О любви: Эрос

Если бы Юри спросили, что такое любовь, он бы ответил, что это стрела. В детстве Юри не особо задумывался, куда стрелял — так, по нелепой случайности, появился союз Юко и Такеши. Юко очень понравилась маленькому Юри, такая взрослая и ответственная, не то что взбалмошная Мари, и к тому же лучшая в их секции по стрельбе из лука. Такеши же вызывал очень противоречивые чувства: постоянно задирал Юри, когда они тренировались втроем с Юко, но защищал перед старшими и тренером. Юри очень хотелось с ними подружиться, но оказалось, его «любовные» стрелы, как называла их Минако, работают несколько иначе. Не то чтобы Юри в свои восемь лет мечтал стать свидетелем первого поцелуя будущих Нишигори. — Это была любовь с первого взгляда! — возбужденно воскликнула Минако. Юри очень сильно в этом сомневался. К счастью, они с Юко и Такеши все-таки подружились и продолжили тренироваться вместе. Юри осознал, как ему повезло, когда оказалось, что ненависть — тоже стрела. Минако поддалась уговорам и взяла Юри с собой в Шанхай на этап Кубка мира. Он надеялся вживую увидеть победителя юниорского Кубка мира Виктора Никифорова, в тот год дебютировавшего во взрослой категории. Юри не знал, как Минако это сделала, но они попали на стрелковую площадку как спортивные корреспонденты. Вблизи Виктор оказался еще более впечатляющим, чем на трансляциях соревнований или на плакатах, которыми была увешана вся комната тринадцатилетнего Юри. Минако мягко подтолкнула его попросить автограф, и когда Юри все-таки переборол себя и подошел, все пошло совсем не так, как он представлял. Яков — тренер Виктора, он тоже был на одном из плакатов, — ссорился с какой-то высокой женщиной. Виктор стоял неподалеку, и хотя внешне оставался невозмутим, Юри чувствовал, что он сильно нервничал. Юри так и не смог объяснить, что на него тогда нашло. Он направил лук на женщину, хотя уже знал, что это запрещено, и выстрелил любовной стрелой. — Это была судьба, — примирительно сказала Минако и отвела его в сторону. Юри подумал, что она говорила об автографе. К счастью, казалось, кроме Минако, никто ничего не заметил. Виктор занял первое место на Шанхайском этапе и прошел в финал. Позже Юри узнал о разводе Якова и той женщины, Лилии, и намного позднее связал это с выпущенной стрелой и словами Минако. Если бы Юри спросили, сколько живет любовь, он бы ответил: до утра. Минако помогла ему подготовиться к поступлению в Детройт и свела с тренером Челестино. Юко и Такеши остались в Японии, а новых друзей ни среди однокурсников, ни среди товарищей по стрелковой площадке Юри так и не нашел. Пока на четвертый год к нему не подселили первокурсника из Тайланда. Пхичит, как и Юри, стрелял из классического лука, поэтому они быстро сошлись. Юри познакомил его с Челестино, и тот согласился тренировать. Когда дело касалось Пхичита, сложно было ему в чем-то отказать: неважно, в дружбе, в тренерстве или в селфи под дождем. Позже Юри понял, что во всем виновата его удивительная способность быть кем-то важным для другого, одновременно оставаясь собой. Казалось, Пхичит знал о фанатской любви Юри еще до того, как тот доверительно достал рамку с фотографией Виктора. Пхичит не стал смеяться, только поинтересовался, с какого она Кубка мира, и, узнав, что даже не с прошлогоднего, убедил Юри завести себе уже Инстаграм. — Это было лучшее решение в твоей жизни, — пафосно провозгласил Пхичит, заговорчески подмигнув. Если это был какой-то тайный знак адептов Инстаграма, то Юри его не понял. Остаток вечера они смотрели сотни Пхичит-пожалуйста-еще-одну, последнюю-и-спать и Челестино-не-узнает фотографий Виктора. Той же ночью Юри приснился Виктор. Проснувшись, он подумал, что это и есть любовная передозировка, после чего целый день держался и не заходил проверять обновления каждые пять минут. Юри быстро привык к встречам с «ночным» Виктором, как окрестил его Пхичит. Если в первые ночи они просто смотрели, не в силах поверить в присутствие друг друга, то вскоре стали разговаривать обо всем и ни о чем, а иногда даже тренироваться вместе. Хотя если верить рассказам ночного Виктора, и дневных тренировок было предостаточно, пик сезона, как никак. Сразу после пробуждения Юри записывал, что нового узнал, так как, несмотря на всю нереальность встреч, забывались они так же легко, как и обычные сны. В глубине души он надеялся, что Виктор тоже так делал, хотел помнить Юри, но спросить напрямую не решался. Позже Юри признался себе, просто боялся узнать, что «ночной» Виктор не просыпался. Юри осознал, как ему повезло, когда оказалось, что ненависть тоже жила до утра. Как бы Юри не идеализировал Виктора Никифорова, ночной Виктор идеальным не был. Они могли спорить ночи напролет, если дело казалось чего-то принципиального, например, стрельбы из лука или лучшей марки собачьего корма. Могли несколько ночей не разговаривать, потому что нельзя просто так пропадать, даже если у тебя джетлаг, да и само попадание в сон контролируешь не ты. Пхичит раскрыл свой сонный секрет под Рождество, и Юри, казалось, уже привыкший притягивать всякие невозможности, вздохнул с облегчением. Потому что не-настолько-повернут-на-Викторе-но-это-неточно, и у встреч с ночным Виктором все-таки была вполне определенная причина. Она сидела с Юри на одной кровати, обложившись хомячками, и жаловалась, как сложно «снить» друг другу людей с постоянной разницей во времени плюс восемь часов. — Это был мой лучший эксперимент! Пхичит был очень горд собой, и Юри оставалось только порадоваться за него. Оказалось, в реальности ночь могла длиться всего несколько минут. Взамен Юри рассказал про свои любовные стрелы и, когда Пхичит уже воодушевился идеей подстрелить Виктора во сне, добавил, что по отношению к самому Юри они не работали. Не то чтобы он успел много раз это проверить, но вот уже двадцать один год на любовном фронте без перемен. С той рождественской ночи, казалось, изменилось все. Благодаря Пхичиту, Юри теперь помнил происходящее, как будто еженощно встречался с Виктором Никифоровым наяву, и было в этом что-то интимное. Он стал чаще молчать и внимательнее смотреть, надеявшись записать Виктора в память целиком. Но с каждым новым взглядом, словом, улыбкой и объятием терпел все более сокрушительное поражение. Виктор мгновенно заполнял собой все имеющееся пространство, его невозможно было сохранить для себя. Наверное, именно поэтому Юри так легко решился ткнуться губами в его щеку, но из-за поворота головы Виктора промахнулся и попал в уголок рта. И Юри бы соврал, сказав, что жалел об этом промахе. Это был не первый его поцелуй, но точно самый волнующий и невероятный. Виктор, казалось, совершенно не был готов к такому повороту событий. Юри впервые видел у него такое растерянное выражение лица, но успокаивал себя тем, что они только что спорили о том, какие методы тренировки были наиболее эффективны. К сожалению, поцелуй оказался отличным бодрящим средством, и Юри так и не узнал, возненавидели его или нет, потому что Виктор проснулся. Если бы Юри спросили, сколько шагов от любви до ненависти, он бы ответил: один. Виктор перестал сниться Юри. Пхичит ободряюще обнимал, подсовывал в постель хомячков, потому что те приносили удачу, но ничего не мог с этим поделать. Утешал, что Виктор мог переехать в Новосибирск, например, а по двенадцать часов они не спят. Или последовал примеру великих и начал практиковать режим сверхчеловека — спать по двадцать минут шесть раз в сутки — тогда стоило попытаться его поймать. Или Виктора украли инопланетяне, но обещали вернуть к началу следующего сезона, а снить людей из космоса Пхичит пока не умел. «Это был только сон», — хотел приободрить Пхичит, но промолчал. Юри был ему за это благодарен. Он давил из себя улыбку и временами поддавался настроениям Пхичита и проверял гипотезы. Спал днем, держался больше суток, чтобы потом проспать свой единственный выходной, и наконец вырубился прямо на тренировке, едва не отправив Челестино на тот свет. В марте своего двадцать третьего года Юри сдался, но не перестал винить себя и ненавидеть ночь за неслучившееся счастье, как бы смутно он его не представлял. Юри осознал, как ему повезло, когда, оказалось, что от ненависти до любви тоже был один шаг. Юри впервые прошел в финал Кубка мира. Они вместе с Челестино и группой поддержки в лице Пхичита и Минако прилетели в Мехико. Юри никак не мог перестать переживать по поводу предстоящей встречи с действующим чемпионом мира, по совместительству настоящим Виктором, а тут еще Мари позвонила и рассказала о смерти Викчана. К счастью, Минако была рядом и удержала его от необдуманной схемы выпил-и-забыл. Викчан был их маленьким бессмертным секретом, и это было уже третье его перерождение. Пхичит позавидовал: век даже самых удачливых хомячков был значительно короче. Юри так и не удалось посоревноваться с Виктором: он выбыл в предпоследнем круге, проиграв Крису со счетом 5:6, и занял третье место. Они стояли рядом на пьедестале, когда Виктор шагнул к Юри и поцеловал. — Это был не сон, — прошептал он и подарил одну из своих самых теплых улыбок. Юри ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Позже он узнал, что ночной Виктор — гребанный сталкер, а настоящий, казалось, поставил задачей найти все отличия между Юри и версией из сна. Что у Пхичита были тысячи родственников, в том числе, родственников Виктора. Что самая интимная его часть — это прядь челки, и в дополнение к луку Виктор отлично владел мечом. Что у Маккачина было на две головы больше, чем полагалось иметь обычному пуделю, и он любил подвывать Юри, когда тот пел в душе. Но это была уже совсем другая история.