Звезды в его глазах

Бархное иссиня-черное небо было унизано мириадами далёких огоньков-звезд. Они светились ровно и холодно, словно бы нехотя утруждая себя касаться иногда наполненными глубокой недоступной прочим созданиям мудростью взглядами смертного мира, покрытого плесенью серости и лживым светом неоновых огней. Когда-то давно Виктору казалось, что звезды похожи на души(их он представлял себе в основном по рассказам шумного ведуна-недоучки Кирилла и милого обаятельного медиума Дианы, ставшей для него первым и самым важным проводником на эту темную сторону луны) - такие же красивые и далёкие светящиеся частицы, они казались ему завораживающими. Потом, не без пинков своего официального наставника, он научился эти самые души видеть и глубоко разочаровывался. Они оказались далеко не такими волшебными - по большей части вообще никакими, тусклыми и заплывшими мерзким жиром. Сильные души были редкостью, настоящим маленьким чудом, но и они явно проигрывали сравнение с далёким манящим светом звезд. Диана, когда узнала об этом от не в меру говорливого Киры - долго смеялась, а потом одарила Титова странным нечитаемым взглядом. Виктор тогда обиделся сильно и надолго, но события вокруг сменяли друг друга в настолько стремительной карусели, что совсем скоро он и думать забыл и о глупой обиде, и о далеких звёздах. Сколько же всего произошло с того времени - аж готова кругом. Тьма, Свет, Тьма, Свет и снова Тьма. Виктору иногда казалось, что он катается на каком-то безумном атракционе, у которого не придусмотрено ни кнопки "стоп", ни ремней безопасности. Иногда это угнетало, иногда до чёртиков раздражало, особенно когда в очередной раз жизнь делала стремительный кульбит даже не с ног на голову, а в каком-то уж совершенно безумном направлении, но чаще было... уже даже как-то ожидаемо. Когда всю жизнь спишь на пороховой бочке, рано или поздно перестаешь дергаться. Когда стабильно что-то происходит вокруг - не остается ни времени, ни сил думать. Когда единственное желание - выжить, а потом упасть и уснуть, совершенно не терзаешься мыслями о "правильно" и "неправильно". Виктор терзаться не хотел. Он вообще не хотел анализировать свою жизнь, потому что испытывал смутное подозрение, что любой психолог, попытавшийся сделать это, схватился бы за голову. Титов хотел просто валяться на плоской прогретой за день крыше, слыша гул проезжающих по Садовому кольцу машин. Смотреть снизу вверх на далекие холодные звезды и просто ни о чем не думать. К ночи заметно похолодало, и дыхание вырывалось изо рта едва заметными облаками пара. Крыша под ним медленно отдавала накопленное за день тепло, создавая приятный контраст с холодным ветром. В шуме машин и шелесте крон деревьев, в гуле голосов и стуке колёс он слышал размеренный ритм дыхания города, гул биения мощного древнего сердца. Титов проводил глазами перекрывшее тонкий месяц облако. Может быть ему действительно немного не хватало милой надежной Дианы с ее вечными светлыми хвостиками и уютной молчаливой поддержкой. Но Виктор не мог не признать - хотя бы себе самому - что если в отсутствии медиума он испытывал грусть и тоску, присутствие рядом Ди в последнее время его тяготило. Ее чистая жертвенная любовь раздражала и мозолила глаза, как вечное укоряющее напоминание, что сам Титов отвечать на светлые чувства не торопиться. Он любил эту девушку, но как своего первого проводника, светлую мечту, ради которой не раз заставлял себя подняться на подгибающиеся ноги и сражаться дальше. Она нужна была ему символом, далёкой и эфимерной, а вовсе не материальной и близком. И не заглядывающей с такой убежденной верой в глаза в ожидании чуда. Потому что Титов знал уже давно и твердо - чуда на случится. Он не оставит окончательно Тьму, и не присоединится к Свету. Виктор привык быть честным с собой и в открытую признавал, что не готов поменять Силу и свободу на рамки и посредственность. Не готов отказаться от себя и своих желаний, какими бы темными и низкими они не были. Кажется это понимание пришло к нему вместе с прохладными губами Миха, долгими кусачими поцелуями и сжимающими его безнадежно спутанные волосы сильными пальцами. Он плавился под далекими от трепетной нежности прикосновениями этих рук как свечной воск, послушный чужой воле. Добровольно отдавал свое тело на растерзание чужой голодной страсти. Не терзая себя глупыми сомнениями, так легко и естественно. - Задумался о вечном? Голос Третьего Лорда негромкий и спокойный, в нем отчётливо звучала глумливая насмешка над бестолковым мальчишкой, над собой, над всем миром. В этом, пожалуй, был весь Михаил - глава Российского ковена и Третий Лорд Люцифера. Виктор скосил глаза, но двигаться или даже говорить, разрушая обаяния момента, казалось ему просто кощунственным. Мих стял у самого входа, привычно чуть ссутулив плечи и скрестив на груди руки. На вид ему сложно было дать больше четверти века, но Виктор уже знал, что возраст мага - штука относительная. Короткие светлые волосы, модная стрижка с выбритыми висками, растегнутая на четыре пуговицы рубашка и исполосованная шрамами шея. Мощный, как неподвижная громада скалы, которой плевать на бушующие у ее подножия шторма - непогода приходит и уходит, а непоколебимое величие остается. И эта черта мага безумно привлекает Титова - это ощущение надежности. Да, однажды найдется такая волна, что разнесет в пыль веками подтачиваемое основание, но что уж тут поделать, ничто не вечно. - Вот как, - протянул Мих. - Ваше темнейшество считает выше своего достоинства отвечать на вопросы? Титов поморщился, иногда в Михе возникала какая-то чересчур надрывная показушность. Кира как-то сказал - тихим шёпотом и поминутно оглядываясь, чтобы до лорда, упаси боже, его слова никто не донес - что из Миха вышел бы харизматичнейший драматический актер. Конечно если бы он еще поработал над имиджем и характером... особенно характером. Ведун, впрочем, зря старался - Третий Лорд в итоге все равно узнал. От самого Титова. К счастью, в довольно удачный момент, так что ограничился выразительным поднятием брови и не менее выразительным взглядом. Но с Кириллом Виктор, пускай и очень глубоко внутри, все же был солидарен. Особенно теперь, когда узнал этого человека капельку ближе. - Ни в коем случае, - он улыбнулся. Получилось как-то совершенно неожиданно искренне. - Наше темнейшество крайне измотано количеством сваливщихся на него проблем. - То есть занимаешься бессмысленным себяжалением? Фу, как некрасиво. И это светлое будущее русского ковена... - Бесперспективное такое, надо сказать, - прямо в положении лежа развел руками Виктор. - Скучаешь по своей блондиночке? - напрямую спросил Лорд. Титов покачал головой. - Не уверен, что есть вообще какая-нибудь "моя" блондиночка. Как только ее Начальство осознает тщетность попыток меня переманить - необходимость в присутствии Ди в моей жизни отпадёт. - Сожалеешь? - О том, что выбрал Тьму? Скорее нет, чем да. Хотя если бы знал, сколько головной боли это прибавит, - Виктор непроизвольно поморщился. - тянул бы как можно дольше. Мих хмыкнул. Титов бросил на него быстрый косой взгляд, тоже усмехнулся самыми уголками губ. Дальше они хранили молчание. Тишина между этими двумя не была холодной, вяжущей или напряжённой, скорее она таила в себе сотни не сказанных вслух вещей, разделенных на двоих, покой и принятие. В какой-то непостижимый момент Мих оказался сидящим на крыше, а молниеносно воспользовавшийся его промашкой Титов окупировал головой затянутые матово-черной, куда мягче на вид, чем на ощупь, тканью колени. Резинка лопнула, и его волосы разметались повсюду - по крыше, по ногам и рукам Лорда, будто заявляя на того свои права. Вечером снова придется вымывать из них скопившуюся пыль, но думать об этом не хотелось. Говоря откровенно, они уже не первую ночь проводили так - обжигающе рядом телесно, но мыслями где-то далеко. Виктору это нравилось - осознание, что рядом с ним Третий Лорд может позволить себе расслабиться больше обычного. Глядя на звезды, он отпускал вокруг себя Силу, чутко вслушивался в малейшие колебания, готовый в любой момент вызвать клинок. Зато совершенно не замечал кривой усмешки Миха, тоже иногда поднимающего ввысь взгляд бездонных чёрных глаз. Почему-то в них отражения звезд смотрелось до странного естественно. - Иногда я думаю, - попытался начать разговор Титов, но тут же замолчал на середине фразы, на губы бесцеремонно легли чужие пальцы, настойчиво приглашая заткнуться. - Просто счастлив, что ты еще иногда тренируешься это делать, - едко откомментировал Мих. - И разве по мне не видно, что я прямо жажду слушать результаты этих жалких потуг? Виктор поджал губы, и лорд, убедившись, что тот передумал нести пафосную чушь, убрал ладонь, откидываясь назад и запрокидывая голову. Его рука, как будто сама собой, запуталась в длинных жестких волосах, перебирая пряди и касаясь подушечками пальцев кожи головы легкими массирующими движениями. Титов блаженно прикрыл глаза, как-то разом забывая и про колющую внутри обиду на чужое равнодушие, и про свои далеко не радостные мысли. Он дышал глубоко и размеренно, слушая шум автострады и далёкие голоса, сквозь ресницы рассматривал чужое спокойное расслабление лицо, резкие черты, тонкие губы, глубокие глаза, наполненные дробленными точками звезд. Пожалуй, впервые за последние несколько дней он мог позволить себе отдых, точно зная, что проснувшись в самой гуще событий, будет не один.