Не открывай, храни секрет, Будь хорошей девочкой для всех. Закрой все чувства на замок… Но тщетно всё! А.Бутурлина, «Отпусти и забудь»
— Ты серьёзно? — уже, наверное, в сотый раз спрашивала я у Джорджа. — Я же говорю, всё вышло случайно, — ответил гриффиндорец. Я сидела за столом в Выручай-комнате, подперев голову руками. Передо мной стояла колба с зельем, которое может вернуть меня домой. Близнецы были рядом. Фред практически не шевелился, скрестив руки на груди, а вот Джорджу на месте не сиделось: он то и дело вскакивал и начинал сновать по комнате. — Так ты знаешь что это? — возбуждённо спросил парень. — Могу только предполагать, — проговорила я, сознавая, что не могу рассказать близнецам, что это за зелье. — Расскажи-ка ещё раз, как у вас это получилось. — Вообще-то мы работали над противоядием от лакричных леденцов, увеличивающих нос и уши, — Джордж безостановочно мерил шагами комнату и тараторил, захлёбываясь словами: — На старой полке с ингредиентами сидел прототип карликового пушистика. Тут к нам заглянул Сириус, а с ним проскользнул Гермионин котяра. Живоглот бросился на Пушика, полка рухнула и все ингредиенты загремели в котёл. Тут всё как забурлит, забулькает! — Джордж живописно взмахнул руками. — Дым лиловый попёр… Мы в оцепенении ждали, что вот сейчас всё ка-а-ак рванёт… Но потом, потом… просто… Пф-ф-ф, — Джордж «сдулся» и плюхнулся в кресло, наконец прервав свой словесный поток, дабы глотнуть воздуха, а Фред, перехватив эстафету, продолжил, спокойно и размеренно: — Короче, взрыва мы так и не дождались, выволокли зелье в сарай и, на всякий пожарный, ещё накрыли здоровенным котлом. Но катастрофы, хвала Мерлину, не случилось. А спустя неделю оно стало таким, как сейчас. — Я не понимаю, как такое возможно! — простонала я. — То, что у вас ничего не взорвалось это уже удивительно, но получить полноценное зелье совершенно случайно… Шансы постыдно малы даже микстуру от гнойников приготовить таким образом… — Значит, мы особенные, — подмигнул Джордж. — Особенные болваны, — добавила я, вставая. — Вам повезло, что всё закончилось как закончилось. Я пойду попробую поискать что-нибудь в библиотеке, а вы тем временем попытайтесь вспомнить что за ингредиенты попали в котёл. А это — я взяла со стола колбу, — пожалуй, заберу с собой. Я покинула Выручай-комнату. В библиотеку я, естественно, не собиралась, а вместо этого вернулась в гриффиндорскую гостиную и быстро проскочила в спальню. На моё счастье там никого не было. Я заперла дверь и бросилась доставать из-под своей кровати чемоданчик с вещами. Я взгромоздила его на кровать и полезла за книгой о путешествиях во времени, которая пылилась у стены. Через считанные секунды на покрывале уже лежали маховик времени, колба с зельем, книга Дамблдора и тетрадь, в которую на протяжении месяца я записывала свои мысли. Все нужные составляющие для возвращения домой были прямо передо мной, осталось только разобраться, как это использовать. Я взяла книгу и уселась на кровать, сунув тетрадь обратно в чемодан, так как она помочь всё равно ничем не могла. Я быстро открыла книгу на нужной странице и взялась перечитывать биографию Дагура Дьюита. Но и тут, к сожалению, ничего существенного не обнаружила. Как Дагур попал в прошлое, никто не знал, как он вернулся — тоже. Его нашли возле часовни уже мёртвым, и, естественно, он не оставил никаких записей и ничего никому не рассказал. Я захлопнула книгу и отложила её в сторону. Нужно найти больше подробностей о Дагуре и узнать, что общего между моим и его перемещениями. Надеюсь, в библиотеке отыщется хоть какая-нибудь информация. Возможно, перед путешествием он всё-таки обсуждал свои планы?.. Хоть с кем-то… На следующий день я поднялась рано, быстро позавтракала и отправилась прямиком в библиотеку. Мадам Пинс была более чем удивлена, увидев студента в столь раннее время. Я поздоровалась, и стала ходить вдоль стеллажей, изучая корешки книг. Первым уроком была защита от Тёмных искусств, и я уже знала, что никуда не пойду. Продуктивнее будет остаться в библиотеке и искать информацию о Дагуре. Я сняла с полки несколько книг об изобретателях девятнадцатого века и уселась за стол у окна. В первых двух энциклопедиях не было абсолютно ничего, что помогло бы мне, в третьей и четвёртой книгах несколько раз упоминалось имя Дагура Дьюита, но лишь вскользь, а в пятой — только его портрет и краткое описание рода деятельности. Я выдохнула и вернула книги на место. Близилось время обеда, и я решила, что неплохо бы отвлечься. Заодно и подкрепиться не мешает. Как только я зашла в Большой зал, ко мне тут же подлетел Джордж. — Ну что, нашла что-нибудь? — шёпотом спросил он, когда мы шли к своим местам. — Нет, — тихо сказала я. — Жаль, — помолвил парень, садясь рядом с братом. — Кстати, Мел, можешь помочь нам сегодня с презентацией товара? — Что на этот раз? — полюбопытствовала я. — Безголовые шляпы, — гордо заявил Джордж. — Только закончили с ними. — Уверена, людям понравится, — я улыбнулась и налила себе тыквенного сока. После обеда в библиотеку я не пошла, так как не осмелилась прогулять урок Макгонагалл. А сразу же после занятий Джордж потащил меня в общую гостиную, где уже было полно народу. — Безголовая шляпа! — выкрикивал Джордж, а Фред размахивал остроконечной шляпой, украшенной пышным розовым пером.— Два галеона штука! Следите за Фредом. Сияющий Фред нахлобучил её на голову. Первую секунду у него был просто глупый вид, затем и шляпа и голова исчезли. Несколько девочек вскрикнули, остальная публика разразилась хохотом. — А теперь снимаем! — объявил Джордж, и рука Фреда шарила в воздухе над плечом, после чего в ней появилась шляпа, а на плечах — голова. Заказов было море! Я еле успевала всё записывать, так потом Фред ещё взял и нахлобучил эту шляпу на меня. Половина гостиной покатилась со смеху, наблюдая, как безголовое создание поспешно записывает что-то в блокнот, да и ещё непонятно откуда издает звуки. Я понять не могла, почему все смеются, и только потом до меня дошло, что я без головы. Я заметила ехидную улыбку Фреда, стащила с себя шляпу и бросила ею в парня. Полночи я занималась заказами, поэтому утром мне было уже не до библиотеки. А после уроков я заметила, что рана на моей руке начала кровоточить, и я отправилась к Снейпу. — Как вы себя чувствуете? — спросил зельевар. — Как обычно, — ответила я, стараясь не смотреть на свою рану. — Вижу, вы помирились с Уизли, — холодно сказал профессор, я лишь кивнула. — Эти два раздолбая уж слишком дороги вам. — Они мои друзья, профессор, — промолвила я. — Естественно, они мне дороги. — Вы не боитесь, что впоследствии эта дружба обернётся против вас? — В каком смысле? — не поняла я. — Сможете ли вы отпустить их, когда придёт пора возвратиться в своё время? И захотят ли они отпустить вас? — сказал Снейп, закончив возиться с бинтами. — Но ведь такой возможности нет, — почти шептала я. — Кто знает, я могу пробыть здесь вплоть до момента своего перемещения. Снейп ничего не сказал и сел за свой стол. — Я могу идти? — поинтересовалась я. — Идите, — холодно произнёс профессор, и я покинула подземелья. На следующий день я снова решила прогулять уроки, всё равно толку от них никакого, и отправилась в библиотеку. Вот только теперь я решила начать с Запретной секции, — к счастью, семикурсникам не нужно было получать для этого разрешение. Я пролистала несколько книг об изобретателях, но снова ничего не обнаружила. Я вернула книги на место, и ещё раз прошлась вдоль пыльных стеллажей. И вдруг моё внимание привлекла книга с довольно необычным названием: «Смерть в воронке времени». Из любопытства я сняла её с полки, стала изучать содержание и обнаружила, что целый раздел в ней посвящен Дагуру Дьюиту. Я вернулась на своё место, быстро открыв нужную страницу. Как и в книге, полученной от Дамблдора, здесь подробно освещалась жизнь волшебника, но в конце я наткнулась на главу «Последние дни Дагура». Я впилась глазами в строчки, буквально заглатывая текст. Тело Дагура нашли возле часовни в Годриковой Впадине, с множеством ожогов и гематом. Целителям так и не удалось выяснить, как волшебник получил все эти травмы. Нашлись свидетели из прошлого, доказывавшие, что он парил над часовней, а затем воспламенился и исчез, очевидцы же из позднего временного отрезка, напротив, утверждали, что чародей, как феникс, возник из пламени. Но, в отличие от феникса, Дьюит, увы, был мёртв, и официальное следствие склонялось к мысли, что его тело просто-напросто подбросили в деревню после жестокого избиения. Однако, поскольку ни одна из выдвинутых версий не имела твёрдых доказательств, окончательного заключения сделано не было и дело так и осталось незакрытым. Доподлинно известно лишь, что последний день жизни Дагур провёл в прошлом. К главе прилагалась иллюстрация — изображение пергамента, исписанного косым почерком. Эта запись была единственным доказательством, что Дьюит действительно вернулся в будущее и умер, как и предположил автор, ещё во временнóй воронке. Я поднесла книгу ближе к глазам и смогла разобрать, что было написано в записке: «Зелья почти не осталось, а я ещё не нашёл источник энергии для возвращения. Перемещение в будущее потребует в десятки раз больше энергии, но я пока не могу понять, где начать поиски. У меня было три маховика времени: один перенёс меня сюда, второй сгорел во время эксперимента, а третий должен отправить меня обратно. Время моего здесь пребывания истекает, но я ещё не узнал ничего кроме того, что вернуться можно тем же самым способом, но увеличив энергию перемещения. Как её увеличить, ума не приложу, и если до утра не выясню, то изучение временных процессов застынет на долгие годы». На этом запись обрывалась, и заканчивался раздел о Дагуре Дьюите. Я захлопнула книгу и, вернув её на место, покинула библиотеку. Я вернулась в спальню, заперла дверь и достала всё необходимое: зелье, маховик и книги. Из биографии Дагура я узнала, что перемещение в будущее совершается тем же способом, что и перемещение в прошлое, но для этого требуется в десятки раз больше энергии. Я глубоко вдохнула, открыла книгу Дамблдора на разделе о маховиках времени и стала настраивать свой на перемещение в будущее. Ровно на сутки. Затем я положила его на прикроватную тумбочку и взяла зелье. Если сейчас что-то пойдёт не так, я могу лишиться единственного маховика времени, а значит, единственного моего шанса на возвращение. Но в глубине души я была уверена в успехе эксперимента, потому что знала, что именно это зелье использовал Дагур Дьюит и именно это зелье привело тогда в действие сломанные маховики. Я задержала дыхание и аккуратно покапала снадобьем на маховик. Жидкая субстанция почти сразу стала обволакивать золотой прибор, покрывая его голубоватой плёнкой: точно такой же, какую я видела на сломанном маховике ещё в сентябре. Но больше ничего не происходило. Маховик времени так и остался лежать на тумбочке. Но почему? Я ведь практически сразу переместилась в прошлое. Как же это работает? Папа всегда мечтал, чтобы в один прекрасный день во мне проявился изобретатель, и теперь этого хотела и я, но всё совсем не так просто. В книге говорится, что перемещения почти похожи, а значит, я о чём-то забыла, о чём-то важном… — Неужели? Нет… — прошептала я. Шкаф! На меня упал шкаф, и только потом я переместилась. Удар, вот что было третьей составляющей. Удар — та энергия, которая требуется для перемещения на большие расстояния, и именно этой энергии нужно в несколько раз больше, чтобы вернуться обратно. Я взяла маховик времени и крепко сжала в ладони. — О, Мерлин, помоги мне, — промолвила я, после чего занесла руку над головой и со всей силы бросила маховик в сторону входной двери. Всё происходило словно в замедленном темпе. Я не сводила взгляда с золотого маховика, наблюдая, как он стремительно летит прямо в каменную стену. До столкновения оставались считанные дюймы, и на мгновенье моё сердце замерло. А потом маховик встретился со стеной, но как только он коснулся одного из серых камней — тут же с еле слышным хлопком растворился в воздухе. Шокированная увиденным, я сползла на пол, всё ещё глядя туда, где только что исчез маховик времени. — Папа, определённо, будет мною гордиться, — пробормотала я. Весь следующий день я была словно на иголках. Близнецы, видимо, заметили странности в моём поведении и всё доставали меня заботливыми вопросами, попутно пытаясь выяснить, узнала ли я что-нибудь о зелье. Конечно же, я узнала, но если бы даже и хотела рассказать, всё равно не сумела бы, потому что от волнения не могла связать и двух слов. Когда наконец наступило время обеда, я со всех ног помчалась в спальню, заперла дверь и стала возле стены, где вот-вот должен был появиться мой странствующий во времени маховик. Меня била дрожь. Я боялась, что ошиблась в чём-то и навеки потеряла мой единственный шанс вернуться домой. С каждой секундой ожидание становилось всё невыносимей, но вот воздух у стены начал светиться, а затем возник маховик времени, ненадолго завис в воздухе и рухнул на пол. Я аккуратно подняла его: никаких видимых повреждений не было, что говорило об успешности эксперимента. Правда, маховик был слегка горячим, но не настолько, чтобы обжечься. — Получилось, — улыбнулась я. — Теперь я могу вернуться домой. Я облегчённо выдохнула, но чувство тревоги всё равно не покидало меня. В памяти всплыли строчки из книги, что энергия возвращения должна быть в десятки раз больше. Вряд ли для перемещения в будущее будет достаточно силы падения шкафа. Нужно что-то большее. Я подошла к окну. Малыши играли в снежки прямо под башней Астрономии… Дагур Дьюит понял, что нужно сделать, но, видимо, ошибся в расчётах, потому что возле часовни его нашли уже мёртвым, с гематомами, которые могли бы появиться при падении с большой высоты, и ожогами. Занятая своими мыслями, я всё ещё смотрела на Астрономическую башню. Двое детей на смотровой площадке ссорились, — так мне показалось, — мальчик толкнул девочку, та отлетела к барьеру и чуть не упала вниз. До земли было больше ста ярдов, это точно, и если бы девочка сорвалась… Подумать страшно! — Часо-овня… — осенило меня. — Высота! Энергия — это удар… Гематомы от удара о землю… Часовня… Он спрыгнул с часовни! Мерлиновы носки, Дагур Дьюит спрыгнул с часовни! — завопила я, но тут же прикрыла рот рукой, так как мой поросячий визг могли услышать в гостиной. Вот она, энергия, которая в десятки раз мощнее! Если спрыгнуть с башни Астрономии, то силы удара о землю должно хватить для перемещения в будущее. Я не успею разбиться, потому что, как только коснусь земли, сразу исчезну, а появлюсь уже в будущем. Но сам удар должен остаться в прошлом, главное — в расчётах не ошибиться. У Дагура Дьюита были повреждения от падения с большой высоты. Возможно, он ошибся в расчётах и момент броска сместился? Запоздал? Тогда он мог разбиться ещё в прошлом, но тело всё же переместилось? Теперь я знаю, как попасть домой. Наконец-то я смогу вернуться в свой мир, где уже не будет масок и лжи, где не будет идиотских однокурсниц, но… не будет и Фреда. Я отвернулась от окна и подошла к своей кровати. Хоть мы с Фредом практически не разговаривали друг с другом, но я не хотела его терять, не хотела жить, зная, что его нет и больше никогда не будет. Пусть Фред хоть всю жизнь злится на меня, лишь бы только не умирал. Для меня будущее — это мир боли и слёз, мир, где нет любимых людей, мир, пропитанный кровью… Хочу ли я снова в нём жить? Я не уверена, смогу ли всё точно рассчитать и не погибнуть, как Дагур. Что если я разобьюсь до того, как перемещусь во времени? Всё это слишком рискованно! Умереть либо вернуться в мир, где нет Фреда, или остаться здесь, где я хоть иногда могу быть счастливой? С самого первого дня как я попала сюда, всё решали за меня: сначала сменили внешность, имя и отправили в Гриффиндор, сковали десятками правил и обязанностей, а сами даже толком не попытались помочь и вернуть меня домой. Если бы Дамблдор уделил больше внимания моей проблеме, а не подпихнул вместо этого сомнительную книжонку, я бы, возможно, уже давно была дома. Но ни он, ни остальные преподаватели не позаботились об этом. Только я всё это время переживала из-за последствий, и я нашла способ перемещения в будущее! Поэтому отныне я сама буду принимать решения! Я должна перестать сдерживать свои чувства, должна сорвать все замки и цепи и наконец освободиться! Пусть они говорят, что это неправильно, пусть осуждают, но теперь мне плевать на последствия, я всё решила — назад я не вернусь!* * *
Несколько дней я была сама не своя. Я очень боялась, что моё решение остаться может сильно повлиять на будущее и что-то там разрушить. Я вздрагивала от каждого шороха, сама себя накручивая, постоянно думая о плохом и сомневаясь, правильно ли я поступаю. Фред меня игнорировал, и только иногда его настроение менялось и он вёл себя почти нормально. Видимо, из-за всех этих переживаний, сомнений и страданий я вскоре заболела: поднялась высокая температура, болело горло и кружилась голова. Мадам Помфри дала мне настойку от простуды, но её эффект продлился недолго, и на третью ночь меня сонную, в бреду, доставили в Больничное крыло. С пневмонией. Позже я узнала, что могла не дожить до утра. В тот вечер у меня слегка кружилась голова и я пошла спать раньше всех. Я быстро заснула, с головой укрывшись одеялом, но мой сон превратился в один долгий кошмар. Одетая только в ночную рубашку, босиком, я медленно шла по коридорам замка. Стены дрожали от взрывов, полы были залиты ещё тёплой кровью. Кровь стекала по лестницам, скапливалась в выбоинах… Я делала шаг за шагом, ступая прямо по ней, и достигла восьмого этажа. В стене уже зияла огромная пробоина. Я подошла к груде камней и, с трудом отворотив один, присела. Передо мной тут же возникло уже посиневшее лицо Фреда. По телу прошла болезненная судорога, я поднялась и пошла дальше. В ушах стоял гул сражения, но это было всего лишь эхо. Я не переставала идти — без мыслей, без чувств, без цели. Я всё шла и шла и забрела в комнату, больше напоминавшую темницу. Там была девушка в такой же ночнушке, как и я. У неё на шее был широкий железный браслет, от которого отходила массивная цепь — девушка была прикована к стене. Она склонила голову, наблюдая, как из её груди льётся кровь и растекается по полу. Я подошла ближе и увидела огромную рану в её груди, на том месте, где должно биться сердце. Даже не рану, дыру! Девушка медленно подняла голову, и я увидела себя, словно смотрела в зеркало. Я испугалась, но не смогла ступить и шагу: её кровь словно приклеила мои ступни к полу. — Это конец, — тихо произнесла девушка. — Чего? — не поняла я. — Времени! Девушка резко схватила меня за плечо и с силой притянула к себе. Я чувствовала, как тело моё разрывает на тысячи мелких кусочков, но вырваться даже не пыталась, просто кричала от ужаса и боли до тех пор, пока тьма не забрала меня.* * *
Очень медленно я разлепила веки и сощурилась от яркого света. Я перевернулась на бок и увидела на соседней койке Фреда. Он спал. Вид у него был измученный, а голова забинтована. Опираясь на локти, я приподнялась и посмотрела на парня. — Интересно, что случилось? — прошептала я, садясь ровно. Рука моя по-прежнему была перевязана, но больше никаких видимых повреждений я не обнаружила, лишь голова слегка кружилась. Почему же тогда я в Больничном крыле? — Мисс Освин, вам нужно отдыхать! — раздался голос мадам Помфри. Она подлетела к моей кровати и заставила снова лечь. — Что случилось? — спросила я. — Вы серьёзно заболели, — сказала целительница. — Ваши однокурсники вовремя среагировали и позвали на помощь, иначе вас бы здесь уже не было. — Впервые слышу, что от простуды можно умереть, — фыркнула я. — Вы пролежали без сознания почти три недели! — огорошила меня мадам Помфри. Она покосилась на Фреда и подошла ко мне почти вплотную: — Понимаете, то зелье от простуды не подействовало, и болезнь стала прогрессировать, — прошептала она. — Ваш организм слишком истощён и не может бороться с инфекциями самостоятельно. Но и зелья он тоже отвергает. Мне понадобились дозы втрое, а то и вчетверо большие, чтобы вылечить вас. Профессор Снейп думает, что это всё из-за вашего перемещения, — последние слова Мадам Помфри произнесла практически беззвучно, с опасением глядя на спящего Фреда. — Но теперь всё позади, и вам нужно набираться сил. Целительница улыбнулась и довольно выдохнула. — А с ним что? — кивнула я в сторону Фреда. — Пустяки, бладжер по голове стукнул, — махнула рукой мадам Помфри. — Уже завтра вернётся к занятиям. Мадам Помфри ушла, а я перевернулась на бок, думая об услышанном и о сне, который, по-видимому, был вызван болезнью. — Конец времени, — прошептала я. — Что это может значить?.. Фред провёл со мной в Больничном крыле ровно день. Взахлёб рассказывал, как на тренировке его решил забодать бладжер и как он, Фред, дал обидчику сдачи, проломив безмозглому мячику череп. В его исполнении эта история выглядела как забавное приключение. Фред артистично изображал, как вышибала рычал и огрызался… И вообще парень весь день был разговорчив, смешил и развлекал меня, чем рассердил мадам Помфри, — по её понятиям я, видимо, должна только лежать и плевать в потолок. Она выставила Уизли после ужина, и я целую неделю провела в одиночестве. Всё это время мадам Помфри по-прежнему никого ко мне не пускала. А когда меня наконец выписали, Фред снова замкнулся и перестал со мной разговаривать. Правда, он вместе с Алисией и Джорджем пришёл меня встретить и даже пообещал мадам Помфри, что непременно будет за мной присматривать, чтобы я снова не расхворалась. Я решила: раз Фред не хочет со мной разговаривать, пусть так и будет, всё-таки у него на это есть причины. А я потерплю. Тем более, в последнее время я сблизилась с Алисией и больше не страдала от одиночества. Я радовалась, что обрела наконец подругу, с которой можно было скоротать вечер. Мы с Алисией рассуждали о серьёзном и болтали о пустяках, да и просто посидеть вместе в тишине за книгой или уроками было приятно. В один из таких вечеров, когда мы были в спальне одни, Алисия неожиданно завела разговор на весьма личную тему. — Мелисса, можно у тебя кое-что спросить? — нерешительно начала она. Я обернулась и увидела, что подруга, подогнув ноги, уютно устроилась на своей кровати, но смотрит на меня несколько смущённо. — Конечно, можно, — улыбнулась я. — Что происходит между тобой и Фредом? Алисия застала меня врасплох: мы с ней говорили о многом, но тема моих сердечных привязанностей пока не затрагивалась, равно как и тема её отношений с Джорджем. — Ты о чём? — растерянно пробормотала я. Алисия села ровно, приняла решительный вид и заявила: — Мел, я уверена, что ты сейчас начнёшь всё отрицать, поэтому сразу скажу: я не слепая! — Ну-у-у… мы почти не разговариваем после того, как поссорились… — неуверенно начала я. — Я не об этом, — вздохнула Алисия. — Видимо, придётся спросить прямо: почему вы с Фредом до сих пор не вместе? Я опешила. Никогда не думала, что Алисия, на удивление тактичная, спросит меня о таком. — В смысле? — только и смогла выдавить я, сев на кровати. — В самом прямом, — сказала Алисия. — Все видят, что между вами что-то есть, — она задвинула в дальний угол всю свою деликатность и упрямо сжала губы. — Нет между нами ничего, — предприняла я слабую попытку сопротивления: — с чего вы это взяли? — Мел, я же вижу, как вы друг на друга смотрите, — губы гриффиндорки расплылись в широкой улыбке. — Когда вы двое рядом, такое чувство, что сейчас цветы из пола полезут. — Это он тебя попросил мне такое рассказать? — хмуро спросила я, подозревая, что без Фреда здесь не обошлось. — Я же ему, кажется, всё объяснила. — Нет, Фред об этом ничего не знает… Стоп. У вас с ним что-то было?! — Алисия от удивления открыла рот. — Да не было у нас ничего, — отмахнулась я. — Просто… Фред пытался… э-э-э… намекнуть, но тогда у нас не могло быть никаких отношений, — затараторила я, — и я не уверена, что и сейчас могут. Алисия шумно выдохнула, встала и подошла к окну. — Он просил тебе не говорить, но я больше не могу смотреть, как вы истязаете друг друга, — тихо промолвила девушка. — В общем, когда ты заболела, мадам Помфри к тебе никого, кроме Снейпа и Макгонгалл, не пускала, а у них невозможно ничего узнать, и… Фред просто с ума сходил и решился на отчаянный поступок. — Что он натворил? — воскликнула я. — Он… — начала Алисия и замялась, сомневаясь, стоит ли продолжать. — Он пошёл на тренировку когтевранской команды и попросил загонщиков засадить ему бладжером в голову, чтобы только к тебе попасть. — Да ну, это бред, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Он сам мне рассказывал, как это произошло. Это была случайность. Да и какой нормальный человек до такого додумается! — Он ведь волновался за тебя, несколько раз пытался пробраться в Больничное крыло, но ничего не вышло. Мы с Джорджем пытались его отговорить от идеи с бладжером, но… — Алисия повернулась и посмотрела прямо мне в глаза, — он влюблен в тебя, Мелисса. Я знаю Фреда с первого курса: ни для одной девушки он не делал ничего подобного, он никогда ни о ком не заботился так, как о тебе, он никогда ни на кого не смотрел так… с такой нежностью, как на тебя. С тобой он изменился, стал другим. И ты с ним меняешься. И я отказываюсь понимать, почему созданные друг для друга люди до сих пор не вместе! Я опустила голову, рассматривая свои руки. Я знала, что Алисия говорит правду, но теперь запуталась окончательно и не представляла, что мне делать. — Фред ждёт меня в теплицах, — смущённо пробормотала я, поднимаясь. — Мне нужно идти. — Обещай, что подумаешь над моими словами, — вслед мне промолвила Алисия. — Хорошо, — обернувшись, сказала я, — подумаю, — и, посмотрев на подругу в последний раз, скрылась за дверью. Когда я зашла в теплицу, Фред уже был там. Он что-то рисовал в своём альбоме, а рядом на столе стоял горшок с нашим растением, которое вот-вот должно было расцвести. — Привет, — вяло поздоровалась я, усаживаясь напротив. — Привет, — выдохнул Фред, не поднимая головы. Мы редко разговаривали, особенно, когда оставались наедине, и я к этому уже привыкла. Я откинулась на спинку стула и стала наблюдать за гриффиндорцем, но мысли мои не покидали слова Алисии о бладжере. То, что у Фреда были чувства ко мне, я и так знала, но я думала, что он пытается держаться холодно после того, что случилось. А тут этот бладжер. Ничего не понимаю. Неужели даже после всего, что я наговорила, он всё равно любит меня? Я решила остаться в этом времени, и если это так, то у нас может быть будущее, хотя бы недолгое. Только вот Фред по-прежнему зол на меня, да и я не уверена, что строить какие-то отношения с Фредом будет правильным решением. Сомнения одолевали меня, но все же я хотела услышать именно от Фреда то, что он специально загнал себя на больничную койку. — Фред, — окликнула я парня. — Что? — отозвался он, по-прежнему уткнувшись в рисунок. — Это правда, что ты договорился с когтевранцами, чтобы они зарядили тебе бладжером в голову? — спросила я. — Нет конечно, — фыркнул Фред, наконец оторвавшись от своего занятия. — Я что, похож на идиота? — Зачем ты это сделал? — не поверив парню, беспокойно спросила я. Фред хмыкнул и продолжил рисовать, ничего не сказав. — Ты понимаешь, что мог серьёзно пострадать? Фред снова никак не отреагировал на мои слова. — Да что ты там всё время рисуешь? — я вскочила, обогнула стол и заглянула в альбом. На желтоватом листе пергамента было изображено лицо девушки: её глаза словно светились от радости, губы растянулись в лёгкой улыбке, а тёмные волосы были слегка растрёпаны. Это была я в облике Мелиссы Освин. Фред швырнул альбом на стол, фыркнул и сложил руки на груди, уставившись в пол. — Прости, — промолвила я, беря в руки альбом. — Но ты так красиво рисуешь. Тебе непременно надо развивать твой талант! Я снова стала рассматривать свой портрет. Краем глаза заметив, что Фред следит за мной, я посмотрела на него, и парень резко отвел взгляд. — Вообще-то, я ещё не закончил, — сказал он, забирая из моих рук альбом. — Всё равно красиво, — улыбнулась я. — Спасибо, — немного смущённо сказал Фред. И в этот момент мы оба услышали тихое шуршание, исходившее от нашего растения, Патрика. Мы одновременно повернули головы к горшку, и так же одновременно улыбнулись: бутоны на стеблях растения расцвели. Алые бутоны колыхались туда-сюда. Заворожённая этой красотой, я сама не заметила, как положила руку на плечо Фреда и приобняла его. На следующий день я проснулась оттого, что Алисия трясла меня за плечо. В этом году день Святого Валентина приходился на субботу и совпадал с вылазкой в Хогсмид, и каждая вторая старшекурсница предвкушала рандеву с любимым. Я ещё вчера пообещала Алисии, что помогу ей подготовиться к свиданию с Джорджем, и сейчас в полусонном состоянии стояла в ванной, держа одежду однокурсницы и пытаясь вспомнить гладящее заклинание. Когда я наконец управилась, то вышла из ванной и к большому удовольствию обнаружила, что Патриция и Анджелина уже ушли. — Спасибо тебе большое, — просияла Алисия. Я забралась обратно в постель и закрыла глаза. — Ты чего разлеглась?! — воскликнула подруга. — Я собиралась отоспаться, — зевнув, сказала я и потянула на себя одеяло, но Алисия вдруг вырвала его у меня и завопила: — Ты что! Завтра выспишься! — и неожиданно заявила: — Ты идёшь с нами. — Знаешь, Алисия, я, конечно, дружу с Джорджем, но, думаю, он неправильно меня поймёт, если я заявлюсь на ваше свидание, — пробурчала я и снова протяжно зевнула. — Нет, это ты неправильно поняла, — сказала Алисия, и потянула меня за руку, вынуждая сесть. — Мы решили собраться все вместе. Парами. — Тем более, — простонала я. — У меня пары нет, дайте поспать! Хоть какая-то компенсация за отсутствие личной жизни. — У Фреда тоже нет пары, и если ты не пойдёшь, то он как раз и окажется третьим лишним, — сказала Алисия, лукаво улыбнувшись. — На что это ты намекаешь? — с подозрением спросила я. — Я намекаю на то, чтобы ты быстрее собиралась! Я простонала, но все же решила пойти. Через час мы с Алисией уже подходили к «Трём метлам», где нас ждали Фред с Джорджем. — Привет, мальчики, — прощебетала Алисия, усаживаясь рядом с Джорджем. — С днём Святого Валентина, любимый. Джордж и Алисия придвинулись неприлично близко друг к другу и завершили своё приветствие долгим нескромным поцелуем. — Схожу за сливочным пивом, — смущённо пробормотал Фред, поспешно выбираясь из-за стола. — Я с тобой, — заторопилась я. — Шесть бутылок сливочного пива, пожалуйста, и тыквенные крекеры, — попросил Фред. — Ты что-нибудь будешь? — Нет, спасибо, я не захватила кошелёк, — соврала я, потому что денег у меня не было вообще. Фред выдохнул и повернулся к бармену: — И два лакричных пирожных, — промолвил он. — Я же сказала, я ничего не буду, — недовольно пробормотала я. Мне было ужасно неловко из-за того, что Фреду придётся на меня тратиться. — С чего ты взяла, что это для тебя? — не поворачиваясь, буркнул парень. Ну сколько он ещё будет злиться! Если честно, это уже начинало бесить. — Смотри не лопни, — грубо сказала я, затем развернулась и ушла обратно к столику. — Мел, что случилось? — в недоумении спросил Джордж. — У брата своего узнай! — рявкнула я. В этот момент пришёл Ли за руку со своей спутницей, Оливией. Сзади плелись Кеннет и Магнолия. Обе девушки с Когтеврана, и именно с ними Ли и Кеннет познакомились во время межфакультетской снежной войны. Ребята расселись, и как раз вернулся Фред с заказом. Он раздал каждому по бутылке пива (свою я демонстративно отодвинула в сторону) и уселся напротив меня с двумя огромными лакричными пирожными. Я фыркнула и отвернулась. Время словно издевалось надо мной и ползло со скоростью умирающей улитки. Я не участвовала в общем разговоре и даже не пыталась прислушиваться к тому, о чём говорят ребята. Сначала меня отвлекал Фред, который с нескрываемым аппетитом поедал лакомства назло мне, а потом ещё и добавки заказал. Но потом мне надоело наблюдать за его ухмыляющейся физиономией, и я стала прислушиваться к музыке, изучая трещины на деревянном столе. Одна песня сменилась другой, и я наслаждалась красивой вступительной мелодией, а потом запела девушка: Вся моя жизнь прошла в ожидании нужного момента, Чтобы сказать тебе, что я чувствую. И хотя я пытаюсь сказать, что нуждаюсь в тебе, Я здесь без тебя. Я перевела взгляд на Фреда, который смеялся над шуткой брата, и поняла, насколько точно слова в песне соответствуют сложившейся ситуации. Чувствую себя настолько потерянной… Но что я могу сделать? Я знаю, эта любовь кажется настоящей, Но я не знаю, как чувствовать… Но, в отличие от певицы, я знаю, что чувствую к Фреду, но я сама всё разрушила, и теперь он зол на меня. Мы прощаемся под проливным дождём, И я не выдерживаю, когда ты уходишь прочь — Останься, останься со мной! Потому что всю жизнь я чувствовала это, Но я никогда не могла найти слов, Останься, останься… Я тоже всю свою жизнь не могла найти нужных слов, не могла даже познакомиться с Фредом. Дотянула до того момента, когда уже стало поздно, а потом страдала из-за этого, потому что знала, что сама виновата во всём. А смогу ли я найти эти слова сейчас? Не знаю… Я заметила, что Фред перестал следить за общим диалогом, прислушиваясь к чему-то, и поняла, что в песне уже начался второй куплет, который исполнял парень: Всё хорошо, всё в порядке C тех пор, как ты появилась — До тебя мне некуда было бежать И не за что держаться… Я заметила на себе внимательный взгляд Фреда и отвернулась. Интересно, прислушивается ли он к словам песни так же, как и я? О чём он думает? Значат ли эти строки что-то для него? Всё бы отдала, чтобы узнать, что сейчас у Фреда на уме. Я так близко подошёл к тому, чтобы сдаться, И мне интересно, знаешь ли ты, Каково это — отпускать тебя… Да, Фред, я знаю, каково это! Потому что однажды мне пришлось отпустить тебя, отпустить навсегда. С чёрной спутницей по имени Смерть. Это невыносимо больно, и я не хочу, чтобы ты когда-нибудь испытал такое… Мы прощаемся под проливным дождём, И я не выдерживаю, когда ты уходишь прочь — Останься, останься со мной! Потому что всю жизнь я чувствовал это, Но я никогда не мог найти слов, Останься, останься… Музыка продолжала звучать, несмотря на то, что никто ничего не слушал. Я снова подняла голову и встретилась взглядом с голубыми глазами Фреда. Он внимательно смотрел на меня, и теперь я была уверена, что Фред тоже слышал слова этой песни. Так измени своё решение И скажи, что ты моя. Не уходи сегодня, Останься…[1] Эти слова прозвучали в моей голове голосом Фреда, словно это говорил он, словно снова повторялась история из Выручай-комнаты. Я уже решила, что остаюсь в этом времени, так почему же теперь я не могу быть с Фредом, кто вправе мне запретить? — Мы уже пойдём, — в реальность меня вернул голос Алисии. — Да, мы тоже собирались ещё заглянуть в пару мест, — добавил Ли. Ребята начали одеваться, а мы с Фредом так и сидели на своих местах, не зная, что делать дальше. Встать и тоже уйти я не могла, потому что это было бы некрасиво по отношению к Фреду, который молчал и никак не показывал, что хочет куда-нибудь пойти. — Повеселитесь тут, — улыбнулась Алисия, и все мои однокурсники покинули бар. Я перевела взгляд на Фреда, который сидел точно в такой же позе, как и я, и тоже не знал, как поступить. Я решила закончить свою «голодовку» и открыла-таки бутылку сливочного пива. Сделав пару глотков, я посмотрела на часы и от удивления открыла рот: уже почти три, а казалось, только полчаса назад было утро. — Я закончил рисунок, — промолвил Фред, и я снова посмотрела на него. — Покажешь? — полюбопытствовала я. Парень достал свой альбом и сел рядом со мной. Я аккуратно перевернула пару листов и наконец увидела рисунок. Фред добавил ему красок, и теперь девушка с портрета ещё больше была похожа на меня. Всё оставшееся пространство вокруг было заполнено цветами: теми самыми, которые когда-то появились по моему желанию в Выручай-комнате. Неужели Фред это запомнил? — Рисунок прекрасен, — улыбнулась я. — Спасибо, — смущённо сказал Фред. — Я ещё никогда не рисовал людей. — У тебя способности, ты должен их развивать. — Я запомню, — хмыкнул парень. — Кстати, я рассказывал тебе, что произошло на каникулах? — Нет, — сказала я, удивившись. Кажется, он решил вернуться к нормальным дружеским отношениям. — Значит, Рон, как обычно, дрых до обеда…* * *
Я держалась за живот от смеха. Фред как раз закончил историю о том, как они с Джорджем решили подшутить над Перси и подсунули ему вместо тыквенного печенья ещё недоработанные Взрыво-печеньки, которые лопались, как только их проглатывали. Вся физиономия Перси, как и он сам, была в креме, а из-за того, что парень успел-таки съесть пару штук, печеньки взорвались в желудке Перси, и его стошнило на только что вымытый пол. В итоге близнецы вышли сухими из воды, а бедному Перси досталось ещё и от мамы, которая на родительских правах конфисковала его волшебную палочку и заставила драить полы шваброй. — Мерлин, уже почти шесть, — вдруг воскликнул Фред, вставая. — Нужно возвращаться, я не хочу пропустить ужин. Я даже не заметила, как проскочили три часа, и с неохотой стала собираться. Мы вышли из «Трёх метел» и поспешили в сторону замка. Погода была замечательная: никакого ветра, а белый снег искрился под лунным светом, словно был усеян бриллиантовой крошкой. Мы быстро достигли ворот замка, где Филч проверил наши пропуска, и направились ко входу в холл. — Так не хочется возвращаться в замок, — с грустью сказала я. — Это всего лишь на какие-то два месяца, — съехидничал Фред. Я вздохнула и остановилась. Как же не хочется опять во всю эту суматоху, сплетни и прочие неприятности! Я перевела взгляд на стадион и склонила голову набок, рассматривая самые высокие трибуны для болельщиков. — Ты идёшь? — позвал Фред. — Я никогда не рассказывала, как проявилась моя магия? — всё ещё глядя на поле для квиддича, спросила я. — Нет. — Не может быть! Ты обязательно должен это увидеть, — я схватила парня за руку и потащила в сторону стадиона. — Мне было пять, — сказала я, когда мы уже поднимались к трибунам. — Бабушка как раз развесила чистую одежду во дворе, а верёвка была закреплена возле моего окна. Мы поднялись на самый верх и я, облокотившись о бортик, посмотрела вниз: земля была ярдах в пятидесяти. Я улыбнулась оттого, что могу рассказать о себе хоть что-нибудь, маленькую часть правды, которая ни на что не повлияет. Я быстро смела снег с перил и стала взбираться на них. — Что ты делаешь?! — Фред тут же ринулся ко мне, пытаясь не позволить свалиться вниз. — Не волнуйся, всё нормально, — я снова улыбнулась и тут же выровнялась. Теперь я стояла на бортике и глядела вдаль. Ветер заставлял слегка покачиваться, но я не боялась упасть: равновесие — это и есть моя магия. — Тогда, в пять лет, я прошлась по верёвке для сушки белья, — сказала я, не сводя взгляда с гор. — У бабушки чуть сердечный приступ не случился. — Мелисса, слезь, пока ты не упала, — промолвил Фред, и я почувствовала, как он подходит ближе. Я хмыкнула и закрыла глаза. Ветер перестал гудеть в ушах, словно и вовсе исчез. Я не слышала и не видела ничего, но я могла чувствовать твёрдую опору под ногами. Выдохнув, я сделала первый шаг, затем второй, третий… Всё было как когда-то в детстве, такое ощущение, что ничего не изменилось. Я вдохнула полной грудью и снова распахнула веки. — Мелисса, слезь, пожалуйста, — настойчиво попросил Фред, но я пропустила его слова мимо ушей. — Не будь занудой, — сказала я, становясь лицом к противоположным трибунам, возле которых находились раздевалки для команд. Я пригляделась и заметила, что крыша одной из них, не выдержав такого количества снега, проломилась. — Посмотри, что случилось с раздевалкой, давай пойдём… Но я не успела договорить. В этот момент Фред схватил меня и резко стащил вниз. — …посмотрим, — закончила я, начав краснеть, потому что гриффиндорец крепко держал меня в объятиях. — Ты что творишь?! — оклемалась я. — Это ты что творишь?! — Фред поставил меня на ноги. — Ты же могла сорваться! — Но не сорвалась, — я высвободилась из объятий парня и поправила одежду. — Разве ты не понял, что это моя магия? — Мне было как-то не до этого, когда ты балансировала на высоте в пятьдесят ярдов, — проворчал Фред. — Не нервничай, — я похлопала гриффиндорца по плечу, — лучше пошли посмотрим, что случилось с раздевалкой. Договорив, я тут же упорхнула вниз по лестнице, не дав Фреду вставить и слова. С трудом пробираясь через сугробы, мы всё же добрались до нужной двери. Я осторожно открыла её и вошла. — Ну почему вечно страдает именно наша раздевалка?! — возмутился Фред. Я улыбнулась и, преодолев ещё ряд сугробов, появившихся здесь после обвала, стала прямо под дырой в крыше. Ветер как раз разогнал облака, и сквозь пролом было видно бескрайнее чёрное небо, усеянное миллионами звёзд. Луна, стоявшая прямо над нами, заглянула в дыру в крыше и осветила пространство внутри голубоватым сиянием. Я ещё никогда не видела ничего красивее. Я вздохнула, вспомнив, какое решение приняла недавно, и поняла, что настало время воплощать его в жизнь. Повернувшись, я увидела, что Фред так и остался стоять на пороге у открытой двери. Он грустно посмотрел на меня, а потом уселся на единственную не заваленную снегом лавочку. — Фред, — мой голос дрогнул. Парень поднял на меня голубые глаза, и на мгновенье я засомневалась в правильности своего решения. Но я не позволила сомнениям менять мои планы. Собравшись с мыслями, я набрала побольше воздуха и продолжила: — Я бы хотела извиниться перед тобой. — За что? — устало произнёс парень. — За то, что не раз причиняла тебе боль, хоть и клялась, что не буду этого делать, — промолвила я. От волнения ноги стали словно ватными, и я опустилась на лавочку чуть поодаль от Фреда. — Кому клялась? — спросил он. — Себе, — прошептала я, не сводя глаз с собственных ботинок. В раздевалке повисла напряжённая тишина. Я боялась поднять голову: то ли потому, что могла снова увидеть злость на лице Фреда, то ли потому, что он мог вообще уже уйти, так как я даже не слышала его дыхания. И вдруг он заговорил: — Ты странная, Мелисса Освин, — нотки в голосе гриффиндорца сменились с грустных на чуть более весёлые. Я быстро посмотрела на Фреда: он сидел точно в такой же позе, что и я. — В каком смысле? — Во всех, — хмыкнул парень. — С самого первого дня я знал, что ты странная, загадочная какая-то. Появилась в Хогвартсе непонятно как, да ещё и не в срок, сам Дамблдор отправил тебя в Гриффиндор, ты единственная с нашего курса, кто учит зелья, и… Парень умолк. Я выжидающе смотрела на него, не представляя, о чём он сейчас думает. Фред сосредоточенно рассматривал снег на полу, словно сомневаясь, стоит ли вообще продолжать. — Можно кое-что у тебя спросить? — не поднимая головы, сказал Фред. — И… В общем, если ты не можешь ответить, то лучше не отвечай вообще, только не ври опять, хорошо? — Я попробую, — согласилась я. Гриффиндорец посмотрел на меня и вздохнул. — Кто ты? Сердце пропустило пару ударов. Неужели он что-то узнал? Вдруг он увидел меня-настоящую в больничном крыле? — В смысле? — уточнила я, действительно не понимая, что из всего со мной происходившего Фред имеет в виду. — По большей части ты ведёшь себя нормально, но иногда… — Фред тщательно подбирал слова, и это давалось ему с трудом. — Иногда ты знаешь намного больше, чем остальные, словно не принадлежишь этому времени. Ты предупредила нас о затее Амбридж с сывороткой правды и рассказала, что случилось с нашим отцом. Ты знаешь что-то, что в принципе знать никак не можешь, и это очень странно. Я уже говорил тебе, что иногда ты смотришь так, словно знаешь всю мою судьбу наперёд. И знаешь, мне становится не по себе, когда в такие моменты я вижу бездну безысходности в твоих глазах. Словно ты видишь что-то плохое, что никак нельзя ни обойти, ни изменить. Я стараюсь не обращать внимания, но это трудно. Скажи, у тебя какой-то дар предвиденья? Это глупо, но-о-о… Прости, я уже не знаю, что думать, — Фред развёл руками и виновато дёрнул уголками губ. — Нет у меня никакого дара, — вздохнула я. Внутри всё дрожало оттого, что Фред снова был слишком близок к правде. И как это ему удаётся? Наверное, я никогда не пойму… — И… Я не могу ответить на твой вопрос, потому что ты попросил меня не врать. Выражение лица гриффиндорца ничуть не изменилось, словно он предвидел мой ответ. Ха, а ещё говорит о моём даре. — Единственное, что тебе нужно знать обо мне, так это то, что я такая же как все, просто иногда мне известно чуть больше… — Не надо продолжать, — Фред перебил меня, поднимаясь на ноги. — Этот разговор бессмыслен, впрочем, как и все остальные разговоры… Я поняла, что Фред всё ещё злится на меня и сердце начало болеть. Но в этот раз я ни в чём не была виновата! — Фред, пойми, я не могу! — воскликнула я в тот момент, когда парень хотел покинуть раздевалку. — Я никогда не хотела врать! Единственным моим желанием всегда было всё тебе рассказать, но я не могу. Я хочу, но не могу. И мне больно оттого, что ты меня не понимаешь. Если бы дело было только во мне, но… От одного моего слова зависят судьбы каждого здесь. Одно неверное слово, и кто-то может погибнуть либо вообще никогда не существовать, — Фред замер в дверях, а я пыталась сдержать слёзы и не разреветься. — Если у тебя есть тайна, живя с которой ты вынужден либо лгать, либо быть одиноким, что бы ты сделал? Фред подошёл чуть ближе и остановился. — Я бы поведал тайну другу, — промолвил парень. — Я не могу, — мой голос дрогнул. — Я связана, Фред, связана правилами и обязательствами. Мне нельзя ничего рассказывать, нельзя дружить, нельзя сближаться с людьми, мне любить нельзя! Я должна сдерживать все свои эмоции, должна спрятать все чувства глубоко в душе и запереть их на замок, что я собственно и пытаюсь делать. Но и этого я больше не могу… — Почему не можешь? — приглушённо спросил Фред, шагнув ближе. — Потому что я не железная! Есть оковы, от которых я решила освободиться, — почти шептала я, опуская голову. — Тогда в Выручай-комнате я сказала, что ничего не чувствую к тебе, но это ложь. Тогда были запреты, но сейчас я плюнула на всё и решаю сама, и в первый раз с тех пор как я здесь, мне плевать на последствия, потому что магнит в груди не только у тебя, Фред. — Что? — прошептал он над самым моим ухом, и я только сейчас поняла, что гриффиндорец сидит рядом. — Находясь здесь, я постоянно должна была сдерживать свои чувства… чувства к тебе. Это было легко пока мы были просто друзьями, но потом ты ни с того ни с сего сказал, что любишь меня, а я не могла ответить тебе, потому что была связана обязательствами. Но цепей больше нет. Меня ничто не держит. И если ты можешь принять меня такую, смириться с тем, что на многие вопросы я ответить не могу, что всегда будет стена между истиной и реальностью, то тогда я скажу, что будущее есть, а если нет… То нам лучше перестать общаться. — Знаешь, — Фред легонько взял меня за подбородок и повернул моё лицо к себе. Наши взгляды встретились, и я заметила в его глазах лукавые огоньки, — мне кажется, я уже давно смирился со всеми твоими тайнами. Фред склонился к моему лицу и улыбнулся: — Сколько же ты меня мучила! Я почувствовала его дыхание на своих губах и невольно улыбнулась. Я несмело притронулась к шее Фреда озябшими пальцами и притянула его ближе, сократив последние миллиметры между нами. Он провёл ладонью по моей щеке, и наши губы встретились в поцелуе. И в этот момент всё исчезло. Больше не существовало ничего, кроме этой раздевалки и нас с Фредом, кроме его горячих губ, кроме моих рук, перебиравших его волосы. Не было и боли, которая преследовала меня, рана в груди затянулась, а пустота в сердце и душе заполнилась новым тёплым чувством — чувством взаимной любви. Фред крепко держал меня в объятиях, словно боялся, что я стану вырываться. Даже через куртку я чувствовала жар его ладоней, от чего тело вмиг покрылось гусиной кожей. Мы пытались быть ещё ближе, но ближе было уже некуда. От недостатка воздуха легкие сжались и начали болеть, и мы замерли, тяжело дыша. — Теперь ты от меня не отделаешься, — легонько отстранившись, прошептал Фред. — Куда же я денусь? — улыбнулась я. Фред снова приблизился, но от переизбытка эмоций я начала дрожать. — Нужно возвращаться в замок, — сказал парень. — Нет, всё хорошо, — я не хотела уходить, не хотела снова возвращаться в реальность. Я желала оставаться в этой раздевалке вместе с Фредом вечно. — Ты замерзла и можешь снова заболеть, а я пообещал мадам Помфри, что буду заботиться о твоём здоровье, — Фред поднялся и потянул меня следом. Мы вышли на улицу и, перебираясь через сугробы, вскоре достигли ворот Хогвартса. Фред крепко держал меня за руку. Если неделю назад мне было бы неловко, то сейчас я была счастлива, потому что моя мечта осуществилась. Мы не спеша вошли в Большой зал. Некоторые заметили, что мы с Фредом совсем не по-дружески держимся за руки, и начали шушукаться с соседями. В противоположном конце зала я увидела Мишель, заметила, как меняется выражение её лица при виде нас. Но в тот же момент я потеряла её из поля зрения, потому что Фред легонько подтолкнул меня к нашему столу, где уже ужинали Джордж и Алисия. Я уселась возле подруги, а Фред расположился напротив, рядом с братом. — Поздравляю, — прошептала Алисия, склонившись ко мне. Я улыбнулась и посмотрела на другой конец стола, туда, где сидела Мишель Освальд. Она видела нас с Фредом и теперь пребывала в угнетённом состоянии. Сейчас Мишель злится, но придёт время и она всё поймёт, потому что через два года Мишель станет мной.