Tomorrow never came

С самого утра день у Пола не заладился. Он очень плохо спал, его мучало чувство тревоги и какой-то вины. Он ничего не понял, но знал, что что-то должно произойти. Знал, что это что-то очень серьезное. С одной стороны, из-за отсутствия сна он совершенно не хотел вставать с постели и планировал пролежать в ней весь день. Но с другой эта тревога заставляла его что-то делать. Он плохо понимал, что, но сидеть сложа руки тоже не мог. Линда звала его на завтрак, но о какой еде может идти речь? Взволнованные вопросы жены о его самочувствии только разозлили Пола. Он оделся и быстро вышел на улицу. Что? Что так тревожило его? Перед кем он мог быть виноват? Кому задолжал что-то? Он шёл по улицам Лондона, не смотря на дорогу и не обращая внимания на дождь. Сейчас самым главным было понять, что не даёт ему покоя. Участники битлз? Возможно. Но кто именно? Ринго? С ним Пол не только разговаривал, но даже виделся пару раз. Старр не выглядел обиженным и обделенным, лишь взгляд, в котором читалась тоска по былым годам, слегка портил его образ веселого барабанщика. Джордж? С ним, конечно, были разногласия, но не столь серьезные, чтобы не восстановить их дружеское общение. Джон? Джон. Это точно Джон. Они так и не разговаривают с самого развала битлз. Он лишь получал иногда гневные письма и не менее гневные песни, в которых так и сквозило пренебрежение. Пол не решался комментировать выпады в свою сторону, потому что не мог здраво их оценить. Никто же не знал, какую боль приносят ему эти строчки. Никто не догадывался об отчаянных метаниях израненной души. А ведь они были такими хорошими друзьями. Друзьями для общественности и любовниками для них двоих. Эта любовь началась еще в Париже, куда Джон повёз Пола. Они были так молоды и так счастливы. Именно в Париже всегда брутальный Джон смущенно признавался в любви Полу. Именно там они впервые поцеловались. Оба знали, что этот момент никто из них никогда не забудет. Многие годы они хранили свою любовь, дополняя друг друга, сочиняя песни. Этот дуэт действительно был легендарным, как и их любовь. Маккартни помнил очень многое. Он помнил, каким Джон был язвительным и острым со многими, и каким нежным и ласковым с ним. Какими бы уставшими после репетиций или концертов они не были, как бы сильно на них не давило общество или иные обстоятельства, Джон никогда не срывался на Пола. Он лишь молча прижимал того к себе, и они сидели так долгое время. Или в те радостные мгновенья, когда они становились топ один в Англии или Америке, Джон дарил ему быстрые поцелуи и влюбленные улыбки прямо в студии, пока остальные не видели. Маккартни и Леннон прошли казалось через все, и это все прошли вместе. Надежность их отношений уже не должна была оставлять сомнений. Но потом появилась она. Пол не заметил, когда Джон стал меньше общаться с ним, уделяя все больше внимания Йоко. Но он заметил, когда, выбирая между ним и своей новой спутницей, Леннон стал выбирать её. Маккартни тогда ничего не сказал, как не говорил и сейчас. Но это не значит, что он не чувствовал обиды и ревности. Он был страшно зол, проклинал Йоко и себя за то, что недосмотрел, не смог удержать. На Леннона злиться он так и не научился. Жгучая обида съедала его несколько лет, пока Джон успел обзавестись полноценной семьей. Тот был так счастлив, что Пол задумался: а любили ли его все это время? Ему было безумно больно, поэтому он и устраивал все эти суды. Леннон забрал его счастье, разбил его сердце, поэтому Маккартни хотел оставить себе хотя бы музыку. Их музыку. Его прогулка затянулась, он весь промок и все же решил вернуться домой. Линда больше не задавала вопросов. Она лишь передала ему трубку телефона и сказала, что звонят уже далеко не в первый раз. — Пол Маккартни вас слушает, — небрежно сказал он. Разговаривать с кем-то вовсе не хотелось. На том конце послышался нервный выдох. Слишком знакомый выдох. Сердце Пола пропустило удар. — Пол...это Джон. Нам надо срочно встретиться. Я пойму, если ты очень злишься на меня и хочешь отказать, но прошу, — сбивчивый голос дрогнул, — приезжай в Нью-Йорк. Его не требовалось упрашивать. Он сразу был готов. Да он, черт возьми, готов был пойти за этим язвительным гитаристом хоть на край земли. Он же все ещё любил его. — Если ты настаиваешь, то хорошо, — Пол старался придал голосу безразличные нотки, а Леннон кажется, действительно поверил. В каком же состоянии он сейчас находился, раз не мог распознать настоящие эмоции своего друга. — Я прилечу завтра, — сказал младший и повесил трубку. Следующим же днём он прилетел в Америку. Дети и Линда остались дома, Пол настоял на этом. Ему нужно было разобраться во всем самому, без лишних слов чужой поддержки и понимания. Они ещё раз поговорили с Джоном и тот попросил его прийти в парк на следующий день, сегодня Леннон оказался слишком занятым. Вот ведь старая язва, подумал Пол. За один день он несколько раз обошёл назначенный парк и Дакоту, одновременно боясь и надеясь встретить бывшего сотоварища. Следующем днём Пол за два часа до встречи уже сидел на скамейке центрального парка Нью-Йорка. Он думал о Джоне. Неужели он опомнился? Неужели он хотел поговорить о них? Или же, может быть, что-то случилось? Вдруг он болен? От подобных мыслей руки стали подрагивать. Хватит. Он и так слишком часто изводил себя из-за Джона. Пол полностью был погружён в свои мысли и даже не уловил момент, когда рядом с ним опустился человек в чёрном костюме и шляпе. — Ты все такой же, Макка, — улыбнулся Леннон. — Джон..., — Пол еле содержал внезапный порыв обнять его, — Зачем ты вызволил меня из Англии? Ответом ему послужил судорожный вдох. — Я не могу так, Пол. Я знаю, что разбил тебе сердце, и что я самый последний мудак, но я всего лишь хотел...нормальной жизни? Мы же не смогли бы постоянно прятаться, они бы узнали и не знаю, что бы с нами сделали. Я правда любил тебя, Поли. Каким бы счастливым я не показывался в клипах и на передачах, Йоко никогда не могла быть тобой. Наверное, я совершил ошибку. Прости меня, Пол. Пожалуйста...Ты все ещё единственная любовь моей жизни, — Джон посмотрел на него в нерешительности. Пол уставился на него в ответ. Он простил. Давно простил. И он любил. Все также сильно. Иначе почему он бежит к нему по первому зову, оставляя семью в стороне. Почему он до сих пор вызывает бурю эмоций, как тогда, в далеком 57, когда пятнадцатилетний Пол увидел такого уверенного Джона, не умеющего играть на гитаре, и влюбился. Он не хотел портить момент словами и лишь переплел свои пальцы с пальцами Джона. А затем, помедлив, поддался вперёд, чтобы вспомнить это ощущение чужих сухих губ на своих. Чтобы показать сразу всю боль, которую ему причинили, и всю любовь, которую он сам так бережно хранил. — Ты лучшее, что случалось со мной. Помни об этом, и помни обо мне, мой любимый старый друг, — тихо сказал Джон и по его щеке прокатилась слеза. — Джонни, давай будем вместе, пожалуйста. Зачем мучать себя и меня. Оставь Йоко, вернись ко мне, дорогой, — Пол тоже начал плакать. — Хорошо, Поли, с завтрашнего дня мы будем вместе, обещаю. Они сидели там до глубокой ночи, иногда переговариваясь, иногда целуясь. Обоим казалось, что счастье наконец повернулось к ним лицом. Оба верили, что завтра им уже никто не сможет помешать. Но они не знали, что завтра так и не наступит.