Три банки пива на двоих

— Ну и зачем? — спросил Идзаки после того, как разглядел Тамао во всех подробностях: расквашенный нос, глубокая ссадина на плече, не поддающаяся восстановлению рубашка с лилиями. — Ты ведь знаешь, что с Урушибарой драться бесполезно. Он же псих. — Знаю, — согласился Тамао, падая на диван и морщась от боли в ребрах. Идзаки подумал и сел напротив на ломаный ящик, оставив весь диван в распоряжении пострадавшего. — Я тоже псих. Просто с другим вектором. — Тебе это Токио сказал? — Частично. Про психа я и сам знаю. — Ну так зачем? Тамао откинул голову на вытертую спинку и прикрыл глаза. Выглядел он хуже некуда. — А чтоб не думал, что ему все можно. Это вредно для здоровья. — Геройствуешь? — Да нет. Просто раздражает. — Просто ничего не бывает. — Идзаки потянулся за пакетом, в котором что-то глухо звякнуло. — Пиво будешь? — Спрашиваешь, — оживился Тамао. Идзаки вынул три банки, одну поставил на шаткий столик, две других поочередно кинул Тамао. — Почему мне две? — спросил Тамао, поймав вторую. — За геройство? — Вторую к носу приложи, пока холодная. Что за жизнь — одного на Риндамане заклинило, другого вон на Урушибаре. Пива не напасешься. Ненадолго крыша затихла. Тамао пытался пристроить банку к носу так, чтобы это не мешало отхлебывать из другой, и думал о том, что только Идзаки способен спросить «Зачем?» после драки. В его окружении никто больше не задавался такими вопросами. Токио верил, что Тамао всегда поступает правильно, а Такия — что драка отличный, а то и единственный метод решения любой проблемы. И поэтому, решил для себя Тамао во внезапном прозрении, он не должен потерять Идзаки после выпуска. Ему обязательно нужен человек, который будет спрашивать «Зачем?». И приносить три банки пива на двоих. Идзаки наблюдал за его манипуляциями с банками и думал, что неплохо бы купить переносной холодильник, потому что теплое пиво не только невкусно, но и абсолютно бесполезно при носовых кровотечениях.