Лучи искристого будущего

Фрой хотел сделать Хикару сюрприз. Он не договаривался с ним о своём визите в Японию, просто спонтанно купил билет на ближайший рейс, собрал вещи и вылетел тем же днём. Фрой был рад, что у Хикару в последние четыре года всё было хорошо, но на душе у него скребли кошки. Было грустно от того, что в жизни Ичихоши он играет второстепенную роль, в то время как для жизни Фроя Хикару составлял прочную основу; горько от того, что друг был абсолютно счастлив и без него. Для самого же Гириканана радостным было всё, любая мелочь вплоть до момента, когда Хикару поднимал трубку телефона. Сейчас он смотрел на землю с невероятной высоты и весь был погружён в мысли о предстоящей встрече. Растеряется ли Хикару? Обрадуется ли? Фрой не знал, чего ожидать, но предвкушал. После ареста Ирины они виделись крайне редко: только во время соревнований. И то было трудно вытащить Хикару из загребущих лап его многочисленных новых друзей хоть куда-нибудь. Фрой был рад даже просто помолчать, но вдвоём, без лишних глаз. Он чувствовал, что им не нужны слова. Фрой знал, что, глядя на закат, они думают об одном, глядя на воду, они думают об одном, глядя на прохожих, они снова думают об одном! Но, глядя друг на друга, они, скорее всего, думают о разном… Самолёт прибыл в аэропорт, когда здесь, в Японии, была уже ночь. Фрой надеялся застать Хикару дома, потому что хотел увидеть его прямо сейчас, и ждать до утра было бы невыносимым. Он сел в такси, назвал знакомый адрес и поехал по освещённому миллионами фонарей шоссе. Затем машина свернула на более маленькую улочку. Затем ещё и ещё. Казалось, что дорога нескончаема, а минуты тянутся часами. Но вот машина остановилась, и Гириканан, расплатившись, вышел на улицу. За окном квартиры Ичихоши было темно. Спит? Или он сейчас не дома? Фрой не осмелился нажать на звонок. Он положил руку на дверную ручку и, постояв так с минуту, тихо повернул её. Было незаперто. Уличный фонарь был достаточно ярким для того, чтобы видеть очертания всего того, что находилось в комнате. Фрой на цыпочках переступил порог и также тихо, как недавно открыл, закрыл входную дверь. Он прошёл немного вглубь комнаты. Обычный современный интерьер: небольшой комод, на комоде — телевизор, журнальный столик, со всякой мелочью на нём, и диван. Диван, на котором спал Хикару. Фрой приблизился к нему. Он, склонившись и поставив сумку на пол, аккуратно смахнул волосы с лица Хикару и, положив ладонь на его щёку, едва касаясь, погладил его большим пальцем по скуле. Внезапно Ичихоши до боли схватил его за запястье и, раскрыв глаза, стал пытаться разглядеть затенённое лицо незваного гостя. — Хика… ру… — тихо прошептал Гириканан. Ичихоши тут же отпустил его руку и, присев на диване, выдохнул с облегчением. Он поднял глаза на Фроя и — хотя и было темно, Гириканан заметил — улыбнулся. Фрой присел рядом. А потом они просто молчали. Молчали долго: может час, а может — два. Но потом Хикару подал голос: — Почему ты не предупредил, что хочешь приехать? Фрой пожал плечами. Он повернулся к Ичихоши и посмотрел ему в глаза, улыбнулся. Но спустя мгновение улыбка начала медленно ослабевать и, опьяненный моментом, Фрой, наклонившись к Хикару, прильнул к его губам. Ичихоши растерялся, но, секунду погодя, схватил Гириканана за плечи и, отстранив, задал немой вопрос. Фрой же уткнулся носом в его грудь и медленно заключил его в нежные, осторожные объятия. — Я люблю тебя, — тихо прошептал он. Руки Хикару скользнули с плеч Фроя на его спину, и он, слегка прижав Гириканана к себе, зарылся носом в его волосы. Они сидели так и даже не заметили, как уснули в объятьях друг друга. Хикару, проснувшись от солнечного света, проникнувшего в комнату, ощутил на себе тяжесть чужого тела. Медленно раскрыв глаза, чтобы привыкнуть к утреннему свету, он пропустил волосы Фроя через пальцы, от чего тот промычал что-то невнятное и, чтобы скрыться от солнца, спрятал лицо в груди Хикару. Тот тихо засмеялся и обнял Гириканана, сомкнув руки на его спине. Когда Фрой наконец поднял лицо, тоже улыбнулся, нежно и спокойно. Он поднялся с дивана и, подойдя к окну, молча посмотрел на пробуждение утреннего солнца. Его с ног до головы освещал золотистый поток мягкого света.