***
До чудо-места, где варили кофе, на который Леоне теперь облизывался каждое утро, Миста смог добраться только в среду вечером, еле передвигая ноги после учебного дня, потому что преподы, кажется, вконец рехнулись и каждый считал, что кроме его предмета студентам нечем заняться, так что будут вкалывать на каждой паре, от них не убудет. Убудет, да ещё как - по крайней мере, желудок самого Мисты урчал так яростно, что, кажется, вот-вот переварил бы самого себя. И даже несмотря на голод, терзающий изнутри, сомнения, стоит ли заходить, не покидали ни на секунду. С Леоне сталось бы расхваливать откровенно плохое место только для того, чтобы потом полюбоваться реакцией человека, ожидавшего праздник для организма, а получившего помои вместо кофе и кусок каменного теста вместо чего-то вкусного. И Миста бы вообще не удивился, окажись тот самый очаровательный продавец старым ворчливым хрычом, который лезет в продукты голыми руками, параллельно туда же и чихая. Ладно, это уже была паранойя, заняться Леоне больше нечем, кроме как подставлять соседа, между прочим, неоднократно выручавшего его сигаретами, когда собственные заканчивались или в спешке забывались дома. И терпевшего всё, что по ночам доносилось из-за стены, а за это, между прочим, не грех и памятник поставить! Так что Миста решил, что из упрямства и любопытства зайдёт. "Vento Aureo", прочитал он надпись на вывеске, постоял немного на пороге и решительно толкнул вперёд дверь, придерживая рюкзак на плече свободной рукой. Колокольчик отозвался приятным нежным звоном и затих. - Добрый вечер! - раздался запыхавшийся голос откуда-то из начала вьющейся к прилавку очереди. - Простите за ожидание, я постараюсь побыстрее. Голос был и впрямь вполне неплох, пусть и с акцентом, заставляющим родные итальянские слова звучать непривычно, не старческий скрипучий - и на том спасибо. Миста подавил желание сморозить идиотскую шутку и мгновенно прилип к витринам, при виде которых желудок взвыл сиреной ещё громче, чем до этого. Кажется, ранее он не до конца понимал слова "глаза разбегаются", потому что сейчас внимание никак не получалось сосредоточиться на чём-то одном. Миста будто с головой окунулся в мягкое тепло, сладко пропахшее корицей, шоколадом, сдобным тестом и ягодами, и изо всех сил постарался не закапать голодной слюной пол, пока рассматривал пирожные, больше похожие на миниатюрные произведения искусства. Все эти изящные изгибы, украшенные кремом и посыпкой, вызывали два совершенно противоречивых желания: любоваться как можно дольше и сожрать как можно быстрее. Отойти от витрины он заставил себя почти силой. Привычка коротать время в очереди за музыкой сейчас куда-то испарилась, и Миста оказался в центре переполняющих кондитерскую звуков. Шорох бумажных пакетов, в которые невидимый пока что продавец упаковывал сладости, негромкое журчание кофе, звон колокольчика, сопровождающий выходящих покупателей, и их голоса. От одного из стоящих впереди парней донеслось: - ЦеЦе, а ну-ка посмотри, что Сьюзи скинула, оборжёшься. - Ещё одно "ЦеЦе"... - гневно начал его спутник, но уже через мгновение обречённо вздохнул, явно привыкнув к таким выкрутасам. - Ладно, показывай. Плечи высокого блондина едва заметно дрогнули в тщетной попытке сдержать смешок. - Что ж, на сей раз это и правда забавно. Того и гляди, вырастешь из шуток уровня ясельной группы. В ответ раздалось обиженное пыхтение, а Миста поймал себя на том, что невольно улыбается. То ли атмосфера тепла и уюта, царящая в помещении, способствовала, то ли на самом деле вымотался за день. Воодушевлённый одобрением товарища, второй парень продолжил: - Может, всё же подумаешь?.. - Нет, нет и ещё раз нет! - громко фыркнул тот, кого окрестили странным и забавным прозвищем "ЦеЦе", и тряхнул головой. - Больше я ни ногой в Швейцарию, ДжоДжо. Особенно в компании твоей матери. Возмущённый ответ утонул в звуке резко хлопнувшей двери подсобки, и Миста, привстав, успел заметить, как за ней исчезла аккуратно заплетённая светлая коса. Странно, ему показалось, что голос был мужским. К тому моменту, как очередь дошла до прилавка, будто бы пролетела целая вечность и последние несколько минут Миста, забив на своё желание побыть в кои-то веки в человеческом обществе безучастно пролистывал новостную ленту в телефоне. Правда, краем уха всё равно улавливал короткую, но яростную перебранку между своими соседями, которая состояла в основном из преувеличенно обиженных вздохов и клятвенных обещаний не трогать чужую порцию, если они возьмут "вон ту клубничную прелесть, ты что, не видишь, как она на тебя смотрит, мы обязаны!" Когда эта шумная дружеская парочка, едва удерживая в руках вкусно пахнущие пакеты, проходила мимо, Миста поднял голову и успел заметить на лямке рюкзака блондина аккуратно пришпиленный значок с символикой Pillar Men. Точно такой же был у него самого, и он готов поклясться, как увидел промелькнувшую на чужих губах лёгкую улыбку. Такими улыбками обычно обмениваются фанаты чего-то, встретив товарищей в месте, которое не слишком располагает к общению, но всё равно стремясь показать, что общее увлечение не осталось незамеченным. Миста проводил взглядом широкую спину, обтянутую зелёной курткой, и повернулся к прилавку. - Секунду, - прозвучало из-под него, и ровно через секунду на свет божий показалась светловолосая макушка. Сперва он испытал нечто вроде разочарования, потому что как ни крути, а после слов Леоне успел себе нафантазировать всякого. Например, что напротив будет стоять высокий блондин с шикарной фигурой и рубашкой, небрежно расстёгнутой на груди. И улыбаться будет так, что все остальные мгновенно почувствуют себя лишними. Да, он фантазировал, имеет полное право, взрослый человек, в конце концов. Но не признается в этом никому, даже под угрозой смертной казни. От образа, родившегося в мечтах, у парнишки, который с трудом удерживал в вытянутых руках коробку с упаковками сахара, были только светлые волосы. Да и те странные, туго собранные в косу, отброшенную за спину, а чёлка... при виде этого никаких приличных ассоциаций не возникало. И даже вместо эротично распахнутой рубашки был фартук тех же цветов, что и вывеска над входом в кондитерскую. Мысленный тяжёлый вздох Мисты едва не заглушил голос продавца. - Выбрали, что будете? Миста оторвался от размышлений о несправедливости жизни и взглянул на паренька, замершего в ожидании. Нет, до такого он точно себе не позволит опуститься; да ему сколько, лет пятнадцать? - Синьор? - А, да, - на самом деле, ощущение разочарования заставило все мысли вылететь из головы, включая заранее приготовленный заказ. Пришлось в срочном порядке покоситься сперва на витрину, затем на электронное табло, где наименования десертов сменялись предложенным ассортиментом напитков. - Кофе, американо. И... Ещё один косой взгляд выхватил то, что голодному желудку показалось наиболее привлекательным. - Булочку с малиной. Светловолосый мальчишка кивнул и, взяв со специальной стойки длинные металлические щипцы, ловко ухватил ими вытянутую слойку, от запаха которой слюноотделение заработало с утроенной силой. - Ещё что-нибудь? - Нет, - коротко ответил Миста, вновь погружаясь в изучение новостного поста и даже не замечая, что читает его уже в третий раз. Что-то во всём происходящем не давало покоя, даже не получалось до конца понять, что именно, но даже желания ворчать на парня, который оказался не таким, каким его представляли, не было. Он ведь не виноват в том, что Миста нафантазировал себе запредельно крутой и горячий образ, а столкнулся с школьником, которому сейчас торчать бы на занятиях вместо того, чтобы стоять весь день на ногах и обслуживать бесконечную череду посетителей. Стало даже как-то жалко. - Два евро и сорок четыре цента, - объявил продавец, когда осторожно перелил кофе в картонный стакан и закрыл его крышкой. Миста замер, вцепившись до побелевших костяшек в лямку рюкзака. Вот что не давало ему покоя. Сорок четыре цента, которые мозг посчитал на автомате, но не счёл нужным сообщить об этом владельцу. Проклятые четвёрки, чтоб им всем икалось до шестнадцатого колена. - Два евро и сорок четыре цента, - повторил блондин терпеливым тоном, которым в понимании Мисты могли бы общаться с детьми или душевнобольными. - Да, да, - пробормотал он и полез во внутренний карман за бумажником. А когда открыл его, понял, что зловещая сила числа сработала и здесь. Ровно два евро. Ни больше, ни меньше. - Извините, - растерянно произнёс Гвидо, уже слыша недовольное ворчание за спиной и надеясь, что опущенная голова скроет лёгкий румянец на щеках. Нет, решено, завтра он перерывает всю квартиру, находит карту, которую запрятал куда-то несколько дней назад, и носит с собой, чтобы больше так не позориться. - Ничего страшного, - неожиданно произнёс мальчишка, имени которого Миста даже не знал, и протянул через прилавок ароматно пахнущий бумажный пакет вместе с кофе. - Возьмите так. И приходите ещё. Всю дорогу до дома его лёгкая улыбка, не тронувшая губы, но мелькнувшая в глубине бирюзовых глаз, не желала выходить из головы.***
Нет ничего лучше, чем после тяжёлого дня, который выдался долгим и суматошным, прийти домой, туда, где ждут тишина и спокойствие, окутавшие квартиру мягкой пеленой. Стряхнуть с ног кеды, уместив их на коврике у двери, наклонившись, почесать за ушами по очереди обоих котов и торжественно утащить добытую булочку на кухню, потому как пахла та настолько одуряюще, что Миста удивлялся и гордился сам собой - как ему хватило выдержки не прикончить её прямо на улице. Будто издеваясь и оттягивая момент, он заварил чай, устроился с комфортом на стуле, вытягивая ноги, и лишь потом вскрыл плотно упакованный бумажный пакет. С глянцевитой наклейки сверкнула под ярким светом лампы красноватая звезда, слегка скошенная вправо, та самая, которую Миста сегодня уже видел на вывеске. Но, видит бог, ему было глубоко плевать и на эмблему кондитерской, и на её название, потому что стоило зубам впиться в нежное хрустящее тесто - и он выпал из этого мира, оглушённый взорвавшимся во рту ярким малиновым вкусом, ягодными нотками, брызнувшими на язык. Опыт позволял, и это совершенно точно можно было сравнить с оргазмом, только кулинарным, таким же томным теплом разливающимся по всему телу, от корней волос до кончиков пальцев. Должно быть, тот, кто испёк эту булочку, продал душу за умение готовить вот так. Коты, забившись в угол, с озадаченными мордами наблюдали за хозяином, чуть ли не урчащим, медленно приканчивающим булочку, которая, спасибо добросердечному подростку, стоила чуть ли не вдвое дешевле, чем должна была. Когда Миста, вернув себе связь с внешним миром, начал сворачивать пакет, оттуда выпал небольшой бумажный прямоугольник. "Кондитерская "Vento Aureo" желает вам приятного аппетита!" - прочитал он аккуратные рукописные строки и почему-то улыбнулся, представив, как парнишка сосредоточенно выводит округлые ровные буквы, то и дело отбрасывая выбившиеся из чёлки светлые пряди. Но эти мысли быстро исчезли, стоило обнаружить в холодильнике кое-что, способное скрасить одинокое времяпровождение молодого парня, уже давно встречающегося только со своей правой рукой. И бирюзовые глаза, как и их обладатель, выветрились ещё быстрее, чем вспомнились. Очередной вечер, который планировался спокойным и тихим, был нарушен громким ударом об пол в соседней квартире. Миста, блаженно раскинувшийся в обнимку с бутылкой вишнёвого сидра на диване, даже глазом не повёл, а вот коты взобрались на подлокотник и максимально презрительными взглядами уставились в стену. Хвосты при этом так и ходили из стороны в сторону, задевая занавеску. - Секс, Пистолс, уймитесь, - лениво скомандовал хозяин, желудок которого, получив свою порцию неземной булочки с малиной, располагал исключительно к тому, чтобы валяться и ничего не делать, и поправил ноутбук, плотнее вгоняя в разъём наушники, чтобы вернуться к просмотру фильма, в котором не было вкусной еды из кондитерской, зато были высокие блондины в костюмах, с мыслями о которых потом можно будет уединиться под одеялом - почему бы и нет? И ему даже не было интересно, что творят Леоне и Бруно, раз пол отзывается настолько сильным грохотом. Ни капли не интересно. Ответ пришёл сам собой во время традиционного утреннего курения. - Что вы там делали? - как бы между прочим поинтересовался Миста, выуживая из дружески протянутой пачки первую сигарету на сегодня. Кажется, лет в пятнадцать кто-то тут был свято уверен, что никогда не притронется к куреву и алкоголю. Леоне вздохнул. Потом вздохнул ещё раз и щёлкнул зажигалкой. Со стороны можно было решить, что это признак смущения, но на самом деле - серьёзных раздумий в попытках решить, сколько правды можно рассказать. - Знаешь эту мило-романтичную херню, когда один качает пресс, а второй сидит на нём и... знаешь, - кивнул Аббаккио, увидев, как Миста протестующе поднял руки, будто бы без слов умоляя оставить подробности при себе, потому что представлять своих соседей он не хотел ни в такой позе, ни в какой-либо ещё, спасибо, хватит и звукового сопровождения. - Бруно настоял и мы немного увлеклись. Миста ухмыльнулся. - Вы, конечно, та ещё сладкая парочка, но иногда меня от вас тошнит, - доверительно произнёс он и уже приготовился к подзатыльнику. - Знаю, - неожиданно легко согласился Аббаккио и посмотрел в окно, на небо, где собирались непривычно густые для середины марта тучи. - Иногда меня тоже. И вновь-таки, любой другой человек, услышав эти слова, запросто заподозрил бы кризис в отношениях или ещё какую-то малоприятную хрень. Но Миста, живший бок о бок с эксцентричной парочкой уже почти три года, не раз видел и слышал, как они громко ругались, а после так же громко мирились, причём так, что иногда оба на следующее утро прихрамывали и красовались отметинами во всех видимых местах, воркуя друг с другом так, будто начали встречаться совсем недавно. И нет, он не завидовал. Разве что совсем чуть-чуть. После короткой паузы Леоне встряхнулся и повёл плечом, словно избавлялся от ненужных мыслей, склонил голову к плечу и коварно взглянул на Мисту. - Итак? Тот чуть не поперхнулся сигаретой и закашлялся, почти краснея от представления собственного идиотского вида со стороны. - Итак - что? - Как тебе в кондитерской? Миста даже ответить ничего не успел, потому что Леоне назидательно поднял палец свободной руки вверх. - Если будешь пиздеть, я заставлю тебя сожрать эти сигареты, - торжественно пообещал он, и в голову Гвидо почему-то ни на секунду не закралась мысль о том, что это наглый шантаж, к которому полицейским по долгу службы прибегать не положено. - Ты выбрасывал пакет из "Vento Aureo" перед тем, как ко мне подойти. Крыть было нечем. Оставалось лишь тяжело вздохнуть и начать издалека, как можно сильнее оттягивая момент объяснения, который, судя по внимательному взгляду, обязательно должен был наступить. - Кофе вкусный. - Я знаю. Дальше. - Выпечка вкусная. - Пачка всё ещё у меня в руках, - негромко, но убедительно рыкнул Леоне и для пущего эффекта ткнул в сторону своего соседа дымящейся сигаретой, вовремя остановившись, чтобы не прожечь ему насквозь футболку. - Как тебе блондинчик? Миста пожал плечами. - Ничего особенного, - честно ответил он, и, видимо, Леоне что-то углядел в его глазах, потому что издал негромкий вздох и больше наседать не стал. - Ему сколько лет-то? - Понятия не имею. Как зовут - тоже. Сказал, что бейджиком ещё не обзавёлся. Ещё после пары минут молчания Миста затушил сигарету о край банки, попрощался и скрылся за дверью своей квартиры. На учёбу он уходил со странно-твёрдой уверенностью, что вечером вновь заглянет в кондитерскую. Потому что, будем честны, даже работай там хромой и косой урод, тающие во рту булочки с ягодным джемом того определённо стоили.***
Блондина звали Джорно. Это Миста выяснил во время второго посещения райского местечка, когда его встретили дружелюбной, пусть и усталой под конец дня улыбкой; было видно, что парень искренне любит свою работу, несмотря на то, что та выматывает. И несмотря на то, что посетителей было куда меньше - лишь несколько человек удобно устроились на высоких стульях у расположенного вдоль стены узкого стола - он всё равно развёл бурную деятельность, демонстрируя собранность и дисциплину. Миста мысленно накинул ему пару очков. - Добрый вечер, синьор, - звонко поздоровался он, поворачиваясь к Мисте, и по коротко мелькнувшей в глазах искорке было заметно узнавание. Почему-то это ощущалось приятно, заставляя собственный эгоизм гордо приподнять голову. Ведь вряд ли продавец в настолько популярном заведении запоминал каждого посетителя. Это просто невозможно. - Добрый вечер, - отозвался Миста и со странным удовлетворением заметил, что на груди парня появился бейджик с аккуратно выведенным именем. - ...Джорно. Джорно тут же заулыбался шире и убрал в сторону влажное полотенце, которым до того протирал прилавок со своей стороны. Его имя отдавало чем-то тёплым, как мягкое свежее тесто, и золотисто-солнечным, как летний яркий день. Миста видел эту улыбку уже трижды, но именно сейчас смущённо потёр шею, сам не понимая до конца, почему. И почему во время первого посещения он реагировал на Джорно абсолютно нормально, без этого странного трепетания где-то под рёбрами. - Вам как в прошлый раз? - Да, - запоздало отозвался Миста, когда пауза явно затянулась, и расстегнул карман рюкзака, чтобы вытащить бумажник с чудом добытой в глубинах квартиры картой. - Сейчас деньги точно есть. Джорно негромко рассмеялся, явно привычным движением отбрасывая косу за спину. Миста поймал себя на мысли, что хотел бы увидеть эти волосы распущенными, мягко спадающими на плечи золотистой волной. И тут же отвесил себе сильный ментальный пинок. - Ничего страшного, - заявил Джорно, не подозревающий, какие мысли внезапно разыгрались в голове его собеседника, и двинулся вдоль витрины. - С малиной? - Нет, - Миста мотнул головой и прищурился, рассматривая ценники, столь же аккуратно сделанные от руки, как и всё остальное в кондитерской. - М-м-м... это с земляникой, верно? Получив в ответ утвердительный кивок, он невольно улыбнулся, когда заметил, насколько внимательно Джорно смотрит на него. И насколько эта внимательность отличается от обычной вежливости, что присуща людям его профессии. - Два евро и тридцать девять центов, - объявил Джорно и поднял голову, услышав мелодичный перезвон колокольчика. - Привет, пап. После того, как Миста убрал карту от терминала и принял свой заказ, он обернулся и едва не столкнулся с высоким мужчиной, светлая макушка которого, казалось, подпирала потолок. Он и сам был немаленького роста, но по сравнению с этой горой мышц немедленно почувствовал себя задохликом. Пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. - Как смена? - поинтересовался отец Джорно, заходя за прилавок и стягивая с широких плеч зелёную куртку, местами украшенную вырезами в виде сердечек; Миста едва слышно кашлянул и отвёл взгляд, переключив своё внимание на электронное табло. Совсем не нужно этим двоим знать, что он неплохо понимает по-английски. Слух уловил тихую перебранку двух парней, сидевших за столом. - ...тебе вообще удобно с этими скрепками? - поинтересовался один из них, постукивая по краю стула ногой, обтянутой джинсами, в которых дыр было едва ли не больше, чем целых участков ткани. Его собеседник, чьи черты лица вызывали странно-навязчивые ассоциации с индейцами, фыркнул в ответ и сделал глоток из высокого картонного стакана. - Пятью пять - тридцать восемь. Сам ты скрепки. Это заколки. - Запрещённый приём, эй, - отозвался "дырявый", нервно дёрнув себя за выбившуюся из чёлки прядь волос. - Хорошо, как скажешь, допивай быстрее! Мне ещё к одному идиоту, не умеющему складывать два и два, нужно успеть. Второй парень покачал головой. - Не знаю, кто посоветовал тебе стать репетитором, но он точно ненавидел детей. Краем глаза Миста заметил, как владелец кондитерской потрепал сына по светлым волосам, заставив того недовольно наморщить нос. Но из того, что уворачиваться Джорно не стал, можно было сделать вывод, что они в хороших отношениях и это ворчание лишь для вида. Как у всех подростков. Сам Миста до сих пор фыркал, слыша, как к нему обращается мать, но даже под страхом смертной казни не отказался бы от её готовки. Как и от этих булочек. Хотелось найти человека, который их готовил, и взять его в пожизненное рабство, приковав к батарее у себя на кухне. - Хорошо, беги, - разрешил мужчина и забрал у Джорно фартук, который едва сходился завязками вокруг его талии. - На занятия не опоздаешь? - Нет, сэр, - отозвался Джорно уже из подсобки, откуда через несколько минут показался в тёмно-синей толстовке и с рюкзаком за плечами. - До встречи, синьор. Миста не сразу сообразил, что обращение адресовано ему. - До встречи, - отозвался немного заторможенно, сминая бумажную упаковку и выбрасывая её в мусорное ведро вместе с опустевшим стаканом. Когда он вышел на улицу и увидел мелькнувшую впереди одинокую фигурку, сердце странно ёкнуло. И Миста не успел опомниться, как сорвался с места, придерживая на плече собственный рюкзак, мотнувшийся в сторону из-за столь резкого старта. - Эй! Можно было даже не рассчитывать на то, что Джорно услышит, однако тот остановился, снял с головы большие чёрные наушники, оставляя их на шее, и с нескрываемым удивлением в глазах посмотрел на бегом приближающего парня, которому всего четверть часа назад варил кофе. - Синьор?.. - Засунь себе... этого синьора, - прохрипел Миста, едва ли не складываясь пополам, и бросил короткий взгляд вверх; светофор успокаивающе моргал благословенным красным светом. - Простите? - И хватит мне выкать! Джорно вздрогнул, но через пару секунд с лёгкой улыбкой пожал плечами. Выражение его глаз в медленно сгущающихся сумерках было сложно разобрать. - Как скажешь. - Гвидо Миста, - отдышавшись немного и почувствовав, что желание выплюнуть свои лёгкие исчезло, представился Миста и протянул руку. Джорно немного помедлил и осторожно коснулся широкой ладони кончиками пальцев. Гвидо готов был поклясться, что от этого прикосновения по его коже пролетел короткий электрический удар. Пятнадцать лет. Не больше. Главное, держать это в голове. - Джорно Джованна. - А? - Меня так зовут, - терпеливо произнёс Джорно, и на сей раз трактовать эмоции на его лице иначе, чем "помогите, со мной разговаривает умственно отсталый" было весьма сложно. - Что-то случилось? Миста убрал руку и неловко почесал затылок, едва не сбросив при этом капюшон, скрывающий волосы. И вовсе этот кусок ткани не похож на член, Аббаккио, чтоб тебе икалось. - Нет, просто... Что именно "просто", он и сам не смог бы ответить. Потому как только сейчас осознал, что рванул за Джорно бесцельно, повинуясь всколыхнувшимся в груди странным эмоциям. До того странным, что даже думать о них не хотелось, иначе можно углубиться в такие дебри, что упаси дева Мария. - Ты ведь на занятия, да? Удачи. Во взгляде Джорно что-то промелькнуло, но так быстро, что не вышло разглядеть. - Спасибо, - отозвался он, чуть помедлив, и перед тем, как развернуться к переходу, набросил на голову капюшон толстовки. - До встречи. Миста остался стоять на месте, провожая взглядом его фигуру, пока та не скрылась в толпе, и зашагал в сторону дома. Ночью ему снился Джорно, медленно расплетающий свою косу, позволяя золотым прядям по одной спадать на плечи.***
Миста сам не заметил, как стал заходить в кондитерскую куда чаще, чем мог позволить себе с финансовой точки зрения - оправдывался лишь тем, что часто ничего не покупал, выстаивая очередь, если она была, лишь для того, чтобы перекинуться парой слов с Джорно и скрасить ему долгую смену, во время которой, как сам Джорно честно признался, не было ничего хуже, чем утомительно тянущиеся минуты, когда наплыв клиентов спадал, все ценники были поправлены по три раза, а прилавок вычищен до такой степени, что в нём можно разглядеть своё отражение и яркий свет ламп, забранных в изящные абажуры. Миста уверял себя, что в этих частых визитах нет ничего романтического, потому что между ним и подростком ничего не могло быть. И уж тем более он старался отогнать мысли, что будь Джорно чуть старше, вполне возможно, удалось бы набраться смелости и позвать его куда-нибудь. Но нет. Никакой романтики. Ему просто нравилось наблюдать за Джорно, за тем, как тот подпирает голову рукой, приготовившись к диалогу, как прикусывает губы, чтобы не смеяться над какой-нибудь особенно плоской шуткой, но в итоге всё равно смеётся, странно-очаровательно щуря свои яркие глаза, оттенок которых постоянно менялся; как поправляет завязки фартука вокруг талии и, пользуясь паузой, ненадолго распускает конец косы, чтобы туже перетянуть её лентой, нравилось слушать его голос, произносящий итальянские слова с акцентом, который со временем стал настолько знакомым, что даже не выделялся особо; Джорно как-то признался, что с детства интересовался и Италией, и её языком, и это заставило патриотизм Мисты гордо воспрянуть духом. И нет, Миста не прокручивал потом эти воспоминания, плотно закрыв дверь в ванную. И уж тем более не смотрел косо на Леоне, когда тот наседал, требуя подробностей. Разумеется, Миста не делал всего этого, потому что был в высшей степени приличным молодым человеком. Во время одного из таких разговоров он узнал, что Джорно и его отец, Дио, совсем недавно переехали в Италию из Англии. На вопрос "почему?" ответа не последовало, из чего Миста сделал вывод, что тема не самая приятная, раз Джованна при всей своей внешней открытости старается её сменить. А когда на его лице появлялось это задумчиво-смущённое выражение, казалось, что мир вокруг немного тускнеет. Потому Миста не стал давить и перевёл разговор в другое русло, чем заслужил молчаливый благодарный взгляд. С самим Дио, заглянувшим проверить, как сын справляется со своими обязанностями, он тоже умудрился познакомиться и сперва выдержал долгий внимательный взгляд светлых глаз, а затем заслужил снисходительную улыбку, говорящую без слов, как её обладатель относится к окружающим. И если у Джорно приподнятые уголки губ обозначали позитивное отношение к жизни, Дио улыбался будто бы больше по привычке, потому, что так принято, едва ли вкладывая в это движение хоть какие-то по-настоящему положительные эмоции. - Что это с ним? - поинтересовался Миста, когда дверь за широкой спиной синьора Брандо закрылась, отозвавшись уже почти родным звоном колокольчика. - Считает себя центром земли, - рассудительно ответил Джорно, выжимая над раковиной тряпку, которой до того протирал снаружи стекло витрины, да так, что под конец процедуры оно начало жалобно скрипеть, умоляя об окончании экзекуции. - Не то чтобы у него не было для этого оснований. Иногда Миста провожал Джорно до колледжа, где тот учился по вечерам, чтобы скрасить его одиночество и отвлечь от этой тупой давящей усталости, что наседает на мозг после целого дня, заполненного однообразными словами и действиями; они обменялись адресами страниц в социальных сетях и Миста беззастенчиво пользовался этим, чтобы скинуть Джорно что-нибудь забавное, пока он сидел на парах. А потом представлял его лицо, чуть исказившееся в попытках сдержать рвущийся из груди смех, и с всё возрастающей тревогой понимал, что интерес медленно, но верно выплывает за рамки дружеского. Невероятно, абсурдно, меньше месяца прошло с тех пор, как они впервые встретились, а Джорно успел занять столь обширное место в душе. И сколько Миста ни пытался убедить самого себя в том, что у Джорно просто такой характер, лёгкий, притягивающий к нему других людей, внутренний голосок ехидно напоминал, что больше никто к продавцу, пусть даже вежливому и обаятельному, не ходит так часто. Есть постоянные посетители, которым он улыбается шире и ярче, чем остальным, но никто не провожает его после работы, не старается рассмешить, пусть даже самым идиотским образом, чтобы усталость сменилась весельем, мелькающим во взгляде, отдающимся тихим смехом. Ладно, Миста не тревожился по этому поводу. Миста был в панике. Не помогла даже девушка, которую он подцепил в баре, куда отправился вместо ставшего уже традиционным вечернего похода в кондитерскую - красивая высокая девушка с копной рыжих волос, собранных в хвост, тёплыми губами, упругой грудью и умелыми руками; Миста привёл её к себе домой, запер котов на кухне и постарался отрешиться от любых воспоминаний о бирюзовых глазах, лукаво сверкающих под светлой чёлкой. Помогло. Но утром он всё равно чувствовал себя отвратительно, устроившись бок о бок с Аббаккио и нервно втягивая в лёгкие горький дым. Леоне, будто чувствуя, что с его соседом происходит нечто неладное, проявлял чудеса тактичности. Обнаружить однажды Джорно в своём подъезде Миста не ожидал никак - потому и застыл на выходе из лифта, ругнувшись, когда тот попытался закрыться и болезненно надавил краем на плечо. - Ты что тут делаешь? Вопрос от внезапности ситуации прозвучал немного грубо, и Джорно вздрогнул, оборачиваясь. Миста со смутной тревогой заметил, что под его глазами залегли тени, обычно отмечающие людей, переживших бессонную ночь-другую. - Доброе утро, - неизменно вежливо поздоровался Джованна и приподнял стопку каких-то разноцветных листов, часть которых до того ровной линией разложил на подоконнике. - Может, возьмёшь? Лист, оказавшийся в руках Мисты, уведомлял о недавнем открытии новой кондитерской и скидках для постоянных посетителей. - Я и так у вас практически живу, - отшутился он, всё же аккуратно складывая флаер пополам и убирая в рюкзак. - И почему ты сам это разносишь? Джорно неопределённо дёрнул плечом; Миста, успевший неплохо изучить его жесты, уже знал, что это означает одновременно недовольство и полное принятие собственной участи. - Отец попросил. Обхожу все дома в пределах двух-трёх кварталов, пока он работает. Ну что ж, раз сам Дио Брандо попросил, не было ничего удивительного в том, что ему не рискнули отказать. Он относился к типу людей, которые привыкли получать всё и сразу, резко реагируя на неповиновение, и вряд ли собственный сын стал исключением в подобной ситуации. Джорно ушёл, а Миста ещё несколько минут молча стоял в подъезде, думая о том, что нужно торопиться, чтобы не опоздать на пары, но всё равно не двигался с места. Ему не давали покоя эти тёмные круги под ставшими такими знакомыми и близкими глазами.***
Если спросить у Мисты, какой день в году для него будет самым худшим, первое место уверенно займёт четвёртое апреля - и никакие пятницы тринадцатого рядом не валялись по сравнению с этим злополучным числом! И неважно, что ничего сверхъестественного за двадцать лет в этот день никогда не происходило, потому что когда-нибудь произойдёт точно. Нужно быть готовым. Разумеется, Миста был далёк от того, чтобы следовать издевательскому совету Леоне и весь апрель не высовываться из собственной квартиры. Но четвёртое число всё равно провёл в компании котов, пиццы и какой-то странной романтической комедии, которую выбрал путём "тыка" и в процессе писал Джорно о том, какая это всё херня. Джорно, хоть и был занят конспектами, исправно отвечал сочувствующими смайликами. Второй опасностью, подстерегающей в апреле, было шестнадцатое число, и Миста справедливо решил, что отсиживаться ещё один день под одеялом будет ниже его достоинства. Но поскольку проклятые четвёрки всё ещё маячили на горизонте, ему нужно было что-то успокаивающее. Скажем, один светловолосый подросток с задумчивой улыбкой, от которой настроение неизменно повышается и становится почти невосприимчивым к злополучной цифре. Мисте хотелось думать, что Джорно это тоже интересно, раз они до сих пор общались, и, чтобы не понять неправильно, Миста всё ещё пытался держать себя в руках... ладно, он сорвался один раз, или два, или с десяток, но пока эта тайна оставалась сокрытой во влажном тепле душевой, ничего ведь плохого, верно? Джорно никогда об этом не узнает - и слава богу, потому что разочарование в его взгляде было бы очень сложно пережить. Миста в очередной раз поймал себя на том, что улыбается в предвкушении вечерней встречи, умудряясь чистить зубы и насвистывать что-то невнятное одновременно, а коты со своей лежанки смотрят на него как на идиота. Ну и пусть смотрят. Сами весной орут так, что Леоне и Бруно нервно курят в сторонке. За стеной царила подозрительная тишина, облюбованное у подоконника место пустовало и Миста со вздохом надавил на кнопку вызова лифта, прислушиваясь к мерному гудению, доносящемуся из шахты. Такая тишина означала только одно - ночью эта парочка снова будет мириться до грохота посуды в шкафах на кухне у соседей. Правда, сосед у них был всего один. Терпеливый и научившийся засыпать даже под звуки самого громкого и разнузданного секса. К удивлению Мисты, за прилавком кондитерской обнаружился сам Дио, грозно нависающий над прилавком, и несмотря на его вежливый кивок, мгновенно создалось впечатление, что всем, кто пришёл не с целью оставить немного денег, лучше немедленно убраться. Так что Миста прошёлся мимо витрины, почти не глядя, и встал в очередь за розоволосой девушкой, негромко разговаривающей по телефону. - Нет, я ещё жду, - произнесла она тем самым терпеливым тоном, который на деле означает, что от терпения остались жалкие крохи. - Нет. Конечно, я возьму тебе этот апельсиновый сок, я за этим сюда и пришла. Ну ладно, не только за этим, но ты меня понял. Хорошо, договорились. Миста едва слышно вздохнул. Кажется, жизнь весьма тонко над ним издевается, постоянно подсовывая ласково воркующие парочки и ехидно напоминая: а сам-то запал на малолетку. Даже в мыслях это звучало отвратительно. Он помог девушке, с трудом удерживающей в руках несколько пакетов сразу, открыть дверь, удостоился благодарной улыбки и вернулся к прилавку. - Кофе и булочку с вишнёвым джемом, - произнёс почти привычно и, пока Дио упаковывал заказ, всё же решился на вопрос. - Простите, а Джорно сегодня работает? Синьор Брандо выпрямился и одарил Мисту взглядом, от которого в душе что-то тихо тренькнуло - видимо, то была душа, стремительно удравшая в пятки. Миста кашлянул и постарался смотреть куда угодно, лишь бы не в эти внимательные глаза, прожигающие насквозь, чёрт, да хоть на серьги в виде зелёных сердечек! Лишь бы не чувствовать себя так, словно вот-вот сожрут. - Он переодевается, - всё же удостоил его ответом Дио и защёлкал клавишами портативного калькулятора. - Короткий день. Осмелиться и задать ещё один вопрос Миста не решился - из подсобки появился сам Джорно, на ходу застёгивающий толстовку. Он выглядел непривычно, и лишь через несколько секунд Миста сообразил, почему. Его чёлка, обычно имевшая вид уже привычных пучков, сейчас была аккуратно зачёсана набок. - Привет, - поздоровался Джорно куда более бодро, чем обычно - видимо, из-за того самого короткого дня - обошёл прилавок и с интересом заглянул в пакет Мисты. - Ого, сегодня вишнёвая. Я пойду? Этот вопрос был адресован уже отцу, который протянул руку и взъерошил светлые волосы мальчишки, сбросив с его головы капюшон. - Иди. Только возвращайся не слишком поздно, есть разговор. Джорно необычайно мило закатил глаза, и Мисте пришлось резко отвернуться, чтобы скрыть едва заметно проступивший на скулах румянец. - Можно хотя бы не сегодня? - Нельзя, - остался непреклонным Дио, но в его улыбке было видно немного больше тепла, чем обычно. - Чем быстрее, тем лучше. Джорно кивнул и молча вышел. Миста, запихнув пакет в рюкзак, последовал за ним. - Ну что, в колледж? - поинтересовался он преувеличенно бодро, улавливая как никогда остро подавленное состояние Джорно и надеясь понять, с чем именно оно связано, потому что, ну правда, это мрачное выражение лица почти что в прямом смысле разбивало ему сердце. Наверняка со всем связаны чёртовы четвёрки. Джорно отрицательно мотнул головой и сделал несколько глубоких вдохов; он пару раз упоминал об этой странной семейной практике, помогающей успокоить нервы, но Миста постоянно забывал её название и помнил лишь то, что оно как-то связано с едой. - Нет. Можно считать, у меня сегодня выходной. Все попытки вспомнить, с какой именно едой, мгновенно отодвинулись на задний план при виде того, с каким выражением лица Джованна смотрел на мокрый после дневного дождя асфальт. Миста не удержался и коснулся его плеча ладонью, ожидая, что Джорно отодвинется или хотя бы вздрогнет, но тот лишь поднял голову. - Что-то случилось? - осторожно поинтересовался Миста, зная, что друг - они ведь могут считаться друзьям, могут, пока один не знает, что второй на него дрочит, тихо ненавидя самого себя? - очень редко говорит что-то напрямую. Но Джорно снова его удивил. - Вроде того, - он помедлил и дёрнул себя за косу, что являлось признаком глубокой задумчивости. - У меня день рождения. - И поэтому ты такой мрачный, что от твоего вида белковый крем запросто скиснет? Мисте было даже не до того, чтобы проклясть судьбу, ведь парень, к которому его тянуло всё сильнее, родился в столь неудачный день; вообще на всё сейчас было плевать, кроме затуманенных отголосками невесёлых мыслей глаз Джорно, неожиданно начавшего выглядеть куда взрослее, чем он был на самом деле. - Отмечать не с кем, - просто ответил Джованна, и Миста понял, что ситуацию нужно срочно спасать. - Как это "не с кем"? - он скрестил руки на груди и гордо вскинул голову. - А я? Джорно настолько забавно и в то же время соблазнительно приоткрыл рот от удивления, что нежность и возбуждение устроили в душе Мисты короткую беспощадную схватку. - Но... - Возражения не принимаются. Миста ожидал, что Джорно будет возмущаться, но он неожиданно задорно улыбнулся в ответ. Грусть в глубоких бирюзовых глазах медленно переплавлялась в искренний и неподдельный интерес. - Si, signore. Определённо, итальянский в его исполнении был ещё одной причиной не самых приличных мыслей Мисты.***
Если бы они встречались, это можно было бы назвать самым настоящим свиданием. Миста наглухо выпал из реальности ещё в кино, когда темнота и тёплая близость Джорно просочились к нему под кожу и остались там, когда Джорно, услышав очередную идиотско-неуместную шутку, хлопнул его по колену и задержал на нём ладонь чуть дольше, чем следовало бы, и от этого касания по телу стрелой пронёсся электрический удар, заставивший тяжело сглотнуть; когда Джорно, пытаясь дотянуться до ведра с попкорном, почти лёг на своего спутника и его терпкий запах скользнул в лёгкие, обжигая их изнутри; когда его негромкий смех в нужных местах бил в самое сердце, как пуля, выпущенная умелым стрелком; когда не осталось ничего, кроме изящного профиля, подсвеченного тусклым сиянием экрана, и распущенных по плечам золотистых волос. Миста слышал, как на заднем ряду раздаются влажные звуки поцелуев, и плотно закрывал глаза, стараясь не представлять горячие губы Джорно на своих, не думать о том, как было бы хорошо прижать его к себе как можно крепче, сокращая эту чёртову дистанцию до минимума, скользнуть по коже языком, собирая её привкус, и, быть может, оставить след от укуса, совсем маленький, чтобы не влетело им обоим. Пальцы заболели, настолько сильно он сжимал подлокотник кресла - один, потому что тот, что разделял их, Джованна поднял ещё в самом начале. И он не смог бы вспомнить ни единой пусть бы и самой маленькой детали из фильма, даже если бы очень захотел. - Ты решил, что будешь? Джорно взглянул на Мисту поверх меню и задумчиво прищурился. Они сидели в самом дальнем и тёмном углу кафе, какой только смогли найти, потому что в заведении, ориентированном на парочки, двум парням лучше бы держаться как можно незаметнее, и видит бог, Миста был бы не против находиться в этом кафе по той самой причине. Особенно когда причина сидела напротив и задумчиво накручивала на длинный палец светлый завиток волос. Миста зачем-то представил на месте этого пальца свой собственный и подавил резкое желание долбануться головой о крепкую поверхность стола. Воображение никак не желало успокаиваться и рисовало целую ладонь, зарывшуюся в эти мягкие пряди, чтобы оттянуть и... Нет, об этом нужно было немедленно перестать думать. Проблема заключалась в том, что Миста не мог перестать. Не мог и всё тут. - Я не очень хочу есть, - задумчиво протянул Джорно, его голос подхлестнул успевшее немного расслабиться тело и дышать вновь стало тяжелее, будто воздух превратился в плотную мягкую массу, неохотно проходящую в лёгкие. - Возьму салат и "Gold Experience". Миста на всякий случай пролистал меню ещё раз и поднял взгляд на вздёрнувшего чётко очерченную бровь парня. - Ты ведь в курсе, что это алкогольный коктейль? - осторожно поинтересовался он, начиная чувствовать себя самым большим идиотом в городе. Потому что только идиот мог подружиться с человеком, который ему нравится, и не узнать его настоящий возраст. - Да, конечно. Поэтому и хочу. - И... - У меня день рождения, - напомнил Джорно и полез под стол, чтобы достать рюкзак. Мисте оставалось лишь мысленно колотить себя всё об тот же стол, глядя на чёткие цифры, обозначавшие совершеннолетие Джорно, которое наступило только сегодня. Идиот. Идиот Идиот. - Ты думал, я младше, да? Миста поднял голову, ожидая увидеть в чужих глазах насмешку, но вместо этого разглядел там лишь неожиданный и искренний интерес. - Я думал, тебе лет пятнадцать, - честно признался он и был вознаграждён негромким мягким смехом, звучавшим как солнечные лучи, застрявшие в листьях; Джорно смеялся, прижав к лицу ладонь, и на кончиках его длинных светлых ресниц повисли крохотные капельки слёз. Определённо, Гвидо Миста - самый дремучий идиот во всей Италии. - Спасибо, - произнёс Джорно, когда они выходили из торгового центра в вечернюю прохладу, поёжился, и Миста неосознанно обнял его за плечи. Джорно замер, но расслабился почти тут же, медленно повернул голову, чуть запрокинув её, в глубине его глаз отразились отблески электрических огней и через несколько секунд потухли. Они оба балансировали на тонкой грани, прижимаясь друг к другу, и ни один не решался сделать первый шаг, податься ближе, сминая расстояние и выкидывая его прочь, как ненужную скомканную бумагу; Джорно смотрел снизу вверх, едва заметно приоткрыв губы, и лёгкий румянец на его щеках Мисте совершенно точно не привиделся. - Что встали? - раздался из-за спины недовольный женский голос, разбивая очарование момента. Джорно мгновенно отодвинулся, набросил на голову капюшон толстовки и стал дальше на миллионы световых лет, чем пару мгновений назад. - Пойдём, - тихо произнёс он и дёрнул рюкзак за лямки, поправляя разболтавшиеся крепления. - Мне нужно вернуться домой. До автобусной остановки ни один из них не проронил ни слова.***
После того случая у торгового центра они не виделись больше недели - и всё это время Миста не находил себе места, почти не спал, проваливаясь в мутные тягучие кошмары, выкуривал куда больше сигарет, чем обычно, и отчаянно боролся с желанием выскочить из дома и рвануть в кондитерскую, чтобы хоть краем глаза увидеть знакомый силуэт, и, видимо, он выглядел совсем уж жалко, раз даже Леоне не пытался подъёбывать. Бруно и вовсе смотрел сочувствующе, но не лез, за что Миста был им обоим искренне благодарен. Со всей той бурей, что царила в душе, необходимо было справиться самостоятельно. Он постоянно думал о том, что случилось бы, не прерви их та женщина. Думал, какими были бы на вкус губы Джорно - горьковатыми от алкоголя? сладкими от мороженого, которое всё же удалось силой в него впихнуть? Думал и не мог перестать, понимая, что лишь без толку терзает себя. Понимал, однако останавливаться не мог и не хотел, кусая ребро ладони, почти ожесточённо выдрачивая из себя воспоминания. А они возвращались и возвращались. Искрились золотистыми волнами, манили бирюзовой глубиной, в которой оказалось так легко утонуть, и Миста утонул бы безропотно, с удовольствием даже, если бы только знал, что Джорно не оттолкнёт, ведь он тоже хотел этого поцелуя, невозможно ошибиться. Хотел - и отстранился первым, добровольно замыкаясь. Алкоголь в холодильнике заканчивался куда быстрее, чем положено, и его резкий запах помогал хоть ненадолго заглушить болезненно ноющие чувства, больше похожие на свежую рану. И последнее, чего ждал Миста от этой жизни - поздно вечером увидеть у себя во дворе знакомую фигуру, съежившуюся на скамейке. Больше ощутив, чем увидев чужое приближение, Джорно поднял голову. Тени под его глазами стали ещё темнее, превратившись в почти чёрные круги, он смотрел молча, не снимая свои излюбленные наушники. Миста так же молча сел рядом и облокотился о спинку скамейки. - Что слушаешь? Джорно то ли прочитал вопрос по губам, то ли поставил музыку на паузу, но протянул Мисте наушники. Всё в той же жутковатой тишине. "Never gonna break", хрипло ударило по ушам, "no matter what it takes..." Джорно смотрел - и в его взгляде было столько безмолвного отчаяния, что не выдержало бы даже самое каменное сердце. Гвидо тяжело вздохнул и протянул руку парню, по которому безумно скучал всё это время. - Пойдём. Холодно, - зачем-то попытался обосновать свой жест, но Джорно, кажется, не слушал. И ухватился за ладонь так же крепко, как мог бы хвататься утопающий. После того, как в коридоре щёлкнул выключатель, Секс и Пистолс выкатились под ноги хозяину пушистыми задорными клубками, начали с двух сторон тереться о голень, заглушая мурчанием неожиданно громкий раскат, донёсшийся с улицы, и Миста ощутил неожиданно сильное облегчение, заметив, что это зрелище заставило Джорно едва заметно приподнять уголки губ в улыбке. - Проходи на кухню, - скомандовал он и отогнал чересчур настойчивых животных в комнату, закрывая за ними дверь. Судя по глухому удару и недовольному мяуканию, дверь попытались протаранить. - Миста, я... - начал было Джорно и умолк под оборвавшим его на полуслове взглядом. - На кухню. Я заварю чай и ты расскажешь, что случилось. И то ли серьёзный Миста был слишком непривычным зрелищем, то ли у Джованны не осталось сил спорить - он сбросил кеды, наступая им на пятки, и двинулся вперёд по коридору. Когда по кухне разнёсся запах зелёной мелиссы, Миста сел напротив Джорно, подобравшего под себя ноги, и подтолкнул к нему чашку. В такой позе он мало чем напоминал того уверенного и улыбающегося парня, впервые обернувшегося на тонкий звон колокольчика в кондитерской, и всё же Миста чувствовал, как при одном взгляде на это лицо, слабо освещённое уличными фонарями, глупое сердце совершает очередное сальто. Глупое, глупое сердце. - Спасибо, - тихо произнёс, почти прошептал Джорно после того, как сделал первый глоток чая и его плечи перестали дрожать. - Прости, что так вломился, я просто... не знал, куда идти. Ноги сами принесли к твоему дому. Миста подпёр голову рукой и внимательно посмотрел на него. - Рассказывай. И прекрати извиняться, иначе я натравлю на тебя котов. Смех Джорно прозвучал так же приятно и мягко, как и всегда; как музыка, что почти дошла до полной тишины и вновь начала набирать обороты. - Это угроза? - Предупреждение, - Миста невольно улыбнулся в ответ. - Но я не советую тебе проверять. - Отец собрался жениться. Джорно начал настолько резко, что Миста, как раз глотнув из чашки, едва не закашлялся. - Так, и?.. - И... я не знаю, как мне на это реагировать. - Скучаешь по матери? - предположил Миста, вспомнив, как сам в своё время пережил развод родителей. И как долго свыкался с мыслью, что так обоим будет лучше. Джорно знакомо дёрнул плечом. - Никогда её не видел, если честно. - Тогда... - Мне не хватает папы, - откровенно признался Джованна, подняв взгляд, и Миста не сразу нашёл, что ответить; но не успел он подумать, что в очередной раз выглядит идиотом, тишина вновь оказалась нарушена: на сей раз очередным раскатом грома, за которым последовал мелкая дробь дождя по стеклу. - А теперь давай ещё раз. И с самого начала. Джорно тяжело, по-взрослому вздохнул. И начал с самого начала. - Так у тебя значит, два отца, - подвёл Миста итог рассказа, оказавшегося не таким уж длинным. Джорно кивнул. - И один из них... Снова кивок. - И теперь твой второй отец собрался жениться. - Да, - Джорно сделал последний глоток и с тихим стуком поставил чашку на стол. - Я понимаю, что это его жизнь, он может встречаться с кем хочет, но... Прошло совсем немного времени. Его голос дрогнул. И Миста, не в силах больше этого выносить, протянул руку. - Иди сюда. Прозвучало, как всегда, грубовато, но, кажется, Джорно уже привык. И без слов придвинулся ближе, уткнувшись лбом в крепкое плечо. Утешать других людей у Мисты всегда получалось не очень хорошо. Но, кажется, слова Джорно сейчас были не нужны. Хватало ладоней, медленно скользящих по спине, и осторожного прикосновения сухих обветренных губ к макушке. - Почему ты не писал? - спросил Миста через несколько минут, когда тело под руками перестала бить едва заметная дрожь. - Побоялся, - просто ответил Джорно, вскидывая голову; неровный из-за дождя свет скользнул по его волосам и запутался между взъерошенными прядями. - Побоялся, что после того, что случилось на выходе из центра, ты начнёшь относиться ко мне как-то иначе. Он помолчал и добавил неуверенно: - Идиот, да? Сдержать нервный смешок у Мисты не получилось. А вслед за смешком в груди разлилось густое тепло, проникающее вместе с кровью в каждую клеточку тела, яркое, взрывное, почти эйфория, мягко ударившая изнутри в виски. - Мы оба идиоты, - откровенно признался он, чувствуя, как сердце начинает колотиться всё быстрее и быстрее, видя, как Джорно смотрит в ответ, слыша, как с его губ слетает быстрое хриплое дыхание. Они вновь оказались слишком близко. И на этот раз Миста не собирался упускать свой шанс. Губы Джорно, отдающие сладковатым привкусом чая, оказались ещё приятнее, чем можно было себе представить; его волосы, лишившись ленты, разлетелись по спине золочёной волной; он прижался ещё ближе, закрывая глаза, и последним, что увидел Миста перед тем, как ответить, были знакомые лукавые огоньки, быстро скрывшиеся за длинными ресницами.***
Джорно был громким. Настолько громким, что Миста, нетерпеливо выдёргивающий его из одежды, зажмурился - чтобы хватило сил и терпения пережить эти низкие возбуждённые звуки, от которых кровь вскипала за считанные секунды и гулким набатом колотилась в висках. Джорно был гибким. Настолько гибким, что Миста сам не заметил, как оказался распластанным на диване, и лишь сдавленно охнул, сжимая узкие бёдра подрагивающими от возбуждения ладонями, вцепляясь пальцами так, что после на гладкой коже останутся следы, жмурясь от того, как Джорно на нём выгибался в этой жёсткой хватке, притираясь всё ближе и ближе, чтобы не хватало воздуха. Джорно - как ртуть, вечно в движении, не ухватишь, если не знать как, у Мисты достаточно упрямства, чтобы понять - как. А ещё больше у них обоих времени, чтобы понять - как. Горячо, резко, остро, почти до боли; по влажному телу руками и ртом, так, чтобы на нём расцветали алые укусы; так, чтобы жар прямо в кровь, чтобы напрямую в сердце, сквозной, навылет, чтобы горячей дрожью било вдоль позвоночника, чтобы путались пальцы в длинных мягких прядях, чтобы ныло горло; чтобы до хруста в спине и до скрипа дивана, чтобы капля пота вниз по виску и по шее, а затем смахнуть её языком; чтобы кожа горела, будто наживую обожжённая, чтобы дыхание рвалось сквозь прикушенные губы из горла; чтобы сладкой судорогой по обнажённым нервам, тугим узлом, стянувшим органы, чтобы от мокрых звуков немилосердно краснели скулы и ярче вспыхивали бирюзовые глаза; чтобы сны, даже самые откровенные, меркли на фоне реальности, чтобы почти встать на лопатки, прогнувшись, и захлебнуться лавовым воздухом, чтобы двигаться рвано, безумно, выбивая один тягучий стон за другим, балансируя на тончайшей грани; чтобы ни единого связно-разумного слова, чтобы сходить с ума и желать лишь одного - пусть это никогда не кончается; чтобы этот маятник безумия запускался снова и снова, выбрасывая обоих в тёмную бархатную вечность, где сверхновой взрывается наслаждение. Чтобы видеть выжженные на изнанке век звёзды. Золотистые лохматые волосы под рукой, искусанные губы, целующие подушечки пальцев: Джорно смотрит так, что за этот взгляд можно продать душу, и Миста, не глядя, подписывает договор задним числом.***
Утром, когда Миста распахнул дверь на лестничную клетку, в лицо ему рванулось облако терпко-горького сигаретного дыма - и мелькнул заинтересованный взгляд Леоне, дающий понять, что без подробностей его не выпустят. Миста беззаботно потянулся, зевнул и запустил руку в собственные волосы, бесцеремонно ероша их ещё сильнее. Постоял немного, глядя в окно, за которым распогодилось и солнце едва ли не слепило сквозь прозрачное стекло. И лишь потом в несколько шагов преодолел расстояние, отделяющее его от соседа. - Ну? - вместо приветствия потребовал Аббаккио, и по голодному предвкушению в глазах Миста понял, что несколько ударов в стену ему ночью не почудились. Как ни велик был соблазн загадочно промолчать, сигарета на халяву, протянутая украшенными чёрными ногтями пальцами, победила. - Что "ну"? - всё же не удержался Миста и с удовольствием сделал первую затяжку. - Согну, да так, что не разогнёшься, - пригрозил Леоне. - Рассказывай, кого ты там к себе притащил, что стены к ебеням чуть не снесло. Выдержав нужную паузу и осознав, что ещё немного - и угроза будет приведена в действие, Миста позволил себе самодовольную ухмылку. - Того самого. Судя по кашлю, Аббаккио чуть не подавился сигаретой. - Да ладно, - он хищно потянул носом воздух, будто намереваясь проверить информацию по запаху, а когда заметил под воротом толстовки здоровенный засос, прищурился. - Моё уважение. Из-за вас почти всю ночь заснуть не могли. Вновь ухмыльнувшись, Миста протянул руку и с нескрываемым удовольствием хлопнул по дружески подставленной ладони. - А ты думал. - Да уж, - Леоне чуть успокоился и покачал головой, прижимаясь бедром к подоконнику. - Что ж, поздравляю с первоклассным перепихоном. Мой мальчик наконец-то вырос и стал мужчиной. Если бы это было физически возможно, глаза Гвидо, закатившись, узрели бы заднюю часть черепа изнутри. - Как Бруно? - Говорит, что даже он в первый раз так не орал. Миста фыркнул и, втянув последнюю порцию никотиновой отравы, вжал остаток сигареты в алюминиевое дно банки. Раздувшееся до непомерных размеров эго довольно копошилось под рёбрами, заставляя непривычно широко улыбаться. - Ну раз Бруно говорит... Ладно, я пойду. Меня обещали накормить и сделать утро по-настоящему незабываемым. - Иди, - снисходительно разрешил Леоне, и, отвернувшись, Миста явственно услышал у себя за спиной ехидно-умилённое "они растут так быстро". Кивнул на прощание Аббаккио, довольный вид которого можно было хоть сейчас вырезать и поместить в рамочку с припиской "гордый родитель", и зашагал обратно в сторону квартиры, источающей запах чего-то неимоверно вкусного. Зашагал как можно медленнее и осторожнее, чтобы ни одна живая душа не смогла понять, как же чертовски сильно ноет настрадавшаяся за ночь задница.fin