Вместе навечно

      Он спал.       Это был прекрасный сон, легкий, неуловимый, скользящий. — Джулиано! Ты что — спишь?       Голос.       Такой знакомый, родной. Немного смешливый. — Я? Нет.       Джулиано открывает глаза. Где он? Почему он раздет? Симонетта смеется, приподнимаясь на локте. Конечно, они в светлой мастерской Сандро, иначе и быть не может. Только в мастерской, в их маленьком волшебном мире, Симонетта обряжается в это платье. Светлая ткань скользит по ее фигуре, подчеркивая каждый изгиб ее тела, каждый контур, который Сандро трепетно переносит на полотно.       Они лежат вдвоем. Больше нет никого — ни Сандро, ни подмастерьев. Лежат на возвышении, как сами Боги. Сквозь высокие окна на испачканный краской пол проливается свет. Он повсюду. В широких сияющих потоках света кружится пыль. Солнце уже добралось до Симонетты, она полулежит в его объятиях, улыбается. Золотистые волосы, сияющие ярче любого света, небрежно собраны сзади. Она улыбается, качает головой, и свет отражается в ее изумрудных серьгах, блестящих глазах. До Джулиано луч еще не добрался, но скоро доберется, поглотит их обоих. Они будут вместе. Навечно. — Ты заснул! — смеется Симонетта, протягивая ему руку. — Заснул! Я видела!       Джулиано хочется говорить с ней совсем не об этом — есть что-то важнее того, что он заснул. Но он не помнит — не помнит, что именно. Он улыбается, трясет головой, чтобы вспомнить — или избавиться от наваждения. — Заснул! Заснул! Я видела! — продолжает Симонетта и смеется, смеется так весело и беззаботно, что думать о чем-то серьезном совсем не хочется. — Я не спал, тебе показалось, — снисходительно отвечает Джулиано, едва улыбаясь. — Я специально сделал вид, что сплю, — хотел тебя испытать.       Симонетта недоверчиво вздергивает бровь, наклоняет голову набок, щурится — явно ему не верит. Конечно, ведь он сказал неправду. — Я сейчас уйду, — угрожает она, но лукавую улыбку не прячет, хотя садится на возвышении, зарываясь руками в светлые ткани, будто и правда хочет уйти. — Нет! Постой! — Джулиано хватает ее руку — теперь он вспомнил. — Я хочу сказать…       Симонетта улыбается. В ее глазах плещется знакомая нежность, знакомый покой — все спокойствие этого мира. Она излучает его подобно солнцу, и душа Джулиано откликается на зов этой силы. Он тоже спокоен, он — как она. — Я знаю, — шепчет Симонетта.       Держать ее руку легко и приятно, а тепло будто разливается по всему телу. Это рука Симонетты такая теплая или стремительный солнечный свет добрался наконец до Джулиано? — Нет, я должен сказать…       Он тянет ее ближе, а она теряет равновесие — падает, выставив ладони вперед. Падает прямо на него, на его грудь, уже поглощенную ярким светом. Они совсем рядом, так близко. — Тогда скажи, — улыбается Симонетта, и ее волосы подобно солнечному свету вбирают его в себя, окружая со всех сторон. — Но я скажу первая. Кажется, я задолжала тебе эти слова.       Джулиано улыбается. Ее искрящиеся глаза смотрят прямо на него, так близко. Ее губы напротив его губ, так рядом. — Я люблю тебя, — говорит Симонетта — она серьезна, и на ее лице нет улыбки. — И я — твоя. — Я люблю тебя, — повторяет Джулиано. — И я — твой.       Они сливаются воедино — их руки, их губы, тела, мысли. Солнечный свет заливает всю мастерскую — в его свете она исчезает. Симонетта и Джулиано тоже исчезают, растворяются в этом свете. Теперь они вместе. Навсегда. Они принадлежат свету.