***
Пройдя два перекрёстка, Брукс и Рейчел остановились перед фасадом общежития. Само здание было построено из красного кирпича и замечательно контрастировало с зелёными элементами: выкрашенными в этот цвет перилами, балконами, оконными рамами. Брукс помнил, как однажды невольно засмотрелся на данное сочетание, а потому впервые в жизни понял, что такое перелом пальца, когда оступился на лестнице и слетел вниз. Тем не менее, никаких предрассудков и неистового желания обходить общежитие у него не было. Если не считать... — Смотри за дорогой! — дверь навстречу лицу Брукса открылась раньше, чем тот соизволил потянуть ручку на себя, но грандиозного столкновения с вмонтированным в пластиковую дверь стеклом так и не случилось. — Берналл, в чем проблема? Снова приложилась головой о раковину? — Мне некогда! — злобно огрызнулась выбежавшая пулей виновница несбывшегося инцидента. — Что случилось? — Рейчел посмотрела на свою соседку по комнате, которая переливалась всеми оттенками красного, от лица до открытых сандалиями ног. — Они снова за свое! Они же знают, что я боюсь темнокрылок! — Берналл пыталась привести дыхание в порядок, но напряженные и сжатые в кулаки руки выдавали её панику с потрохами. — Они запустили этих гадёнышей ко мне в душ! — Попробуй избить их Библией на лестничной клетке, — хмыкнул Брукс, сложив руки на груди. — Ай! — Брукс! — Рейчел ткнула того локтем, спускаясь по лестнице к нерадивой Берналл. — Кесси, ты же прекрасно знаешь, что они вряд ли отстанут от тебя, если ты сама показываешь — и доказываешь! — им, что ты до жути боишься темнокрылок. Мы поговорим об этом позже, хорошо? — Я хотела забрать ещё посылку от родителей, мне должны были прийти деньги и кое-что ещё... — пролепетала Кесси, смахивая капельки пота с ложбинки над верхней губой. — Хорошо, я тогда оставлю дверь открытой, — великодушно улыбнулась Скотт, поворачиваясь в таком же искреннем виде к Брауну. — Попытаешь удачу? — У нас новая «коко», — Кесси хлопнула в ладоши, а затем также расплылась в улыбке. — Теперь нет той старухи. — Да ну?! — Рейчел вновь переглянулась с Кесси и с Бруксом, который никакого восторга не испытывал. — Ты слышал это? Мне кажется, что теперь тебя могут пустить! — Она пускает всех, пока её не разозлить и не устроить шумиху. Ладно, мне нужно бежать, пока эти летающие жужжалки меня не достали, — Берналл поправила взлохмаченные после бега рывками волосы, а потом поспешно удалилась. — Слава Богу! — Рейчел сложила ладони в подобие молитвы, а затем вознесла их к небу. — Это пока что лучшее начало учебного года! — Да-а, наверное, — Брукс почесал затылок, проходя ближе к дверям общежития. — Пошли! — Скотт буквально затолкала внутрь Брауна, который то и дело всё ещё продолжал буравить место, где ещё несколько минут назад была Кесси Берналл. Новая «коко» действительно была обворожительная. Взамен злобной старухи, что плевалась ядом на весь род мужской, если кто-то из его представителей хотел проникнуть на территорию девичьей резервации, обнаружилась очень миловидная молодая девушка. И миловидная — не только о внешности. Рейчел сразу прониклась исходящим от неё добродушие, когда на вопрос о посещении её комнаты парнем она кивнула, записала имя и фамилию гостя, а потом так же лучезарно пожелала удачи. — Так что это за Эрик? — Рейчел открыла дверь в комнату ключом, а потом пропустила Брукса внутрь. — Я его даже и не помню. — Ты его не помнишь, потому что вы не пересекались. Ну как, ты наверняка его видела, но не думала, что он — и есть тот самый Эрик, — Брукс расположился на стуле за письменным столом, повернувшись корпусом к стоящей у двери девушке. — Такой мелкий, коротко стриженный, ещё постоянно с Диланом ходил. Рейчел поводила глазами по кругу, пытаясь припомнить хоть какую-то ситуацию, где в её поле зрения попадал похожий по описанию человек. По желанию, в эту группу можно было записать не одного лишь Эрика, но... — У него ещё были шорты дебильные и тысяча и одна футболка KMFDM, — со смешком выдал Браун, заставляя Рейчел невинно похлопать ресницами несколько раз. — А-а-а! Ну не такие и дебильные шорты у него были, мне они нравились, — Скотт со смешком приземлилась на свою кровать, сложа руки на животе. — Как по мне, то это смелый поступок. — Носить шорты? — Ну да. Ты же сам знаешь, какие нравы были тогда, да и сейчас не лучше. Так а что за история с лобовым стеклом? — Рейчел вернулась в нормальное сидячее положение, ставя руки по обе стороны от себя. — У нас очень странное общение было. Сейчас всё в норме, если надеяться, но был момент, когда он просто из-за неприязни ко мне разнёс стекло моей машины снежком. Стоял гул на всю округу, мать таскалась с его родителями, а он стал только сильнее меня ненавидеть. Потом как-то помирились, перед этим ещё был инцидент с его не менее дурацким сайтом, где он вывалил всю информацию обо мне в целях преследования, а потом... Потом он как-то изменился. Вот резко. Был один Эрик, потом бац! — стал другой Эрик. После его поступления я о нём толком и не слышал, ибо не поддерживаю связь. Дилан да, это же его лучший друг, все дела, — Брукс скрепил пальцы между собой, балансируя на одной или на двух ножках стула, пытаясь не свалиться. — Я думала, что ты его лучший друг. — Я тоже. Но ты не представляешь, что могли вытворять эти двое. Ну, я тоже не пальцем деланный, иногда был соучастником их похождений. Были весёлые школьные годы. Это сейчас он уже какой-то почти что серьёзный парень, со своей девушкой, в арендованной квартире, весь из себя наверняка лапочка, но я-то знаю его, как того ещё мудилу, — Брукс пропустил тёмные волосы сквозь пальцы, а потом тяжело выдохнул. — Но я рад, что он взял себя в руки. Я боялся, что что-то внутри него могло оборваться. Он был очень нестабильным. Постоянно творил ахинею, скрывался, потом снова демонстрировал презрение и ненависть, слал угрозы девушкам, что его отшивали. Мрачный тип, тебе бы от таких подальше держаться. — А может он таким образом защищался, ты не думал? — внезапно произнесла Рейчел, обратив на себя непонимающий взор голубых глаз. — Ну, вдруг он просто хотел казаться таким опасным, чтобы оградить себя от влияния внешнего мира? А что такого? Очень многие хрупкие внутри люди внешне кажутся прямо монстрами, а на самом деле нуждаются в поддержке и любви. — В таком случае, это ему не помогало. Его всё ещё дёргали, толкали, оскорбляли, за спиной и в лицо, а его уровень кипения только возрастал. Это не тот человек, который внутри действительно паинька. Хотя, я к нему в душу не глядел, точно сказать не могу, — Браун пожал плечами, а потом встал со стула. — Если он приедет сюда к Дилану, то у меня к тебе просьба — просто сторонись его. — Не тебе решать, что мне делать с человеком, с которым я даже толком и не общалась! — обиженно сказала Скотт, сложа руки на груди. Такой тон её немного выбил из колеи, ибо ещё никогда Брукс не ограничивал её общение с кем-бы то ни было. Даже если этот Эрик действительно плохой человек, внутри и снаружи, то что мешает просто закрепить с ним нейтральные отношения, чтобы, по словам Брукса, не повышать его уровень кипения? — Я тебя проинформировал. Ладно, решай сама. — Не забудь повторить Чехова, — Рейчел поднялась с кровати и в пару шагов достигла Брауна, крепко обхватывая его руками. — Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Увидимся завтра? — Брукс улыбнулся, легонько касаясь губ девушки. — Обязательно! По прошествии около пятнадцати минут после ухода Брукса, в дверь постучали. — Входите! — Рейчел чуть привстала, чтобы иметь возможность оглядеть новоприбывшего. — Это я, — послышался женский голос, а затем в комнату вошла Кесси, держа в руках довольно объемную посылку. Закрыв ногой дверь, она прошла к своей кровати, ставя на неё громадную коробку. — Тебе нужна помощь? — Рейчел спрыгнула с кровати, подходя к противоположной, где Кесси уже во всю орудовала канцелярским ножом. Лезвие осторожно проехалось по склеенным вместе створкам коробки, раскрывая их. Бечёвка небрежно была брошена рядом, а вместе с ней пупырчатая плёнка и бумажная стружка. — Я сейчас, — руки Кесси ловко достали конверт, что осторожно пристроился у стенки коробки, а потом поддели настольную лампу. — Вот! — Ты попросила у родителей лампу? — с нескрываемым удивлением пролепетала Рейчел, неся его к столу. — Взамен старой, которая ещё и сломалась поперек железной пружины. Слишком долго она была в этой изоленте, и всё равно не выдержала, — Кесси начала выгружать следом лёгкие платья, что были особенно актуальны в период жары, которая держалась даже осенью и порой зимой, а потом и книги. — Я не думала, что уговаривать родителей на фантастику и антиутопии будет так сложно. — Это для креативного письма? — Скотт уже во всю справлялась с перестановкой старой лампы, скручивая от него заметно испорченный шнур. — Земля тебе пухом, старушка. — Избавились сразу от двух сортов старья, можно сказать, — победно воскликнула Кесси, теперь уже собирая в коробку оставшийся мусор. — И не говори, — со смешком вторила ей Рейчел, вставляя штепсель в розетку. Более современная лампа уже не мигала едким жёлтым светом, а осторожно рассеивала белоснежный, вполне дополняя общий вид, выполненный в молочной расцветке. И никакой мешающей серой изоленты, что сдерживала оголённые провода и прятала сколы подставки. — Это лучшее завершение этого дня. Завтра нас ждут новые испытания, — Кесси выставила коробку ближе к двери, намереваясь вынести её потом. — Но ведь вся наша жизнь — испытание, — с философской ноткой, свойственной для неё, сказала Рейчел, проверяя с помощью кнопки, работает ли новая лампа или нет. — Каждый день мы боремся с чем-то или кем-то, чтобы в итоге доказать или опровергнуть. — Борьба — незаменимая часть существования, я бы даже сказала. Если ты не чувствуешь борьбы внутри себя, то ты, скорее всего, уже давно мёртв, — Кесси села на кровать в позе лотоса, осторожно кладя на голову несколько небольших книг. Это был её собственный способ медитации, когда создавалась отчетливая видимость тяжести, а потому главной задачей было узнать и распознать, что за мысли могли её нагнетать за последнюю неделю и от которых стоило бы избавиться в кратчайшие сроки. Эта глупая привычка держалась на плаву уже почти четыре года, но на удивление оказалось рабочим способом. После такого уже как-то не хотелось всерьёз убиваться из-за мелочи или заслонять кругозор вещами явно не первого порядка. — А что бы ты сказала человеку, который прямо сейчас переживает борьбу с самим собой, но явно проигрывает? Или же вообще не знает, что эта борьба идёт, — Рейчел резко повернулась к Кесси, вынуждая её чуть наклониться, а затем словить книги на лету. — Что ты имеешь в виду? У тебя какие-то проблемы? — Кесси отложила книги в сторону, но всё так же продолжала сидеть на постели. Рейчел помотала головой, а затем с громким вздохом села на стул, опираясь подбородком о спинку. — Не у меня, но у одного моего хорошего друга. Я чувствую себя плохо, оттого что не могу помочь ему пережить волнующие его моменты. Он говорил мне, что не чувствует себя целым. И я бы хотела посоветоваться с тобой по этому поводу, ибо у тебя было нечто схожее. — А, да, — Берналл смутилась, а затем прокашлялась. Вспоминать период агрессивного поведения, с последующими переписками с подругой о желаемой смерти их родителей и самоубийстве, было всегда стыдно и болезненно. Кесси не раз ловила себя на мысли, что она ещё легко отделалась, ведь если бы она была на месте родителя, то при обнаружении плана убийства пришла бы в ярость, а не просто отправила своего ребёнка на перевоспитание в церковь. Видимо, Бог дал ей второй шанс, который она терять уже не имела права. — Я приняла себя с приходом в веру, это помогло мне одержать верх над... над чем-то внутри меня. Я уже давно не чувствую влияния этого «чего-то», потому могу посоветовать твоему другу поступить примерно так же. Мне кажется, что ему не хватает частички Бога в его сердце, что могла бы вытолкать постороннюю сущность из его души. — Я бы с радостью, — Рейчел грустно улыбнулась, прекрасно вспоминая отношение Дилана к религии, — но он не совсем тот человек, который бы принял веру в Бога. — Он атеист? — Кесси вопросительно выгнула бровь, на что Скотт помотала головой. — Нет. Ну, не совсем. Он напоминает мне козлёнка с перебинтованной, но всё ещё хромой ножкой. Я бы ему предложила такой вариант, но я уже заведомо знаю ответ на него. — Я надеюсь, что у него всё будет в порядке. Я бы помолилась за его дальнейшее выздоровление, — Берналл скрепила руки в замок, обхватив им своё колено. — Увы, это действительно болезнь, что пускает корни глубоко внутрь и не желает отпускать. Очень неприятно с этим сталкиваться. Как его зовут? — Дилан, — Рейчел наклонилась к ящику общего комода, а затем достала оттуда свой дневник. — Его зовут Дилан. — Дилан... — Кесси повторила это имя вновь, будто пытаясь распробовать. — Пожелай ему от меня удачи в этом нелёгком деле. — Хорошо, — Скотт раскрыла дневник, что уже несколько лет служил ей верой и правдой. Уголки некоторых страниц были загнуты, другие же украшали канцелярские стикеры различных цветов. Обложка и последние страницы пестрили пожеланиями её одноклассников, которые она собирала перед самым выпуском из старшей школы, ещё год назад. Чистого места для выражения собственных мыслей становилось всё меньше и меньше, как и времени, что Рейчел могла бы отвести для записывания наиболее ярких пережитых ею эмоций и моментов. Пальцы потянулись к ручке, что стояла на столе в подставке, а затем принялись выводить слова и воскрешать мысли на бумаге: Я пишу это, потому что не хочу молчать. Мне сегодня было трудно осознавать, что не каждому человеку можно помочь любовью и словами поддержки. Кажется, мне бы хотелось доказать всем и каждому, что нет ничего невозможного, что всё — абсолютно реально, но порой хочется сдаться. Но была бы я Рейчел Джой, если бы так просто сдалась? Если Ты это видишь, то мне нужен Твой совет, о котором я буду грезить всю ночь. Можно ли утвердить какую-то идею внутри человека, если он там не один? Будет ли это нарушением его личных границ, если даже их наличие собственный владелец не признает? Я хочу написать о том...26 июня, 1999 год
...что сегодня я предал собственного лучшего друга. Я не могу представить большего груза, что смог бы меня опрокинуть на раз-два. Мне хочется думать, что всё это — сон, что всё это — плод моего воображения, но моя рука продолжает выводить неизвестные мне символы, превращая их в не менее отвратительные слова. Он мне доверился, а я не смог раскрыться полностью. Он притащил всего себя, а я открепил только малую часть, позволил сгореть только небольшой половине внутреннего «я», которое и до этого не имело особого смысла. С каждой строкой всё хуже и хуже. Наверное, будет хорошо, если я закончу это всё прямо сейчас, а потом пойду и без него совершу то, что должен был. Но у меня ещё много незаконченных дел. Я верю, что в итоге эти экзистенции поглотят всю недоговоренность, что осталась между нами всеми. Но у меня есть ещё кое-что. Рука плавно вывела стрелку с указателем, а внизу приписала: вернуться в записи осени 97-го — Дилан, всё в порядке? — мягкий голос матери послышался за дверью, а затем она нерешительно открыла дверь в его комнату. Дилан продолжал сидеть, склонившись над дневником, где пестрила новая запись спустя долгого отсутствия, а потом повернулся к матери. — Да, всё хорошо. — На кухне стояла развороченная аптечка, тебе что-то понадобилось? — Сью прошла внутрь, подходя ближе к сыну. Дилан почесал за ухом, а потом с некой жалостью отодвинулся от стола. — У меня расстройство желудка было, достал таблетки. Но сейчас мне полегчало, честно, — Дилан легко подался вперёд в руки Сью, обнимая её, будто пытаясь тем самым искупить хоть часть своей вины. И что только подумал бы Эрик, узнай о том, что только он добросовестно выполнил часть их общего плана? — Ты уверен? Ты выглядишь неважно, — миссис Клиболд провела пальцами по щекам Дилана, что покрылись красными пятнами. — Я не хочу, чтобы мой ребёнок переживал из-за чего-то. Может, ты хотел бы со мной чем-то поделиться? Дилан похлопал глазами, а потом отстранился, увильнув от вопроса. Казалось, он упадёт перед ней в такую грязь, в которую его ещё никто никогда не опрокидывал. Что подумала бы мама, если узнала бы, что её сын поступил омерзительно и эгоистично? Она ожидала бы явно не этого. — Месяцы проходят, я просто немного волнуюсь перед поступлением, — солгал Клиболд, нервно потирая вмиг вспотевшие руки. — Это же совершенно иной коллектив. — Всё будет в порядке, я думаю, что ты быстро привыкнешь к нему. Кстати, тебе понадобился шредер? — Сью указала на всё ещё стоявший в его комнате измельчитель, который Дилан даже не удосужился отнести обратно. Вот же чёрт! Если бы он стал убийцей, то как бы заметал следы, если даже банально не вспомнил бы, что же он натворил ранее? — Да, мне нужно было некоторые тетради пустить во все тяжкие, — Дилан встал со стула, а затем прошел к шредеру, беря его в руки. — Я сейчас его занесу и положу на место. — Пластиковый контейнер где-то там же? — Контейнер? — Клиболд с недоумением посмотрел на мать, а затем чуть не выронил массивную машину себе на ноги. Контейнер! Он же остался на той чёртовой поляне! — А-а, конте-ейнер. Он немного в другом месте, я его потом схожу и заберу... — Хорошо, — Сью проследила за манипуляциями сына, который уже вышел в коридор и направлялся к лестнице. Вес и габариты усложняли обычное прохождение по лестнице, но Дилан стойко прошёл все ступени и остался в порядке. — Привет, пап, — Дилан обошел отца, не видя его совершенно, но улавливая его присутствие всеми частями тела. — Привет, Ди, — с улыбкой отозвался Том, пока Дилан пристраивал шредер в его изначальное место. — Как твои дела? Виделся с мамой? — Да, виделся. Дела хорошо, всё хорошо... — Дилан отряхнул руки о джинсы, а потом нервно пробежался по периметру первого этажа. Сейчас ему нужно как-то быстро пройтись до Уайлдкэта, забрать этот контейнер, если его не завидел кто-то раньше, а потом вернуться обратно. — Я... мне нужно будет уйти, где-то на час. Я буду с Эриком, — Дилан начал обуваться, даже не дождавшись положительного или отрицательного ответа от родителей. — Мама, не волнуйся за меня! Дверь за ним закрылась, а сам Клиболд поёжился от вечернего ветра, что пробирался под лёгкую футболку и трепал отросшие светлые волосы. Дойти туда он решил пешком, поскольку ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Пока он быстрым шагом преодолевал расстояние между домом и Уайдкэтом, его руки в карманах постоянно сжимались и разжимались. Вот как так? Вот что мешало Дилану просто смести прочь все терзавшие его надежды, опрокинуть их в костёр или в реку? Сейчас же он продолжал перемалывать себя не хуже острых лезвий внутри измельчителя бумаги. И как только Эрик его не встрепенул, когда увидел только отдельные листы? Или он просто слишком доверял ему, что явно не думал, что у Дилана был запасной план на этот счёт. Хотя, у Эрика не было в его дневнике чего-то такого, что вызвало бы у него чувство недоделанности, незаконченности и стойкого желания зачеркнуть записи после выполнения написанного в них. А у Дилана было. У Дилана имелись слишком большие планы, чтобы сейчас их опускать внутрь адской машины. Но и это не было оправданием. Это только давало призрачную надежду, что если это всё же вскроется, то даст слабую индульгенцию, пока Клиболд не выполнит все предначертания. — Ну наконец-то, — Дилан вышел к знакомой поляне, которая в начинающихся сумерках казалась гораздо обворожительней и загадочней, нежели при свете дня. От пластика отбивался слабый лунный свет, через голубую призму подсвечивая траву, на которой лежал контейнер. Дилан наклонился и взял его в руки, а потом, немного пораскинув мозгами, прошел к ручью. Он опустил контейнер вниз, смывая водой чёрные следы от пепла, что всё ещё остались там. Негоже было возвращаться с грязной посудиной, которую он же и оставил. Ногти оттирали пятна, немного начиная неметь от холодной воды. В кустах послышался шум, что вынудил Дилана резко поднять голову и навострить уши. Оглянувшись по сторонам и назад, Клиболд неровно выдохнул, пытаясь отогнать от себя вмиг навернувшиеся мысли. Что это? Кто это? Было ли это тем самым, от чего Эрик поспешил днём уйти прочь? Отряхнув контейнер от лишней влаги, Дилан уже собрался уходить, но вместо этого из привычного состояния его выбил будто рёв дикого животного, а затем ещё более громкий шорох раздвигающихся ветвей. — Твою мать! — нога скользнула по размокшему от воды грунту, а потом с громким всплеском оказалась в реке. Мгновенно вытащив её и попятившись назад, Дилан поёжился и сцепил зубы, ощущая мокрое чваканье воды в обуви. — Видимо, это я ещё легко отделался после сегодняшнего. Он был зол. Идти обратно с промокшим насквозь кедом и носком было зябко и холодно. Если бы он взял машину, то дела оказались бы не так уж и плохи, но нет, Дилан надеялся, что ветер и плавный шелест деревьев выбьет из него хоть какое-то дерьмо. Что ж, почти получилось. Сначала было отвратительно от чувства вселенской несправедливости, потом стало чуть легче, когда Дилан оглядывался и видел один мокрый отпечаток, тянувшийся за ним. Что подумали бы люди, если пошли вслед за таинственным одноногим странником? К желанию скорее просушить обувь добавилось и желание сходить в уборную, и Дилан верил, что эти желания перекликались друг с другом в отличной степени. Он всегда подмечал, что при чувстве холода и влаги хочется даже не быстрее согреться, а скорее отлить. И если при выходе с поляны эта потребность только заявила о себе, то спустя почти получасового скитания мощно била в колокола. Сегодня всё идёт против него. — Я дома! — Дилан громко захлопнул дверь, а потом скинул мешающийся влажный кед, быстро направляясь в туалет. Дилану, как человеческому созданию, наверняка хотелось, чтобы лёгкость моральная была напрямую связана с лёгкостью физической, но чем легче было желудку или мочевому пузырю, тем сложнее было в голове. Запутаннее, непонятнее, нелогичнее. Контейнер остался лежать у входной двери и за время прогулки всё же подсох, не выдавая никаких манипуляций ни с огнём, ни с водой. Помыв руки и вытерев их о полотенце, Клиболд всё же снял с себя оставшийся одинокий кед, а потом потащил оба в свою комнату. Насквозь промокший он подложил под батарею, а сухой скинул в угол комнаты. Ну, чтобы никто не удивлялся нахождению только одного из пары в прихожей. Хотелось просто лечь на кровать и умереть, но наспех закинутый на верхнюю полку дневник дал о себе знать полётом вниз. — Что ж ты будешь делать, а, — Дилан обернулся на звук, а потом поспешил поднять блокнот. Начало его новой строки оборвал приход матери, а потому Дилан решил, что сейчас, когда его голова более-менее ясна после вечерней прогулки, было бы неплохо закончить полёт мысли. Не знаю, есть ли у меня ещё шанс, но если мы приняли уговор о том, что всё остается позади, мне нужно оставить позади абсолютно всё, что раньше заставляло меня страдать и опускать руки. Или наоборот — улыбаться и видеть смысл в дальнейшем жалком существовании. Вернуться на страницы с записями той осени — значит выполнить один из пунктов плана. Я без понятия, как можно было бы его обозначить, но хочу сделать этот план немного запоминающимся. Хехе, я хочу сделать всё, и я сделаю всё, в итоге Кристин Будет***
...твоя Рейчел Джой.