Дети любви

Падал тёплый снег. Покрытые им скользкие тротуары и дороги щедро сдобрили химикатами, которые нещадно попортили дорогие замшевые сапоги Эмили. Ключ презрительно щелкнул в старом замке. Лишь войдя в квартиру, она включила свет в коридоре. На улице темнело, а Эмили панически боялась темноты. Он закрыл гараж. Эмигрантам первого поколения всегда было трудно, это он уже выучил. Ещё он выучил наизусть, до полутона, дребезжащий голос начальника, который визгливо ворчал:"Джон, ты должен уже быть на месте." Сколько бы лет он ни прожил в Америке, он останется Иваном, а эта привычка коверкать имя заставляла только сильнее ненавидеть вечно петушащегося начальника. Падал тёплый снег. Не лучшая погода для поездок на машине в такую темень. Она сняла пальто. Квартира пока напряженно пустовала, лишь слабо попискивала медленно перегорающая лампа на кухне, которую вечно забывали выключать. Он завёл мотор. Телефон надрывался, но ни отвечать, ни сбрасывать Иван не собирался. Все равно ничего нового он не услышит. Они были знакомы. Их частые встречи стали хорошей традицией. Вдвоём они умела прятались от холодного мира. Вдвоём им было жарко. Из выхлопной трубы струился газ. Эмили зажгла плиту. Сладко пахло ванилином. У неё был муж. Он прекрасно её дополнял. Тихий, спокойный, сдержанный, почти святой, он всегда был на её строне и защищал её, но ни в коем случае не затмевал. Меттью Уильямс безумно любил Эмили. - Мэт? Уже домой? Купи какао, я приготовлю брауни. Эмили поставила на плиту греться молоко с сахаром. У него была жена. Как и Иван, она была до мозга костей русской: и в горящую избу войдёт, и коня на скажу остановит, и все ради Ивана. Наталью Арловскую до дрожи боялись все в округе, включая Ивана. Но Наташа очень любила его, хоть и отказалась сменить фамилию, ссылаясь на память отца. Иван же не прекословил, боясь правденого гнева. Но изменять он не боялся. Они жили в до ужаса маленьком городе, в котором все знали всё обо всех. А местные старожилы могли вполне презрительно отозваться о "нарушителя правопорядка", которые слишком громко мешали ложкой чай. И, наверное, их должны были прилюдно обличить в страшном преступлении. Но все делали вид, что так и надо. Любой в городе мог узнать о них. Любой в городе мог напрямую спросить: "А с кем ты целовался вчера у ворот?" И любой мог придумать себе, что именно двое молодых людей делают наедине. Ведь можно представить, как они украдкой целовались у дверей, можно представить, как занимались любовью, как они шептала имена друг друга, как вокруг них было горячо, как им было хорошо. Но ведь можно представить, как водитель не справится с управлением. Но ведь можно представить, как в закрытой кухне не до конца выключили газ. Они жили сегодняшним днем, они не думали о добре, о зле, не думали о том, что желают со своей жизнью что-то не так. Они же не боги. И ничто человеческое им не чуждо. Так случилось, что судьба решила поиграть именно с ними. В конце концов, даже в морге они лежали рядом. Нагие, на холодном столе, как это было с ними уже не раз, они, уже неживые, ждали чего-то. Возможно, они могли бы прожить другую, по-настоящему счастливую жизнь. Возможно, они любили ли бы друг друга. Но почему-то ничего не вышло. Почему-то маленький городок очень быстро забыл трагедию. Почему-то их история стала злой сказкой, главная мысль которой - "Не делай так." Почему-то никто не видел больше в них людей, которые жили в этом городе, никто не асбно в их смерти злую шутку любви. Только двое во всем городе думали, что они просто уснули в лапах любви. Только двое в этом городе знали о том, как сладко пахли мятой Эмили и Иван после их быстрых встреч. Но город предпочитал думать, что муж и жена двух непутевых любовников никогда не были знакомы.