и эфиров время будет с ними – шутить, ободрять, решать веским словом самые ожесточённые споры. Только они втроём. Вдали от Полиса. Вдали от целого мира. И так ли важно, над чем идёт работа – над гаджетом для умного дома, над особо заковыристым заказом Правителя или над крыльями? Только они втроём. Брут не понял, почему идея крыльев вдохновила Икара. Лия тоже. Они так и сообщили ему… но пожалели об этом, когда заметили, как меняется его лицо, как он бледнеет, отступает назад и смотрит на них растерянно, удивлённо, совсем по-детски. – Мы же друзья, – тихо сказал Икар. И Брут захотел провалиться сквозь землю от стыда. Плевал он на эти крылья. Он пошёл уговаривать Правителя вовсе не потому, что проникся полётами; нет, полёты по-прежнему казались ему глупой, нелепой и, по правде сказать, опасной затеей. Но, призвав на помощь всё своё обаяние, добавив как можно больше уверенности в голос, Брут расписал Правителю, сколько денег можно заработать на крыльях, как будут довольны жители Полиса, какое грандиозное шоу из этого получится. Добился, чего хотел. И снова увидел улыбку Икара. – Спасибо тебе. Вам обоим… огромное спасибо. Вы не представляете, что сделали для меня. Я так… рад, что вы со мной, даже сейчас, даже с этим… Икар говорил почему-то шёпотом, хотя в комнате не было никого, кроме них троих. Он махнул рукой в сторону рабочего стола, заваленного первыми чертежами крыльев; Икар не привык откладывать дело в долгий ящик – идеи захватывали его, он тут же кидался к столу и чертил, писал, измерял, высчитывал… разговаривая сам с собой и забывая обо всём на свете. Их Икар. Гений. Умный, серьёзный человек и ребёнок в одном теле. Столько лет Брут знал его, а по-прежнему испытывал к нему смесь восхищения, умиления и любви. Лия, он знал, чувствует то же самое. – Мы с тобой, – ответила Лия, обнимая Икара со спины. Легко коснулась губами его щеки, положила голову на плечо. – Мы всегда были с тобой, и в этот раз тоже, ничего не изменилось, дурачок. – Но… крылья… я думал… вы не поймёте. Думал, эта идея покажется вам слишком странной. Да, она показалась слишком странной. И потом они ещё поговорят с Икаром, вызнают, где же он набрался таких безумных мыслей, что ему наплели Изгои и зачем, в конце концов, жителям города под Куполом крылья. Потом. А сейчас Брут подошёл к ним – к тем, кого любил больше всего на свете – обнял их обоих, уткнулся носом в шею Икара и прошептал: – Мы с тобой. Всегда, слышишь?*
– Где он? Объясни мне, где его носит?! Мы же договаривались… он знает, как этот день важен для меня… для нас… Я звонила ему, он не отвечает, вообще трубку не берёт! А он всегда отвечал на мои звонки! Лия металась по комнате, как рассерженная тигрица, то замирая у окна на несколько секунд, то присаживаясь на диван, то хватая с полки статуэтку и нервно вертя её в пальцах. Брут редко видел её такой. Все трудные моменты жизни Лия встречала с насмешкой, с железной выдержкой и невозмутимым спокойствием; если бы Купол рухнул всем на головы – она и бровью не повела бы, но Икар… да, Икар сумел выбить её из колеи. Лия злилась. Была вне себя от гнева. Но Брут знал, что за этой показной яростью скрываются непонимание, сомнение, растерянность и боль. Те же чувства, которые испытывал он сам. Где носит Икара? Почему – не в первый раз, не в последний – он ушёл от них, не объяснившись, не предупредив даже? Куда он ушёл? К Изгоям? Неужто он предпочёл их, незнакомцев-дикарей, своим лучшим друзьям… тем, кого он любит? За несколько дней Икар изменился так, словно стал совсем другим человеком – непонятным, далёким… чужим. Икар уходил от них, они теряли его и не знали, почему. – Не понимаю, – едва слышно пробормотала Лия, останавливаясь посреди комнаты. – Я просто не понимаю, что с ним случилось. Он… как будто больше нас не… Брут не дал ей закончить фразу. Подошёл, обнял, крепко прижал к себе… почувствовал, как её плечи мелко вздрагивают под его ладонями. Она плакала. Лия не плакала никогда, и Бруту от этих сдавленных, судорожных звуков стало больно дышать; он обхватил её лицо руками, впился в губы сильным поцелуем и потянул за собой на диван. Слёзы Лии высохли. Они провели ночь в объятиях друг друга и почти сумели забыть. Им было хорошо вдвоём... но им нужен был Икар, и с этим они уже ничего не могли поделать.