Лучшее, что случалось со мной

      Вероника перебирает рукой жемчужные бусы, тонкой ниткой стягивающие нежную кожу на шее, смотрит нервно вперед, мысли путанные пряча за строгим взглядом. Бетти прикосновением легким, будто боясь, что она распадется на льдинки, будит ее из кошмара и смотрит обеспокоенным взглядом. Вероника нутром чувствует, Бетти видит ее, видит ее насквозь. Она улыбается, идеальной заученной улыбкой, а Купер смотрит посмеиваясь: «Нет Лодж, это сработает со всеми, кроме меня». Вероника быстрым движением смахивает прядь волос и огоньком в глазах отвечает: «Ты слишком умна, Би». Дальше они идут молча, каждая в своих мыслях, но с усмешкой на губах.       Вероника позволяет увидеть свое падение всего один раз, срывает жемчуг, дождем падающий на пол и эхом отдающийся как гром. Она падает за ним, лед ее глаз тает, течет тонкими линиями по щекам. Бетти ловит ее прежде, чем она готова с полом слиться, а если можно, то проломить себе путь прямо в ад. Купер гладит по спине, пальцами выводя: «Все будет хорошо.» Вероника позволяет увидеть себя сломленной в первый и последний раз. Она очень дорожит Бетти, единственным просветом в ее жизни, единственным правильным решением (и рядом с ней она тоже ощущает себя такой настоящей и вписывающейся, что у Вероники щекочет в кончиках пальцев и животе).

***

      Бетти плачет, мечет от своей правильности, сжимает руки до крови. Вероника лишь Богу молится, чтобы она не стала такой как она, не делала то, что делала она и не ощущала прилив адреналина, колотящийся об виски, словно разбивающий череп. Бетти потихоньку сходит с ума, опускается в бездну, тонет в трясине, Вероника стонет от беспомощности, убаюкивает ее, заливаясь как соловей, пока Бетти не заснет. Она хочет помочь, показать, что на той стороне, в тени, но стоит ей слово молвить, как внутри что-то ломается. Вероника откашливается, будто избавляясь от переживаний. Она загадывает, скрещивая пальцы, чтобы Бетти стало лучше и целует чуть выше лба (в лоб целуют только покойников).        Дома Лодж, не снимая пальто, садится у камина и пьет родительский ром из граненного стакана, поблескивающего золотом от языков пламени. Мысли уходят, глаза наполняются дремотой, и ей впервые становится Л-Е-Г-Ч-Е.