Воспитательная беседа

      Силлиан мчался по коридорам, молясь лишь об одном — успеть. Не опоздать, как в прошлый раз. Наконец успеть. Поймать.       Обитатели дворца в изумлении шарахались от своего правителя, уступая дорогу. Единожды Силлиан все-таки не вписался в поворот, задев краем локтя расписную аньшуйскую вазу. Дзынь! Осколки разлетелись по всему коридору. Плевать! Парадные доспехи неприятно лязгают: они не рассчитаны на то, что в них будут бегать, как не рассчитан на это и скользкий мраморный пол, и пушистые юдийские ковры.       Приемная.       Силлиан замирает перед дверями, тяжело дыша и потея, точно безусый мальчишка перед понравившейся девчонкой. Надо успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Пора.       Двери плавно открываются. Король входит в залу. Пусто? Сердце пропускает удар. Опять опоздал?! В висках начинает ломить. Всего одна минута ужаса, пока безумный взгляд рыщет по всему залу, зацепляясь наконец за светлую фигуру, сидящую у открытого окна в тени призрачных занавесок.       Силлиан застывает, не в силах отвести от нее взгляда. Сидящий наконец замечает, что его одиночество прервали, оборачивается, глядя на мужчину своими невозможно родными голубыми глазами.       — Ты изменился, пока меня не было. Повзрослел, стал настоящим правителем. Как и Искатель не веришь, что я настоящий? — легкая улыбка скользнула по губам призрака прошлого.       Силлиан судорожно выдыхает. Шесть быстрых размашистых шагов до окна. Обжигающий поцелуй стирает эту манящую улыбку, а руки жадно обнимают родное тело. Голубые глаза искрятся радостью. Аман отвечает, нежно касаясь лица короля, воскрешая в сердцах обоих давно забытое чувство.       — Теперь я верю, что ты настоящий, — Силлиан чуть отстраняется, не выпуская юношу из рук. Он все еще слишком близко, смотрит в глаза. Аман чувствует на своих губах его горячее дыхание, может заметить, как пульсирует, расширяясь зрачок в серой радужке.       — Я не убивал тех людей на Ветряном Утесе. — Почему-то ему важно сказать это сейчас, важно, чтобы Силлиан…       — Я знаю, — король возвращает улыбку, — всегда знал.       — Прости, что оставил тебя. Я…       — Не надо, — теплые пальцы касаются чужих губ. — Ты не должен передо мной извиняться.       Жрец замирает, внимательно глядя в глаза другу. Горячее дыхание обжигает пальцы, а затем их внезапно касается шершавый язык. Юноша прикрывает глаза, невинно облизывая подставленную руку.       — Аман, — Силлиан поперхнулся заготовленной фразой.       — Ты сказал, что я не должен извиняться, но не говорил, что я не должен возместить тебе моральный ущерб.       Аман взял в рот два пальца, аккуратно их посасывая, все так же не поднимая взгляда. Силлиан шумно выдыхает, а затем, не выдержав, убирает руку, тут же притягивая к себе жреца, страстно целуя. Аман охотно отвечает, обхватив друга за шею. Языки сплетаются в обжигающем танце. Поцелуи плавно переходят на шею, ключицы, щеки. Силлиан и сам не заметил, как остался без плаща и регалий, придя в себя лишь от грохота кирасы, упавшей к ногам полуобнаженного жреца. На мгновение любовники оглушено замерли, будто мыши под веником.       — Я отдал приказ нас не беспокоить, но двери здесь не запираются, — хрипло прошептал Силлиан. Аман лишь коротко кивнул и медленно опустился на колени, вцепляясь в ремень королевских штанов.       — Что ты?.. — попытавшийся было возразить Силлиан тут же получил по рукам.       Звякнула пряжка. Ремень отправился следом за кирасой. Аман медленно расстегнул чужие штаны, касаясь напряженного члена. Силлиан тихо заскулил, попятился назад, обретая опору в виде подоконника. Аман бросил на него лукавый взгляд и одним махом вобрал в себя королевский член, слегка касаясь яиц, сразу же чуть не подавившись. Силлиан хрипло выдохнул, до побелевших костяшек сжимая край подоконника.       Жрец начал методично двигаться, помогая себе рукой. Опыта у него не было абсолютно, зато энтузиазма хоть отбавляй. Чувствовать на своем члене его губы было так… дико. Еще и открытая дверь. Непризрачная вероятность того, что кто-нибудь зайдет их проверить, только добавляла адреналина. Аман чуть повернул голову, слегка задевая зубами головку. Силлиан с силой прикусил большой палец, чтобы не застонать в голос. Заинтересованный жрец тут же повторил свой маневр.       — Что ж ты творишь то, а?! — король запрокинул голову, тяжело и хрипло дыша.       Аман засмеялся. По члену прошлась приятная вибрация. Силлиан зарычал, схватил любовника за горло, падая к нему на колени и безумно целуя в опухшие губы. Жрец не сопротивлялся, шустро избавляя партнера от остатков одежды. Силлиан тут же поднялся, подталкивая партнера к окну. Светлые волосы сжала железная хватка, вынуждая Амана упереться руками в многострадальный подоконник. Звонкий шлепок прокатился по залу, заставив юношу вскрикнуть от неожиданности.       — Если нас за этим занятием застанут, стыдно будет в первую очередь тебе, — Силлиан склонил голову на бок, довольно любуясь краснеющим отпечатком ладони на упругой заднице. — Это, к слову, за то, что полез на Утес, не предупредив Искателя. Еще один шлепок.       — Это за то, что меня не выслушал.       Шлеп.       — Это за то, что ушел с тем мутным демоном.       Шлеп.       — Это за то, что от тебя не было никаких вестей почти полгода.       Шлеп.       — Это за то, что я чуть с ума не сошел, не зная, что с тобой.       Шлеп.       — Это за то, что перепугал жителей в Дункельском лесу.       Шлеп.       — Это за то, что объявившись, даже не подумал со мной встретиться.       Шлеп.       — Это за то, что Искателю пришлось гоняться за тобой невесть сколько времени по всей Акрасии.       Шлеп. Шлеп.       Силлиан подался вперед, прижимаясь к покрасневшей от щедрых ударов заднице.       — Если у тебя есть еще какие-то грехи, только скажи.       — А? — лицо Амана покраснело от смущения и возбуждения, из груди вырывались хриплые вздохи, губы пересохли, на ресницах застыли капельки слез.       Силлиан медленно развернул к себе любовника, встречаясь с его абсолютно пьяным, плавающим взглядом.       — Да, что-то от демонов в тебе определенно есть, — негромко пробормотал король с упоением впиваясь в тонкие ключицы. Ладони прошлись по железному прессу жреца, огладили такие восхитительные бедра. Пальцы коснулись губ юноши. Тот послушно облизнул, чтобы тут же ощутить, как в него проникает один из них. Аман болезненно зашипел. Силлиан тут же потянулся к его лицу, нежно целуя щеки и губы, бормоча что-то успокаивающе-нежное. Жрец сжал широкие плечи короля, раня в белую кожу ногтями.       — Тише, тише, — короткие, мягкие поцелуи спустились на шею и грудь.      Силлиан лизнул ключицы, чуть пощекотав их языком, продолжая терпеливо растягивать любовника пальцами. Стоило Аману чуть успокоиться, как к первому присоединился второй. Жрец нервно застонал, цепляясь за партнера, как за последнюю опору. Поцелуи стали настойчивее. Силлиан подхватил юношу под лопатки, не давая выпасть в раскрытое окно. Медленно-медленно пальцы двигались внутри. Язык проскользил до напряженных сосков, пощекотав одну из напряженных бусинок. Король чуть углубил проникновение, одновременно лаская чужую грудь.       Аман тихо застонал, выгибаясь. Кажется, пальцы задели нужную точку. Жрец весь взмок, на щеках проступил легкий румянец, выражение муки сменилось блаженством, да и эти сладкие стоны, что сейчас вырывались из его рта… Силлиан внимательно вгляделся в лицо любовника, запоминая до мельчайших деталей: каждую морщинку, каждую слезинку на опущенных рестницах, каждую черточку на губах.       Пальцы исчезают. Аман резко выдыхает и открывает глаза, встречаясь со взглядом напротив. Томительные несколько мгновений король и жрец просто смотрят друг другу в глаза, чтобы потом слиться в жестком рваном поцелуе до дрожащих нервов, до подкашивающихся ног. Аман чуть подается вперед. Во рту чувствуется привкус крови, слюна белыми ниточками соединяет партнеров. Силлиан толкает его обратно на подоконник, возвращая желанную опору, и тут же единым толчком входит, заставляя Амана сдавленно вскрикнуть.       Теперь он действует нежнее. Губы ласкают, а не терзают, наполняют друга теплом и любовью. Король двигается медленно и осторожно, стараясь не причинить боли. Аман морщится, но молчит; лишь его ошалелый взгляд и сбитое дыхание говорит о том, что все не совсем в порядке. Силлиан наращивает темп. Морщинки на лбу юноши разглаживаются, он внимательно наблюдает за королем — разгоряченным с взлохмаченной шевелюрой, алыми губами и горящим взглядом. Многие женщины бы душу продали, чтобы увидеть его таким. Маленькая капелька пота катится по идеально выточенному телу. Аман отрывает руку и ловит ее у самого паха любовника, легко слизывает, едва коснувшись языком пальцев. Засмотревшийся Силлиан тихо рычит. Сильный толчок заставляет Амана выгнуться и всхлипнуть. Быстрые верные движения зарождают где-то внутри него жгучее пламя, заставляя выстанывать имя своего короля, подмахивая в такт бедрами. Подоконник возмущенно скрипит, грозясь погибнуть в муках. Горячая рука касается члена, парой быстрых движений доводя жреца до разрядки. Пламя взрывается, прокатываясь по всему телу огненной волной.       — Силлиан! — ногти оставляют на плечах правителя алые полосы.       Король вжимает любовника в оконную раму, изливаясь следом. Его сдавленный стон рассеивается в пустоте зала. Горячая сперма растекающаяся внутри заставляет Амана вздрогнуть. Силлиан с пошлым хлюпаньем выходит, крепко прижимает к себе партнера, позволяя жрецу упереться лбом в его плечо.       Пару минут в зале стоит тишина, нарушаемая лишь медленно восстанавливающимся дыханием двоих. Аман поднимает голову, неловко улыбаясь. Силлиан с мрачным удовлетворением отмечает, что засосы у него на шее не сойдут теперь еще долго.       — Надеюсь, Искателю ты так моральный ущерб не возмещал.       — Нет, — новая улыбка и смех. Боги, как же он скучал по этому светлому смеху.       — Я рад, что ты вернулся, — Силлиан серьезно смотрит в глаза другу. Ему впервые не хватает слов, чтобы передать все те чувства, что он сейчас испытывает. Но, кажется, Аману и не нужны слова. Аман кивает, отвечая не менее пронзительным взглядом. Силлиан будто видит осколки неба в его глазах, незнакомого ему, но такого прекрасного. Зал окутывает тишина, не мешая единению двух душ. Кажется, они стоят так целую вечность: нагие, в объятиях друг друга.       — Мне нужна ванная, — Аман смущенно кашляет, отводя взгляд. Волшебство рушится, будто карточный домик.       — Не тебе одному, — Силлиан мрачно рассматривает белесые разводы на своем животе. — Вопрос, как до нее добраться. И как много придворных успело собраться под дверями на наши стоны. Жрец мучительно краснеет, нервно подбирает одежду, стараясь побыстрее скрыть наготу.       — Брось, Аман, все, что могло произойти, уже произошло. Некуда спешить, — король в отличие от своего любовника не торопился, скурпулезно завязывая все шнурочки на штанах и рубашке.       — Я испортил твою репутацию.       — Ее в этом плане и не было. Сплетни о том, что я мужеложец даже дворцовые собаки знают. Что ж, теперь они всего лишь подтвердятся.       Похоже, Амана это не убедило. Юноша все больше мрачнел и кусал и без того опухшие губы. Наконец Силлиан защелкнул ненавистную кирасу, вернув на законные места все регалии. На голове у него по прежнему красовалось воронье гнездо, и причесывание пятерней никак это не исправило. А в сочетании с покрасневшими губами и через чур довольным видом...       — Ну что? Готов? — друзья замерли возле дверей. Аман неуверенно кивнул, и створки раскрылись.       В коридоре было пусто. На миг к Силлиану в голову закралась кощунственная мысль о том, что все его приказы теперь исполняются идеально.       — Нарадовались встрече, зайчики? — из неприметной ниши вынырнул Дариус, скучающе поигрывая кинжалом. — Да не озирайтесь так. Я сказал любопытствующим, что король проводит с Аманом воспитательную беседу, наставляет, так сказать, на путь света. И что ежели вам помешать, господин Аман снова демоном обернется и помешавшему голову откусит. Дураков на проверку, как видите, не нашлось. Идеальная мысль сдохла, не развившись.       — Спасибо, Искатель, — Аман сравнялся по цвету лица со зрелым томатом.       — Три часа всего лишь, — берсерк сделал вид, что смотрит на циферблат на запястье, — Слабаки! — и, посмеиваясь, удалился прочь.       — Свинья, — фыркнул Силлиан. — Пошли, Аман. Продолжить нашу «воспитательную беседу» лучше в моих покоях.