Тишина.

Это все было озеро. Зеркало его воды оставалось темно-серым даже в самый светлый день. Лишь изредка рябь колючих лучей солнца пробегало по его кромке, и оно будто шипело от недовольства, не желая стать хотя бы немного теплее, хоть на секунду. Он часто сидел рядом с ним, слушая тихое плескание языков его мелких волн о камни и коряги, старыми темными жителями валявшимися у берегов. Он думал, что вода понимает его. Нет, это даже слишком много, чтобы просить. Он лишь изредка ловил себя на мысли о том, что он, наверное, немного похож на это озеро. Даже дал ему имя — Тишина. Он любил молчать здесь, наблюдая то за деревьями, стоявшими на дальнем берегу, то за стрекозами, которые шумели у травы. Ему не нравились стрекозы: уж слишком громкие и вечно торопящиеся куда-то. Ему же торопиться было некуда. Уже некуда. Все те вещи, до которых он раньше стремился быстрее добраться, теперь уже не имели никакого смысла. Теперь уже. Это «уже» наступило несколько лет назад, когда его телефон зазвонил. Он помнил все то, что случилось после до мельчайших деталей. Помнил, как со вздохом поднял трубку, надеясь, что Фрэнк звонит по делу, а не просто так. Помнил, как услышал тихий голос на том конце провода. Помнил, как голос сказал ему, что Фрэнка больше нет, а потом сорвался в рыданиях. Помнил гудки прерванного звонка. Помнил, как телефон с глухим стуком упал на пол. Помнил, как его сердце сжалось настолько сильно, что ему пришлось схватиться за грудь. Помнил еще и то, что громко кричал. Очень громко кричал. Плакал, рвал волосы на своей голове, в ярости бил посуду на кухне, кричал, потом снова бил посуду и кричал. Джерард помнил все до мельчайших деталей. Еще он помнил запах, которые всегда чувствовал, когда Фрэнк входил в комнату. Запах костра и розмарина. Помнил, как тот улыбался: тепло и искренне, даже когда дела шли не очень. Он помнил его руки, которые часто крепко сжимали его в объятиях, убирали волосы с его лица, вытирали слезы, когда Джерард плакал из-за своего бессилия. Помнил его голос. Как тот тихо успокаивал его, как рассказывал шутки в компании, напевал мелодии для новых песен. Он помнил его глаза. Как он мог забыть его глаза? Совершенно невозможно. Он любил смотреть в них. Они темнели, когда Фрэнк злился и всегда светлели, когда он смотрел на Джерарда в ответ. Джерард помнил все. Помнил и то, что так и не сказал ему. То, что так хотел. То, что так давно было внутри. То, что он боялся признать. Он так и не сказал. Не успел. Хотя эти слова вертелись на языке каждый раз, когда он видел его. Но потом Джерард думал, что это будет, наверное, слишком. Он боялся, что Фрэнк не захочет больше его видеть. Но где-то глубоко внутри знал, что Фрэнк чувствует то же самое. — Так и не сказал, — покачал головой Джерард, улыбаясь озеру. Пару лет назад они набрели на озеро, когда гуляли по лесу. Они всей компанией решили уехать подальше от города. А он с Фрэнком решил погулять по лесу. Так они и нашли Тишину. Еще тогда Фрэнк сказал: — Тут так тихо и красиво. Спокойно. Потом он уселся на траву, притянув колени к себе, и положил на них голову, наблюдая за движением воды. Тогда Джерард сел рядом с ним и положил голову на его плечо. Они долго сидели в тишине, глядя на воду. Слова тогда были не нужны. — Тут так тихо и красиво. Спокойно, — повторил Джерард спустя четыре года. Иногда ему казалось, что он здесь не один. Что все еще сидит рядом с ним, как в первый раз. Прямо как сейчас, когда на секунду ему в нос ударил запах костра и розмарина, и он расширил глаза, оглядываясь. Но вокруг все еще было пусто. Джерард решил, что пойдет домой, слишком уж он замерз здесь сегодня. Поднимаясь в горку, он еще раз обернулся на озеро. Оно по прежнему было там, тихое и красивое, серое и такое знакомое, и он знал, что придет сюда завтра, чтобы повидать свою Тишину еще раз. Это все было озеро.