Сопротивление бесполезно

- Куроко, Аомине всегда был таким? – Кагами открывает недавно купленную в столовке булку и откусывает практически половину. На вкус не богами приготовлено, но заткнуть рычащее в желудке нечто удается. К тому же, стоит не так уж и много. Всего лишь половину зарплаты. - Что-то не так? – Куроко кажется совершенно спокойным, хотя – Тайга в этом ни капли не сомневается – прекрасно знает, что парень имеет в виду. – То, что он любит задирать, это в его стиле. - Нет, я совершенно не о том, - американец оглядывается, убеждается, что Дайки по близости нет, и наклоняется к чужому уху. – Он подозрительным образом каждый день оказывается вблизи моего дома. А если я не ошибаюсь, он живет вообще в другой стороне. - И что в этом странного? Кагами готов поклясться, что Тецу смотрит на него, как на идиота, и кулаки начинают немного чесаться. В последнее время ему совсем не удается отдохнуть. Дело не только в том, что в универе скачет расписание – и его нервы тоже – так еще и начальник на подработке все заставляет его работать за бесплатно. А вишенкой всего этого является взбесившийся Аомине, который сталкерит его, как ненормальный. - Да, он может порой быть, как ребенок... – Тецу теряется где-то в толпе, и Тайга даже не успевает понять, как остался один. Может быть как ребенок? Да вы издеваетесь. Все, что у него есть от ребенка – потребность в гипервнимании. Если есть свободная минутка – а у Кагами, сука, его нет совершенно – оно должно быть потрачено на Дайки. Вечер выходного? Сходим поиграть в баскет. Праздники? Собрался к родителям? Будешь сидеть со мной и делать то, что я сказал. И Кагами искренне верил, что билетов на поезд тогда не оказалось не потому, что их и в правду не было. У кассира виднелся свежий, наливающийся кровью синяк на скуле, а когда Тайга назвал свое имя и место назначения, то готов был поклясться, что бедный паренек отдаст богу душу. Так затравленно на него, пожалуй, еще никогда не смотрели. - Кагами, - тяжелая смугла рука ложится на плечо парня, только вместо привычного раздражения Тайга ощущает страх. Внутри все сжимается, замирает, выжидает, что будет делать поймавший его хищник. – Есть планы на вечер? - Хватит так делать, - красноволосый дергает плечами, небрежно скидывает с них чужие пальцы и понимает, что его собственные дрожат. Он боится Аомине, и не признать он этого не может, как бы ни силился показать обратное. – Мне сегодня на работу, так что отстань. - Разве тебе не должны были дать выходной? – Дайки следует рядом, дышит практически в шею, и красные волоски на затылке становятся дыбом. Аомине видит это. Видит и ухмыляется, глаза щурятся, вокруг них расплываются морщинки, и Тайга читает на его лице открытое «правильно делаешь». Это бесит. До чертиков, до кипящей в венах крови и стертых в порошок зубов. Кагами сжимает пальцы в кулаки, силится успокоиться, смирить злость, вызванную собственным бессилием, и широкими шагами идет к нужному кабинету. - У тебя разве не лекция? – Тайга приподнимает уголки губ, оборачивается к знакомому и замечает мимолетный оскал. – Скоро начнется, не стоит опаздывать, Аомине. – И скрывается за дверью. Воздух в душной аудитории сам по себе становится мягче, слаще. Когда нет Аомине, он хотя бы может спокойно вдохнуть и не чувствовать, как сильные руки зависают над его спиной, лопатками, шеей, не ощущать, как наливаются свинцом ноги, а пальцы противно покалывает, словно в них насыпали влажный песок. Там, где нет мулата, начинается свобода. Кагами даже не успел понять, когда его жизнь, полная нелепых юношеских надежд и мечтаний, глупых представлений об идеальной студенческой жизни, полетела прахом, стоило ему познакомиться с Аомине. Дату Тайга не помнил совсем, зато прекрасно отпечаталось в памяти, какими горящими синими глазами на него смотрел Дайки в кафе, пока Кисе и Куроко трещали о каком-то журнале. Кагами тогда не придал этой звериной улыбке никакого значения – рядом с Аомине сидела Момои. Грудастая, красивая, вся такая из себя идеальная. Тайга понял, что для Аомине она никто, когда тот зажал его в переулке, вцепился мертвой хваткой в его предплечья, оставляя здоровенные синяки, и буквально изнасиловал его рот своими поцелуями. Тогда американец понял для себя две вещи: первое - у Аомине извращенное понятие о поцелуях, второе – он ненормальный, и Кагами надо было сваливать как можно скорее, чтобы не оказаться пойманным в эти большие цепкие пальцы. - Кагами, вы собираетесь проходить? – Тайга моргает, хмурится, вспоминает, что он сейчас не дома, и вздыхает. Он проходит мимо других студентов, ощущая на себе их заинтересованные взгляды, и садится где-то в жопе мира. Слушать лектора он и так не собирался, хоть отоспится полтора часа. - Опять не слушаешь препода? – Тайга вздрагивает, ударяется ногами о стол и как-то умудряется пнуть соседей пониже. - Боже, простите, я не специально, - парень впереди сжимает руки в кулаки, вены на его шее набухают, и Кагами уже предчувствует предстоящую драку, как смуглая рука Аомине неожиданно ложится на плечо незнакомца, стискивает до нездорового хруста и выворачивает в сторону. – Ао... - Только попробуй его тронуть, - шипит Дайки, переваливаясь через парту вниз, - и я оторву тебе пальцы. Ты меня понял? Кагами дурно. Не как какой-то там кисейной барышне, которая готова в обморок грохнуться от палящего солнца, а по-настоящему плохо. Голова идет кругом, кислорода становится маловато в организме. Черные точки заплясали перед глазами, когда Дайки садится обратно, совсем рядом, смотрит своим пронзительным взглядом, проникающим под самую кожу. Сердце стучит в висках, не слышно ничего, кроме собственного тяжелого дыхания. Тело превращается в какую-то безвольную тряпку, совершенно не поддается команде вставать или хотя бы подать знак, что ему надо выйти. Кагами сжимает футболку на груди, оттягивает ворот, вдыхает жадно, полными легкими. Толку мало – он задыхается. - Эй, Кагами, ты в порядке? – Аомине кладет свою руку поверх, чувствует, какие влажные у Тайги ладони, и заглядывает в алые глаза. – Кагами? Тайга щурится, отодвигается от чужого лица, и застывает – Аомине совсем не беспокоится, скорее, он доволен. Губы расцвели в какой-то странной улыбке, обнажая белоснежные зубы, и Кагами из последних сил пытается отодвинуться. Не замечает, как скамья заканчивается, а руки водят по воздуху. От встречи с полом его оберегают знакомые сильные руки. Они сжимают талию крепко, словно капкан, и Кагами на последнем издыхании будто понимает важную истину – он попался. Попался и даже не осознавал, что не сможет скрыться, все тешил себя мыслями, что сможет сбежать в нужный момент. Грел руки у костра и не заметил, как пламя начало обжигать ладони. - Пусти, - хрипит он, но цепляется за Дайки, потому что страх умереть сейчас сильнее. - Ты действительно этого хочешь? – Аомине скрывается за черной пеленой, но Тайга все еще чувствует его горячие пальцы. – Кагами. Тайга медленно оседает на пол, зарывается пальцами в волосы и думает, думает так старательно, как ни на одном экзамене, несдача которого влекла за собой неумолимое отчисление. Он в домашней одежде. Не своей, и факт того, что он узнает в растянутых штанах почерк Аомине, не делал ситуацию лучше - Дайки любил не просто безразмерные вещи, а балахоны, которые застирывал до такой степени, что резинка переставала держать ткань на бедрах и уплывала куда-то вниз к коленям. - Ты уже проснулся? – Аомине оказывается в дверях неожиданно, и Кагами падает на пол, ударяется о кровать и шумно сглатывает. Он уверен – парень напротив прекрасно слышит его ускоренное сердцебиение, хоть и не подает вида. – Ты потерял сознание, так что я... - Решил притащить меня к себе? – Кагами злится. По крайней мере, пытается всем видом показать, как его это задевает, вводит в неистовую ярость, только колени все равно видимо дрожат, пальцы на ногах сводит от холода, и Тайге кажется, что кровь покинула его тело. Подушечки мерзнут, но это отвлекает от настораживающих мыслей. – Какого хера, Аомине? - Ты хотел, чтобы я оставил тебя валяться в аудитории? – Дайки за несколько шагов оказывается рядом, присаживается на корточки и гладит по голове все теми же горячими руками. Его губы трогает притворно сладкая улыбка, и Кагами не видит в нем ни капли искренности. – Не смеши меня, Кагами. - Почему не отвел в мед. кабинет? - А следовало? - Ты – псих. – Шипит Тайга и скидывает чужую руку. Он пытается встать, вылезти из-под кольца рук Аомине, только тот больно хватает за плечи и давит. Сильно, с таким нажимом, что Тайга на миг сомневается, что у них одинаковая комплекция. – Ты что...Блять, да отпусти, придурок. - И куда же ты собрался? – У Кагами ползут мурашки по коже, когда парень шепчет медленно, растягивая слоги и почти касаясь губами бледной кожи ушей. – Куратору твоему я сказал, что ты приболел, позаботился о справке на пару дней. - Если так заботишься о моем здоровье, мог бы отвезти меня в больницу, - усмехаться получается натянуто, как-то криво и лживо, но легкие сжались, отказываясь пускать к себе кислород, словно так и хотели заставить парня потерять сознание снова. - У тебя была обычная паническая атака, так что расслабь булки. - И с каких пор ты заделался доктором? – Бедра предательски дрожат – показывают, насколько Кагами боится парня перед ним, его искрящихся глаз, острых зубов и мыслей, которые он никогда не мог предугадать. Шершавые подушечки скользят по яремной вене на шее, касаются замершего кадыка и спускаются к ключицам, выглядывающим из-под футболки. Кагами с ужасом осознает, что хочет сделать Дайки – глаза округляются, воздух застревает в носоглотке и кажется таким горьким, душащим. - Козлина, только попробуй!.. – Аомине сильнее сжимает чужие кисти, впивается ногтями в светлую кожу чуть ли не до крови, и красная веревка – черт его подери, откуда он вообще ее достал – стягивает руки туго, болезненно жжет до слез. – А ну развяжи меня!..Ао... Кагами выгибается, закусывает губы, чтобы не вырвался стон, и прячет влажные глаза за пальцами – Дайки прикусил левый сосок, провел по нему горячим языком, втянул кожу рядом, оставляя багровый засос. - Неужели так страшно? – От издевки в голосе Кагами впервые хочется заплакать, как маленькому ребенку. Ему пиздец как страшно – оказаться в таком положении: связанным Дайки – сильным и самоуверенным, больным на всю голову – и уже иметь представление, что с тобой хотят сделать... Он даже не по парням. В сторону их не смотрел, не дышал, не думал. Аомине перевернул все. Абсолютно. - Страшно. Отпусти. – Тихо просит Кагами – громче не может, горло сдавливают подкатывающие слезы – и слышит, как отвратительно отчаянно скачут собственные слова. Где его гордость, где непрошибаемость и завидное стремление к победе? Аомине давит на его руки, убирает от лица и – блять – ухмыляется. Он наклоняется к Тайге, шепчет утробно «ни за что» и собирает слезы влажным языком. У Кагами сжимается живот, его тошнит, и висок после прикосновения горит, вздувается ожогом. Пальцы мулата оглаживают лунку пупка, поддевают резинку трусов, царапая кожу у лобковых волос, и сжимают член. Больно – Аомине так сжимает бутылку с водой после их игры, чтобы воды побольше выпить – и Тайга подтягивает ноги к себе, елозит, пытается вырваться, но Дайки упирает руку в его грудь, силой заставляет лечь на жесткий ковер и ведет уже нежнее вверх по стволу. Кагами впервые так ненавидит свое тело, искренне считает его предателем – смазка из головки сочится обильно. Аомине размазывает ее так тщательно, будто пытается втереть, и от этого черные точки удовольствия пляшут перед глазами, прячут оскал Дайки всего на пару мгновений. - Убери, сука, руки, - Тайга дышит тяжело, тело наполняется приятно истомой, смешиваясь с адреналином, - от этого чувства становятся острее. Ему противно, мерзко, и стыд громадной волной ударяет в лицо, когда из губ вырывается стон. - Даже и не подумаю, - Аомине неожиданно опускает руку ниже, заставляя член Кагами набухать и болеть от желания кончить. Он оглаживает дырочку Тайги медленно, запускает один палец и поражается, когда грудь чувствует резкий толчок, а затылок нехило прикладывается о стену. – Ну, скотина... Тайга сжимается, сглатывает вязку слюну и отползает к противоположной стене. Какому богу надо молиться, чтобы его отсюда вытащили, чтобы Аомине чудным образом сломал ноги и упал тут, перед ним, а не надвигался на него с горящими глазами? В них открыто плескалась злоба, и американец уже понял, что совершил глупость, пытаясь предпринять жалкие попытки выбраться. Дайки грубо хватает Кагами за щиколотку, тянет к себе и разворачивает спиной. - Нет! Аомине, нет! Отпусти, умоляю! – Тайга брыкается, бьет локтем в смуглую грудь, но это едва ли останавливает парня. Штаны сползают к коленям, оголяя стоящий колом член Кагами. Аомине заставляет парня прогнуться и, смочив, вводит два пальцы. Движет ими резко, быстро, добавляет третий – и Кагами знает, теперь Дайки церемониться не будет. Головка у входа заставляет Кагами напрячься, вцепиться зубами в собственную руку. Аомине чуть ли не насаживает его, вводит на всю длину и так сильно сжимает его талию, что отметины успевают налиться синевой. - Урод, - рычит Тайга и сжимает зубы. Это дико больно, отвратительно. Боже, ему хочется сейчас вскрыться и выбросить все органы. – Ты...ебанутый...совсем. - Ты даже не представляешь, насколько. – Аомине резко дергает бедрами, входя глубже. Он прикусывает кожу на шее, зализывает свежий отпечаток и обхватывает член Кагами. Водит по нему судорожно, стараясь придерживаться темпа, но Тайга ерзает. Накрывает его руку и пытается убрать ее, только Дайки сильнее сжимает ствол, вынуждая Кагами подчиниться. – Даже не представляешь, Кагами. Сопротивление все равно бесполезно. Куроко пробегается взглядом по помещению. Поднос оказывается тяжелее, чем он полагал, и гора еды вываливается за края, стоит проходящей мимо девушке слегка задеть его плечом. - Все в порядке, - бросает он вежливо и ищет красную макушку. Среди группы старшекурсников она вечно выделяется, и обычно не составляет особого труда Тецу найти друга, только в этот раз все сливается в однородную бесцветную массу. В груди что-то подозрительно замирает, подсказывает так невнятно, что парень вылетает из реальности. Хоть Кагами и не лучший в учебе, но он старался компенсировать это посещаемостью и усердием. - О, Тецу, - Аомине легко хлопает его по плечу и приподнимает в удивлении брови, - чего застыл? - Аомине-кун, я думал, у тебя пара в обеденное время, - Куроко следует за другом к свободным местам, внимательно наблюдая за плавными, спокойными движениями Дайки. – Слушай, Кагами-кун тебе не звонил? Странно, что его сегодня нет. На носу важный экзамен, а он прогуливает. - Он заболел, - Куроко неожиданно вздрагивает, поднимает глаза на друга и впивается в его смуглое лицо, на котором расцвела легкая улыбка. – Кагами свалился с температурой еще два дня назад и тухнет дома. Я иногда навещаю его. Тецу щурится, вглядывается в синеву яркий глаз и замирает. По спине неприятно ползут мурашки, доходя до самой макушки и заставляя волоски встать таким дыбом, что они колются об одежду. Живот неприятно скрутило, выталкивая желудочный сок. Горечь обожгла язык, оставляя несказанное «не верю». Куроко слишком хорошо знал Кагами – тот обязательно его бы предупредил. Хотя бы написал смс. Кажется, я понимаю, о чем говорил Кагами-кун, думает парень и дрожащими пальцами сжимает палочки. - Не переживай, Тецу, я о нем позабочусь.