dream

« — Артём? — Ну, Вики тут нет так, что не возникай, — тонкие горячие пальцы соскочили с мягких волос, задели щеку, остановились на дрожащих ключицах, едва их касаясь. — И вообще, ты рано подал голос. Я хочу слышать тебя не так. — Что ты… — Дим, — дыхание жаром опалило кожу, заставив по наитию слегка прогнуться в спине, придвинуться ближе, чтобы сожгло уже, наконец. — Я не буду больше ждать. Не могу. Руки надавили на ключицы, на плечи, слегка разворачивая, направляя. В полумраке лиц было почти не разглядеть, но Диме почему-то показалось, что он будто в ясный день видит то, как Артём медленно кусает губы. — Ты…мой…сон, — он тянет гласные, играя на нервах, влечет сильнее. Каждое прикосновение отдаётся миллионами маленьких молний по всему телу. Они собираются в одной точке и их общий взрыв больше похож на взрыв сверхновой где-то подкоркой мозга; вспышки, всполохи, искры. И поэтому, вначале поцелуй такой странный, бесконтрольный, ослепляющий, Артём не мелочится, ему хочется больше, а Диму трясет от невозможности всего и сразу, от одновременных вопросов — «Как это выдержать?» и «Как не сорваться окончательно?». — Ты… — шепчет Артём, немного отклоняется, чтобы Дима опустился на его колени, упираясь на заднее сидение своими. Руки он сцепляет в замок, нажимает на поясницу сквозь толстовку и куртку, чтобы его мальчик прогнулся еще сильнее, прижался к нему всем телом, передал дрожь и проникся его состоянием, жаром. — Мой… Но через пару минут сжигающего поцелуя, куртка небрежно сорвана и брошена на переднее кресло, пальцы под толстовкой считают ребра по десятому разу, а дыхания больше не хватает. — Сон… — голос Артёма больше похож на сильнейший яд, струящийся прямиком в вены сквозь кожу, заставляющий кровь буквально кипеть. От этого Дима неаккуратно, абсолютно случайно прикусывает губу до крови, шипит и стонет от чувства чужого языка на открытой ране, мешающего багровые капли с таким откровенным поцелуем…» Сон. Действительно сон. Дима трясёт головой. Приснилось. Черт возьми, ему всё это приснилось. Они едут по ночной темной трассе, за окном непроглядная тьма, а в ней, как наяву, видится лицо Артёма, с легкой нетерпеливой улыбкой. Дима не задается больше никакими вопросами; машинально проводит языком по губам, краем сознания отмечая маленькую ранку, и вновь кутается в толстовку за невероятными снами.