Можешь быть хозяином

      Всё с самого начала было не так. Когда Тсую на своём выпускном решилась попросить Айзаву стать её наставником, в ответ Шота лишь достал пачку сигарет из кармана темно-серого пиджака, вытащил оттуда одну и протянул своей ученице. На сигарете был написан номер телефона. Тсую переводила взгляд то на сигару, то на учителя, не зная что делать и что говорить. Уже тогда всё показалось слишком странным.       — Хочешь? — настойчивее спросил Шота, дернув рукой, чтобы как-то разгипнотизировать девушку-лягушку.       Всё это было неправильным изначально, но Тсую взяла её, сохранила и позвонила.       Первые месяцы напоминали сущий Ад. В любую секунду мог раздаться телефонный звонок, по другую сторону провода которого Айзава звонит, чтобы отправить Фроппи на новое задание. Сотриголова работает преимущественно ночью, поэтому спустя пару месяцев такой работы Асуи могла подорваться сквозь мутную пелену сна и снять трубку. Но чаще всего девушка просто не спала, наконец-то поняв, почему Айзава-сенсей вечно невыспавщийся. Теперь она тоже ходит днём сонная, если вообще выходила на улицу.       Тсую пошла к Айзаве, чтобы под его строгим руководством ещё подтянуть навыки ближнего боя, так как Сотриголову чаще всего вызывают на работенку в городе, нежели в порту и на корабле. Но чем чаще Фроппи выбиралась на миссии, тем больше её легкие наполнялись страхом. За людей, ведь теперь всё по-настоящему и она ответственна за их жизни. За себя, потому что это настоящие негодяи, которые не ведают пощады и готовы прибегнуть к самым подлым маневрам. За наставника, если Айзава пострадает, Асуи никогда себе этого не простит.       — Почему вы курите, Айзава-сенсей? Это же так вредно, — спрашивает Тсую, пытаясь не выдавать дрожь после очередной схватки со злодеем.       — Это мой единственный способ унять дрожь в руках и расслабиться, — выдыхая едкий дым, объяснила Шота. — Очень много про-героев курят, ты скоро это поймешь сама.       Тогда Фроппи лишь поморщилась и мысленно подкатила глаза, потому что была уверена, что найдет тысячу и один способ кроме курения как унять беспокойство. Тогда почему она сейчас обхватила руками колени и дрожит, пытаясь не заплакать во весь голос и не разбудить семью? Ни один способ не помог, волнение нарастало. И никому не расскажешь и не пожалуешься, Тсую сама выбрала этот путь. Девушка опять не может заснуть, бессоница не дает смыкнуть глаз, сколько бы успокоительного Тсую не глотала.       Дребезжащий гудок телефона заставил её вздрогнуть и моментально взять трубку:       — Где?! — тут же крикнула Асуи, готовая слушать адрес места новой миссии, уже кинувшись за геройским костюмом, который всегда под рукой.       — Воу, похоже я уже сильно тебя замотал, — голос Айзавы был непривычно спокойным, Тсую даже могла уловить некую мягкость и плывучесть. Одно было точно — это не рабочий вызов. — Тебе нужно отдохнуть. Ты знаешь один бар на соседней улице?..       И вот молодая героиня сидит в прокуренном, но выглядищим довольно презентабельно со своим золотым орнаментом практически на каждом уголке, баре рядом со своим наставником. Иронично, что Тсую всегда готова накинуть костюм героя, но совершенно не подготовлена к подобного рода деловым встречам. Она судорожно и мечась искала хоть что-то подходящее, откопав в камоде только черную юбку и мятного оттенка блузку. Как зря подкрасив веки изумрудными тенями и собрав темно-болотные волосы в подобие хвоста-банта, Асуи, словно мышка, прокралась на носочках в прихожую, чтобы не разбудить родителей и брата с сестрой, и надела новенькие черные лаковые туфельки. И всё равно она осталась недовольна своим внешним видом.       — Ты раньше пила? — спрашивает Шота, а Тсую отрицательно покачала головой. — Понятно.       Как же она хотела отказаться, но что-то толкнуло Асуи залпом выпить стопку виски, а потом долго морщиться от остроты на языке. Айзава же, выпивая, не подавал ни одной эмоции какого-то отвращения, явно показывая, что с выпивкой он на «ты». Тсую было противно. Противно наблюдать, как герой, которым она всегда восхищалась, сейчас выпивает стакан за стаканом, одновременно закуривая. Противно от самой себя, что не смогла сама справиться с паранойей и решила приглушить растущую пустоту в душе алкоголем.       — Почему Всемогущий и Мидория счастливы, выполняя свою работу? — длинный язык начал заплетаться. Кто знал, что больше трех залпов Тсую больше не выдержит.       — Они на то и всесильные, им проще, — сделав короткую затяжку, снова ответил Айзава. — Но и им приходиться сталкиваться с подобного рода кризисом, просто Всемогущий всеми силами старался этого не показывать, и у него это отменно выходило, быть Символом Мира… Я же не собираюсь строить лживые образы настоящей работы героев. Все через это проходили, и ты справишься, так ведь, Тсую?       Но по пухлым щекам Тсую уже катились хрупкие слезинки, и сквозь них она пыталась выговорить: «И как я такой домой вернусь?» Измученно выдохнув, Айзава повел её к себе домой, приддерживая за плечи, чтобы героиня не упала, пока та всё больше и больше напоминала помидор. Шота списал это на алкоголь.       — Я перестарался с твоей подготовкой, и ты слишком рано столкнулась с суровыми реалиями героев. Моя вина, признаю, — рассуждал вслух Айзава, наблюдая, как плачет и дрожит его ученица, поняв, во что она ввязалась. Определенно перестарался.       В доме Айзавы было напрягающе пусто. Мебель практически отсутствовала, Тсую сидела на услужливо поставленом пуфике, когда Шота постелил себе спальный мешок, чтобы на холодном полу не сидеть. Асуи до последнего была почему-то уверена, что у него всё-таки есть кровать. Но были лишь старый камод, покрытый пылью, в углу стоял одинокий компьютер, а рядом с монитором лежали толстые пачки документов. «Он живёт только работой», — сделала вывод Тсую.       Вдоволь выпустив все свои эмоции, глаза девушки стали смыкаться. Бессоница наконец-то стала покидать её. Но Асуи было неудобно засыпать в доме наставника, это тоже было неправильно. Её разум мутнел, а перед глзами всё расплывалось. Так и образ Айзавы, безжизненно сидящего в том деловом костюме, как будто только такой у него и был для разных торжественных мероприятий, начал преобладать странными чертами. Он обратил жизнь Тсую в Ад, на который она сама подписалась, поступив в академию, поэтому девушка видела его сущим Дьяволом. Испорченный герой. Так чего она не уйдет от него к другому наставнику? Асуи сама задавалась этим вопросом. Редко, но она не будет лукавить и признает, что такие мысли закрадывались ей в голову. Что же её держит? Тсую и сама хотела знать точный ответ.       Но её внимание от гнетущих мыслей привлек наставник, который перешёл на ликер, достав бутылку из того же комода. А точнее привлекли именно губы, пропитанные алкоголем. Асуи думала, что это из-за того, что она хочет ещё выпить, но тогда почему она смотрит в упор не на бутылку, а на учителя?       После этого вечера Тсую зареклась больше не пить, иначе не сможет устоять. Устоять перед ним.       Айзава лишь усмехался от таких заявлений, потому что и сам в молодсти говорил подобное. И время доказало, что не было твердости в этих словах. Шли дни, недели бесконечных заданий, спасений. Признание всё росло, как и проклятущая дрожь и бессоница. Но Тсую не хотела идти в бар с Шотой. Нет, она дала слово перед ним и перед собой.       Очередная бодрствующая ночь. Асуи, раскинув руки, лежала на кровати и уже не пыталась как-то заставить себя уснуть. Знает, что всё бесполезно. В её комнате не горит свет, чтобы близкие думали, что она спит. Дабы отвлечься от грустных мыслей девушка открыла окно, располагавшееся прямо над её кроватью. Подперев голову большой рукой, Фроппи стала наблюдать над быстрыми машинами, слушала шум городской жизни. Этот «пейзаж» заставил её вспомнить об одной вещи, которую она хранит под матрасом.       Да, эта чертова сигарета, с которой всё началось.       Девушка до конца не поняла, что поддтолкнуло её найти в столе коробок спичек, зажечь одну и поднести к сигарете с номером. Она помнила телефон наизусть, так что у сигареты осталась только одна функция. Сделав одну затяжку возле окна, чтобы не пропитать этой мерзкой вонью комнату, Тсую закашляла. Как такое может успокаивать? И всё равно она продолжила закуривать и кашлять.       — Первый опыт всегда неважный, — хрипло расмеявшись, приободрил её Шота. Тсую только нахмурилась, потому что один раунд она уже проиграла.       Он порочный до мозга костей, но безумно крутой. Каждая битва с учителем плечом к плечу вызывало огромное восхищение у Тсую, но зная, какая он личность вне работы, чувства сразу становятся двойственными. И это неприятно, ведь сторона обожания выигрывает, нежели здравый смысл.       Сигареты спасали одинокими ночами, но был и минус: они вызывали дикое желание пойти в бар. Замкнутый круг всех пороков. Тсую думала, что она выше этого, но она проиграла, ведь снова сидит с наставником в том же баре, только теперь он ей не кажется прокуренным. Конечно, привыкла к этому запаху и сама им пропиталась.       Алкоголь на его губах — и она не может сопротивляться. Солодовое пиво в его дыхании — и в её голове проносятся все знакомые молитвы. Давно Тсую так не напивалась и опять ночует у Шоты. Всё больше и больше это приобретало оттенок неправильности, особенно когда Асуи обнимает его за шею и притягивает к себе. В такие моменты героиня признается себе, что Айзава ей нравится не только как наставник. А в другое время готова умереть со стыда. «Вы же знаете, что нравитесь мне — не останавливайтесь», — её горячее от алкоголя дыхание опьяняет похлеще водки, и Айзава не в праве отказать своей ученице.       Походы в бар по воскресеньям и последующие ночевки у учителя стали практически традицией. Теперь алкоголь и сигареты у Асуи ассоциируются только с наставником. Он неправильный, но с ним чертовски весело по-своему. Всего полгода нужно было, чтобы Тсую настолько свыклась с этой реальностью героев, что даже Айзава стал для неё эталоном. Он крут, он очарован героиней-лягушкой, но всегда был честен с нею.       — Вы нужны мне, Айзава-сенсей, — говорит после успешно обезвреженного злодея Тсую, допивая бутылку ликера, — как никто другой.       — Можешь не называть меня «сенсеем», я уже давно не твой учитель, — потушив сигарету о пачку и кинув туда же, сказал Айзава.       — Тогда можете быть хозяином, — последний стакан явно был лишним, Тсую уже не фильтрует то, что думает и говорит. — Или лучше папочкой?       Шота поперхнулся виски и долго кашлял, а Асуи хлопала его по спине. Но он солжет, если скажет, что его не устраивает такой расклад. Он идёт по неверной дорожке, и Тсую преследует его по пятам, потому что это весело. Она не знает, почему любит его, хотя… Разве нужна явная причина?