Незачем

Когда Джулиана выходит из медотсека и привычным жестом отбрасывает назад выбившиеся из прически пряди волос, Гарак задерживает дыхание. Всего на долю секунды, незаметную для других — если кому-то в принципе было дело до кардассианской портной, коротающей свой век среди смешения чужих культур, потому как собственная отвергла ее. Она делает глоток сока рокассы и улыбается, видя, что Джулиана направляется в ее сторону — сияющая и прекрасная, как рассвет над Кардассией. И столь же болезненно недостижимая. Гарак знает, что она никогда не обратит на нее внимания — того внимания, которого ей хотелось бы, вопреки заветам отца, так и не признавшего в ней дочь, вопреки здравому смыслу, вопреки негласной миссии, которую подразумевало пребывание Гарак на станции. — Гарак! Приятно встретить вас здесь в такой час. Смена сегодня выдалась та еще, — Джулиана выразительно закатывает глаза и усмехается. В ее лице читается усталость, но Гарак знает и сама, что группа туристов из соседнего сектора занесла на станцию какую-то инфекцию, так что последние четырнадцать часов должны были быть напряженными. Ее пальцы почти неуловимо гладят чашку, пронзительный взгляд старается не упустить ни единой детали. Гарак умеет быть внимательной слушательницей и чуткой собеседницей, даже когда боль не удается скрыть от самой себя, запереть в воображаемый шкаф — совсем как делал это с ней Тейн в далеком детстве, оставляя одну плакать и кричать в темноте, пока она не сумеет перебороть свой страх. Но Гарак давно не ребенок. Ее сердце научилось не пропускать удары. Если ему и больно — незачем это показывать, пусть даже своей обладательнице. Их разница в возрасте с Джулианой достаточно существенна, чтобы не надеяться, что привлекательная и столь еще юная женщина может посмотреть на нее так, как она смотрела на Джадзию или того баджорского юношу, что работал у Кварка — ведь молодость покинула черты Гарак много лет назад. Она слушает истории Джулианы, отпуская остроумные замечания, и видит, как разглаживается лицо милого доктора, как отступают усталость и бледность, как ее глаза, всегда сияющие, загораются ярче. Гарак касается ее руки и чувствует под пальцами тепло и нежность. Джулиана чуть вздрагивает и опускает глаза, точно с ее чаем что-то не так. — Кстати, ваше платье почти готово, моя дорогая. Когда вам будет удобно придти на примерку? — еще мгновение ладонь Гарак скользит по коже, прежде чем прикосновение завершается, оставив легкую недосказанность на кончиках пальцев. — Возможно, завтра. До свидания у меня еще есть время, — Джулиана снова сияет, а ее лицо приобретает чуть мечтательное выражение. Гарак делает еще глоток сока рокассы и улыбается одной из самых мягких своих улыбок, пока ее сердце болезненно сжимается — без единого звука.