scars

      увядшие кусты шуршали от слабого ветра. — и тебе не страшно, нэнэ-чан? — сдавленно бормочет аой, хватая её за грязную, потрепанную манжету парой пальцев.       холод пробирал до костей: казалось, не было места холоднее японии сейчас нигде на свете. обнимая себя за подрагивающие плечи, яширо посмотрела на неё вполоборота, прикусив губу.       именно поэтому она и не хотела брать её с собой.       исхудалая, раненая аой выглядела просто жутко больной: у неё дрожали коленки, сбитые в кровь локти девушка всё время чесала, жмурясь от боли. лицо было настолько побледневшим и осунувшимся, что нэнэ казалось, что рядом с ней сидит труп, не иначе. — нет, — шепчет она, силясь не отвести взгляд от аканэ.       а так хочется.       и вовсе не потому что ей неприятно на неё смотреть — потому что одного такого взгляда достаточно чтобы душу пробрало болезненной резью, губы поджались, а в голове замельтешила картинка с мёртвой черноволосой девчушкой. — ты уверена, что не хочешь вернуться? — через силу спрашивает она, полностью развернувшись к девушке и слабо обхватив ту за плечи. — я буду в порядке, — слегка улыбается аканэ, касаясь её ладони и переплетая с яширо пальцы, прикрывая глаза за слипшимися чёрными ресницами.       конечно, конечно она будет в порядке, всё будет замечательно, все выживут, нож перестанет холодить бедро, раны затянутся, а шрамы сами собой испарятся с тела, будто бы их и не было никогда. будто бы ничего никогда не было.       яширо не верит, яширо ни за что не поверит, потому что у аой грёбаная едва зажившая рана на груди, она больна, а ещё её сюда никто не звал и пришла она явно не просто так.       упёртая, как корова. — что случилось?       аой вздыхает, отводит взгляд и слегка отодвигается, садясь справа и прижимаясь спиной к колючим сухим веткам. нэнэ кажется, что она отощала настолько, что те даже практически не прогибаются. — ты ведь в любой момент можешь умереть, нэнэ-чан.       яширо фыркает и, наплевав на всё, даёт девушке больной щелбан по лбу. — кто бы говорил.       яширо кажется, что она вот-вот сорвётся, только вот плакать себе в плечо — вариант не шибко привлекательный, аой тревожить не хочется — страшно, а дальше уже дело чести.       но она смеётся, и это вовсе не тот смех, который от веселья, алкоголя или хорошей шутки. — я буду в порядке, — улыбается нэнэ натянуто, наклоняясь к её шее, и шепчет на ухо: — о-бе-ща-ю.       та резко отшатывается и понуро опускает голову, судорожно выдыхая и прячась за длинной копной волос. — честно? — честно. да, да, конечно.       яширо кажется, что от улыбки сейчас разорвутся щёки.       яширо кажется, что от такого неприкрытого вранья у них обеих сейчас полетит крыша.       яширо кажется, что из-за аой у неё сейчас расколется на мелкие-мелкие кусочки сердце.       нэнэ вздрагивает, когда на голову падает ледяная капля дождя. нэнэ нашаривает на земле чужую руку, и стискивает ту с силой, опуская взгляд на иссохшую траву.       аой сжимается в комок и обнимает себя за дрожащие коленки, яширо затягивает на шее последнюю пуговицу рубашки. — ты думаешь, я не заметила? — что? — сипло спрашивает аой, слегка разворачиваясь.       нэнэ оглаживает рукой щёку. — мочка. порвана.       аканэ улыбается, слегка раздвигая чёлку и косясь на девушку взглядом, уже собираясь что-то сказать, когда та вдруг цыкает, прищуриваясь. — если бы это была не ты, то ты бы её не прятала. — борозду у тебя на шее тоже рубашкой не спрячешь. — и зачем тогда скрывать вообще? — яширо хмыкает, задумчиво поднимая взгляд.       небо раскатывает ломаной линией молнии. — потому что всё ещё больно? — больно быть не должно.