***
После обеда Мориарти по обыкновению сел за статьи в научные журналы, и Моран сначала не хотел его отвлекать, но вопрос крутился у него на языке и в конце концов сорвался. — Почему вы не расследуете это дело? Мориарти рассеянно отозвался, не отрываясь от работы: — О чем это вы? — О Багательском Мозгоеде. Или в уголовной хронике последних месяцев было еще что-то стоящее? Ну, одно дело, когда трупов было только два и не было понятно, что это серийное убийство. Убийцу так никто и не видел, а люди продолжают терять жизнь и мозги. Полиция сбилась с ног, а вы пишете про скорость света. Мориарти демонстративно отодвинул свои записи и повернулся к Морану. — Спросите еще, почему я не расследую наводнения или засуху. Их же тоже кто-то устроил. — Люди погибают от нападений неизвестного. Вы сказали, что вероятнее всего это зомби. Отчего не сообщить куда следует? — Я отправил Лестрейду телеграмму еще в том месяце, остальное за полицией. Мориарти счел разговор законченным, но Моран схватил его за руку и развернул к себе. — Я поражен вашим равнодушием, друг мой. Прежде мне казалось, что вы заинтересованы в том, чтобы уменьшить число человеческих жертв в наше трудное время. — Семь жертв непонятного существа, возможно, зомби, но, может быть, и нет, против десятков или сотен ежедневно умирающих от голода? — спросил Мориарти. Руку он не высвободил, но Моран и сам понял, что погорячился. — Вы утрируете, Мориарти. — Отнюдь. Ну, представьте себе, что я лично отправлюсь в клуб «Багатель», где мои мозги — между прочим, гордость Альбиона, и это объективный факт, — сожрет неведомый монстр. А ведь я завещал свой мозг Королевскому медицинскому обществу. Посмотрите на список жертв. Все бывшие военные офицеры. Вы думаете, я обладаю лучшей реакцией, чем любой из них? И, кстати сказать, не исключено, что кто-то из них был полицейской приманкой. Полиция работает, мой друг. После этих слов он углубился в свои исследования и сидел бы так до вечера, если бы Моран снова не вступил с ним в беседу. — Вы сказали, что зомби второго типа потенциальные убийцы, а что же мистер Маултон и третий способ? — Там определенно был не метод Франкенштейна и не любой из запрещенных. — Почему? — Потому что мистер Маултон ни на кого не набрасывался, мог писать, принимать решения, понимать человеческую речь. Но только лишь воскрешенные Франкенштейном могут говорить и практически полностью сохраняют способность мыслить. К тому же ладан в гостиничном счете. У воскрешенных по лицензии ладанка вшивается под кожу. Им нет нужды заказывать ладан в гостинице. И запаха от них практически никакого, а от него веяло некоторой затхлостью. Знаете, как у очень старых людей. — То есть тело, воскрешенное по лицензии, продолжает гнить? — Ну нет, конечно, но запах смерти все равно останется. Если бы он был из тех, кто разваливается на части, тогда… Но нет, ни с чем не спутать. — У вас есть догадки, кто поднял его? — спросил Моран, раскуривая сигару. Мориарти сразу встал, чтобы открыть окно: он не терпел запаха крепкого табака после случая с убийством принца Богемии. — Думаю, индейцы, к которым он попал в плен, — сказал Мориарти. — Возможно. Чтобы проверить эту версию, мне нужно посетить Новый Свет, а вы знаете, каким ленивым я бываю. Я вижу, вы хотите сегодня отвлекать меня от работы. Что же. Могу я вас попросить хотя бы не курить? Моран затушил сигару. Все-таки Мориарти был слишком умен, неудивительно, что он не хотел расставаться со своими мозгами. — Мой старый товарищ, — начал Моран. — Лорд Рональд Адэр, он как раз увлекался подобными вещами. Хотел прожить дольше, переписывался с разными учеными, которые могли бы сохранить его тело нетленным. Собирался воскреснуть во что бы то ни стало. — И что, у него получилось? — Нет, он скончался в начале зимы. — Все правильно. Чтобы воскреснуть, сперва надо умереть. И что же с ним случилось? — В конце прошлого года ему пришла посылка из Нового Света. Он открыл ее, зашел в свой кабинет и застрелился. — Напрасно, — сказал Мориарти. — Что именно? — Напрасно застрелился. Теперь его душа будет вечно странствовать по снам Великого Ктулху. Посмертие станет для него вечной мукой. А что было в посылке? — Кажется, какие-то кости. — Могу я на них взглянуть? — На них уже взглянули специалисты. То были кости какого-то дикого животного. Кажется, шакала. — Интересно, — сказал Мориарти. Но интерес уже затухал в его глазах, и Моран предпринял отчаянный шаг, чтобы вернуть его в нужное русло. — Кстати, лорд Рональд был завсегдатаем клуба «Багатель». Играл с герцогом Балморалским, но в последнее время… Мориарти заинтересовался совсем не этим: — Герцог Балморалский ходит в клубы для старой аристократии? Видимо, дела его идут совсем плохо. — Знаете герцога? — Лично не знаком, но он отец небезызвестного вам лорда Сент-Саймона. Перед Мораном снова возник ужасающий образ Сент-Саймона, и он вздрогнул от одного лишь воспоминания. — Вообще-то до войны я и сам был завсегдатаем этого клуба, — промолвил Моран, переводя дыхание. — Никогда не слыхал, чтобы там появлялись особы Древней крови. Сам Моран был представителем старой британской аристократии, один его предок когда-то возглавлял кабинет министров. Старая человеческая аристократия и древняя нечеловеческая обычно обучали своих детей в разных школах, посещали разные клубы и пересекались только на королевских приемах. — Ну вы не слыхали, а тем не менее. Когда они посещают места собраний старой аристократии, они стараются не сильно отличаться, чтобы никто не умер на месте от разрыва сердца. Все-таки древние и старые аристократы живут под одними небесами и служат одной Королеве. Мориарти замолчал, на его лице читалась работа мысли. — Вы сказали, что лорда Рональда волновала жизнь после смерти, то есть вы говорили с ним об этом или он вам писал? — И то, и другое. Но писем не сохранилось. Говорил, что хочет жить дольше, чем суждено человеку. Был помолвлен с особой Древней крови, но они расстались друзьями. — Странно все же, что ваш друг сэр Рональд, столь сильно любивший жизнь, так внезапно свел с ней счеты. Он похоронен в семейном склепе? — В маленьком храме при лондонской резиденции. Бедная его мать, она так тоскует. Я навещал ее на днях. Она совсем убита горем. Мориарти тем временем подошел к своей картотеке и задумчиво листал какой-то справочник. — Клуб «Багатель» ведь находится на Парк-лейн? А далеко ли от клуба «Багатель» резиденция Адэров? Посмотрим. О, тоже на Парк-лейн, почти рядом. Глаза его странно блеснули. Моран понял, к чему он клонит, и растерялся. — Думаете, это покойный Адэр — то чудовище, что терзает бывших соклубников? Но он умер окончательно, выстрелил себе в голову. Доктор констатировал смерть. Вы ищете не там. — Вышиб себе мозги? — равнодушно спросил Мориарти. Моран покачал головой. Иногда его другу недоставало элементарного чувства такта. — Нет, мозги остались на месте. Иногда так бывает. — С такого расстояния. Надо же. С такого расстояния ему бы разнесло голову, но вы говорите, что голова была цела. — Да. Только небольшое сквозное отверстие. Он стрелялся из револьвера. Бывает, что пуля застревает в голове. — Умер в начале зимы, вы сказали? А когда начались нападения? — Вскоре после его смерти… Просто совпадение. — Вполне возможно, сказал бы я, если бы нападения были совершены, скажем, в трущобах Ист-Энда, а жертвами бы были случайные прохожие. Обычные зомби не выбирают жертв, они медлительны и их легко можно заметить и нейтрализовать. — Просто вы ошиблись. Багательский Мозгоед — не зомби. — Да-а-а, — задумчиво протянул Мориарти, он словно не слышал слов Морана. — А на другой чаше весов скоропостижная смерть молодого человека, жаждавшего вечной жизни и ведущего обширную переписку с некромантами Нового Света, да, тут есть о чем подумать. И все убитые — члены одного клуба с ним, это наводит на определенные мысли. — Сэр Рональд был странным малым, но удача ему благоволила. Ему не за что мстить. Это чистой воды самоубийство, я был на похоронах. — Если вы так уверены, отчего просто не проверить? Где сейчас хранится та посылка? В Скотланд-Ярде? — Насколько мне известно, родственникам передали все вещи по завершении проверки версии о самоубийстве. Мать сэра Рональда все еще проживает на Парк-лейн. Если хотите, я вас ей представлю. — Премного благодарен. — Что вы, друг мой. Не стоит. Вижу, вас не беспокоит реальное преступление, если вы ищете его там, где его нет Мориарти слегка улыбнулся. — Напротив, я ищу следы именно там, где нужно.***
Мать Рональда Адэра, леди Мэйнус, после трагической гибели сына жила как затворница и все время проводила в семейном склепе над гробом сына. Несмотря на то что следы горя на ее лице превратили цветущую женщину в старуху, она была, по всей видимости, рада возможности поговорить о сыне, даже в таком ключе, в каком Мориарти вел беседу. Она показала Мориарти коробочку, после которой произошло несчастье — эта вещица так и осталась лежать на столе в кабинете мертвеца. Мориарти осмотрел ее и кости с помощью лупы и спросил, интересовалась ли полиция содержимым. Леди Мэйнус покачала головой. — Если позволите, я бы хотел осмотреть место трагедии. Где находился ваш сын? — Вы стоите именно там. Милый Рональд сидел в этом кресле, когда мы нашли его. Не в силах сдержаться при госте, она выбежала из комнаты, Моран пошел за ней. Когда он вернулся в кабинет, Мориарти закончил исследовать помещение и сидел в кресле покойного, о чем-то раздумывая. — Вы бы не могли потревожить покой леди Мэйнус и показать мне, из какого оружия был произведен выстрел? — Могу сделать это и не беспокоя ее. Вот этот револьвер. Никто из него не стрелял с того дня. Моран положил перед Мориарти массивный револьвер старого образца. Мориарти проверил барабан: одной пули недоставало. — Как я и думал. — Я же говорил, что он застрелился. Потому одной пули недостает. — Как я и думал, разрывные пули, — сказал Мориарти. — Куда смотрела полиция? Невозможно выстрелить себе в голову и сохранить мозги. Так что или он не стрелял себе в голову, или же стрелял, но чем-то другим. Он нащупал что-то с внутренней стороны стола. Нырнул под стол. — О. Следы всегда остаются, Моран. Взгляните-ка на это. Моран увидел не просто след. Он увидел револьверную пулю, застрявшую в дереве. Точно такую, какой не хватало в барабане. — Я нашел только потому, что искал, — пояснил Мориарти. — Было у него другое оружие? — Нет. Стало быть, это убийство? — Не спешите с выводами, мой друг. На поверхности может быть совсем не то, что скрывается в глубине. Вот, скажем, посылка, после получения которой сэр Рональд что-то совершил с собой. Полиция и семья были уверены, что она из Нового Света, меж тем приглядитесь. Штемпеля Нового Света нет, зато есть наш, британский. Кембридж есть не только в Новом Свете. Моран пригляделся. Действительно, едва различимый штемпель указывал на то, что посылка была отправлена из Англии. — Теперь о костях. Разумеется, в посылке их не было. Смотрите, когда кости пересылают, нужно тщательно упаковывать, чтобы доставить в целостности, поскольку они хрупки. К тому же эти кости слишком крупны для пересылки в такой маленькой коробке. Нет, кости — чтобы нагнать туману. Что же было? Там было то, чем и воспользовался сэр Рональд после того, как застрелил свой стол. Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Но вы пока не тревожьте его мать. Сначала нам нужно разобраться в вопросе. Хотя… вот что. Спросите у леди Мэйнус, как звали доктора, проводившего вскрытие. — Вскрытия не проводилось, — пробормотал потрясенный Моран. У него не укладывалось в голове: стало быть, сэр Рональд может быть тем, кто сейчас… Мориарти не дал ему возможности обмозговать этот момент. — Но кто-то же засвидетельствовал смерть? Запомните, пожалуйста, обратный адрес с посылки. Его можно разглядеть только с помощью лупы. О, интересное место для жилья. Не удивлюсь, если адрес будет совпадать с тем, который назовет вам леди Мэйнус. Не нужно долго говорить с этим доктором, просто спросите о чем-нибудь и расскажите мне, как он выглядит, какого цвета волосы, носит ли очки, цело ли левое ухо. — А вы? — А мне нужно кое-что уточнить в криминальных хрониках Нового Света за последние сто лет. Адрес доктора действительно совпадал с адресом на штемпеле, но Морана удивил не этот факт, а то, что доктор Истмэн жил в роскошном особняке близ одного из старейших кладбищ Лондона. Он был согласен с Мориарти — выбор места и правда был удивительным.***
Мориарти рассеянно слушал дифирамбы в адрес обходительности и превосходных манер доктора Истмэна и, только когда Моран приступил к описанию внешности, весь подобрался. Белокурый, голубоглазый, левое ухо закрыто волосами. — Но взгляд у него какой-то неприятный, — подумав, добавил Моран. — Взгляд холодного интеллектуала. И еще… — Словно он старше, чем хочет казаться. Моран удивленно кивнул. — Сказал, что мать сэра Рональда была против вскрытия, но все было ясно и без него. Он их семейный врач. Странно, но я никогда прежде его не видел. — Вы сказали ему, что по протоколу он был обязан сделать вскрытие? — Да, но он возразил, что есть два свидетеля, благодаря которым достоверно установлено, что бедняга покончил с собой. — Протокол вскрытия вызывает у меня больше доверия, чем показания хотя бы и сорока свидетелей, — вставил Мориарти. — Он принимал вас в лаборатории? — У себя в кабинете. — Пахло ли у него ладаном? — Скорее формальдегидом. Он проводил какой-то опыт. Препарировал жизнь, как он выразился. — Очень хорошо. Пожалуй, мне стоит навестить его лично. А вы… у вас будет свое задание. Вам придется проверить мою гипотезу, как это ни прискорбно. Моран покачал головой: — Я не собираюсь вламываться в фамильный склеп. — Этого и не потребуется. Будьте в клубе и ровно в двенадцать выходите оттуда. Он сам к вам подойдет. А вы встретите его этим. Мориарти вложил в руку Морана револьвер. В барабане было шесть серебряных разрывных пуль. — Я… я не могу убить Адэра, если там будет он. Вы хотите от меня невозможного. Он кинул на Мориарти умоляющий взгляд, но Мориарти был непреклонен: — Воля ваша, но иначе это не остановить. Вы можете оставить все как есть, и тогда все ваши друзья по клубу вскоре будут убиты. Это не тот Адэр, которого вы знали. Это тот тип зомби, который из ночи в ночь повторяет одно и то же действие, ради которого его подняли из мертвых. Решайте, что важнее. Моран промедлил мгновение, затем протянул руку за револьвером.***
Как Мориарти и ожидал, доктор Истмэн принял его без промедления. С приятной улыбкой на красивом лице и мертвыми глазами, он производил впечатление ожившей статуи из белого камня. — Ко мне уже приходил ваш секретарь, мистер Мориарти. Я был польщен, что такой знаменитый ученый заинтересовался моими скромными исследованиями. Мориарти молчал, внимательно разглядывая ожившую легенду. У него был с собой револьвер, но он не был уверен, что это существо можно убить обычной пулей. — Вы так молоды, — продолжал доктор Истмэн, — поверить не могу, что вы — тот самый автор Трактата о скорости света. Я думал, вам по меньшей мере сорок лет. — Разве возраст имеет значение для ученого, мистер Уэст? — спросил Мориарти. Лицо доктора вытянулось. — Вам не было и восемнадцати, когда вы создали своего первого зомби. Впрочем, я пришел поговорить о другом. Что же вы прислали Рональду Адэру? Полагаю, это было устройство, с помощью которого он ввел себе в кровь ваше новое изобретение, что убило его и воскресило чудовищем? — Вы так много знаете, — медленно проговорил доктор, голубые глаза его загорелись безумным огнем. — Прекрасно. Но разве вы знаете меня? Этого не может быть. — Я читал уголовные хроники прошлого века, так что неудивительно, что я знаю о вас, Герберт Уэст, знаменитый ученый, якобы разорванный собственным творением. — А, понятно, — с облегчением вздохнул Уэст. — Я тоже читал некоторые хроники и многое знаю. К примеру, знаю о том, что Древним все равно, если это делают с людьми. А воскрешать Древних я и не собирался. Так что вам нечего мне предъявить. Ну кроме того, что мои изыскания уникальны и я добился неплохих результатов. Прямо сейчас в Лондоне действует мой образец, и похоже, никому нет до этого дела. Мориарти улыбнулся: — Я имел краткую, но содержательную беседу с доктором Франкенштейном. Он единственный человек с лицензией на воскрешение. А вы — вы всего лишь подражаете, как обезьяна может подражать человеческой речи. Он реально оживляет людей, а что делаете вы? Превращаете их в безумных монстров. На самом деле Мориарти считал, что любое оживление приносит вред обществу, но он думал такими словами вывести доктора Уэста из себя. Но доктор Уэст слушал его спокойно. Единственное, что он сделал во время его речи, так это взял в руку зонт и раскрыл его. — Вы блестяще разыграли собственную смерть. Вас разорвали на куски ваши же создания на глазах вашего ассистента. Так сказано в протоколе его допроса. Но на самом деле вы управляли ими. Это вы приказали им напасть, чтобы запугать вашего ассистента и повязать его кровью. Ведь если бы те зомби не были под вашим контролем, он бы в живых не остался. Доктор Уэст с улыбкой кивнул. — Давно мне не попадался такой умный экземпляр. Знаете, вы мне все больше симпатичны. А теперь скажите мне, зачем я раскрыл зонт? Мориарти не успел ответить. С потолка хлынул ливень, но то была не вода. Капли попали Мориарти на лицо и волосы, и этого хватило, чтобы парализовать его. Он сидел в том же кресле, куда его любезно посадили, но не мог сдвинуться с места или защитить себя. — Думаю, вы пришли один и никому не сообщили о том, куда собрались. Ну, кроме вашего секретаря, но он в ближайшее время будет занят муками выбора: убивать или не убивать собственного друга, я полагаю, — сказал доктор Уэст, сперва осторожно снимая с Мориарти сюртук; потом он закатал левый рукав сорочки до сгиба локтя и вернулся к лабораторному столу в углу кабинета. Мориарти не мог видеть, что он делает, но точно знал что. — Вы все верно говорите, я всего лишь подражатель. Но меня интересует не сам факт воскрешения, а моя собственная методика воскрешения. Она направлена на управление объектом. Сэр Рональд, конечно, не думал, что его жизнью после возрождения буду управлять я. Я заверил его, что та болезнь, от которой он умирал, вскоре превратит его в урода. Так что лучшим выходом будет умереть и воскреснуть под моими контролем — контролем врача. Знаете, почему я вам это все рассказываю? Попробуйте ответить, парализатор не действует на голосовые связки. — Собираетесь опробовать свою методику на мне, — ответил Мориарти, вдруг ясно осознавая, что выхода у него нет и придется прибегнуть к единственному средству спасения. — Да, хочу управлять вами. Как только ваш секретарь явился ко мне, я сразу понял, что мной заинтересовались именно вы. Вы такой настырный, я читал о вашей дилетантской деятельности. Лучше бы вы ограничились наукой. — Значит, помимо Адэра, других новых подопытных у вас нет? — Нет. Но как вы заметили, он совершенен. Быстрота реакции, мгновенное перемещение. Его невозможно так просто застать врасплох. Знаете, почему мой новый раствор лучше того, что я делал сто лет назад? Впрочем, сейчас вы узнаете сами. — Знаю, — отозвался Мориарти. — Вы перестали отрицать существование души и потому осуществляете оживление сразу же после того, как человек умирает. Душа остается привязанной к телу, и создается видимость жизни, думаете вы. Нет, душа при вашем способе убийства отходит сразу же туда, где ей и место. Вы знаете куда? — Не думал, что такой рациональный человек, как вы, заговорит со мной о душе. — Вы знаете, что ожидает вас за порогом смерти. Потому и боитесь умереть. — А вы не боитесь? Вы обездвижены, прошу заметить. И сейчас увидите то, что так искали. Уэст появился в поле зрения Мориарти с небольшим устройством в руке, по виду напоминавшим нечто среднее между револьвером и медицинским шприцем. — Оно исчезает после того, как раствор достигает цели, потому полиция его не обнаружила. Я все время улучшаю свои изобретения, это и делает меня непревзойденным ученым. Он опустился рядом с Мориарти на колени и нежно провел рукой по коже на сгибе локтя Мориарти. — Прощайте, мистер Мориарти. Увидимся в вашей новой жизни, где вы будете делать то, что я вам прикажу. У вас есть последнее слово? — Да здравствует Королева, — ответил Мориарти. Он улыбался, хотя это и давалось ему нелегко из-за парализатора. Ему было жаль этого безумного ученого. Он думал, что его можно будет поместить в сумасшедший дом и иногда там навещать, но он сам напросился. Уэст непонимающе уставился на него. — Почему вы улыбаетесь? Мощный поток ворвался в кабинет из иного пространства, скрутил тело Уэста в спираль, его устройство упало на залитый кровью и ошметками плоти пол. Голова откатилась в сторону, на его лице так и застыло удивленное выражение. Но с его смертью не закончилось действие парализатора, впрочем, полиция должна была прибыть для ареста с минуты на минуту, оставалось только ждать… — Вы можете призвать меня в час особой нужды, — сказала когда-то Королева. Он не думал, что это сработает именно так: страшно и беспощадно. Это и была Защита Королевы, о которой не писали в хрониках.***
В четверг Мориарти собирался на ежегодный Зимний Королевский бал и никак не мог выбрать подходящий фрак. Он ненавидел фраки еще со времен Итона, у него их было три, и все сидели на нем удручающе отменно. Он сложил их на кресло, надел свой обычный сюртук, повязал простой изумрудный платок на шею и остался доволен. — Снова гуляли по кладбищу и жгли там бумаги? — спросил он у вошедшего Морана. — Верно. Вы установили это по снегу на ботинках? — уныло улыбнулся Моран. Ботинки его сияли первозданной чистотой. — Нет. Можно я не буду объяснять? В этом году вам тоже прислали приглашение на бал. Будет очень скучно, но можно выразить почтение Ее Величеству. — Нет, я не пойду, друг мой, — ответил Моран, присаживаясь к камину. — Я бы очень хотел вас сопровождать, но думаю, что на балу вы будете под защитой Королевы, и с вами ничего не случится. Там ведь будут особы королевской крови? — Разумеется. Но вы не хотите идти по другой причине. Все еще вините себя в смерти Адэра? Вашей вины здесь нет. Если бы вы не убили его серебряной пулей, он бы продолжал убивать. — Я понимаю. Но нет моей вины и в том, что на сердце неспокойно. Я боюсь, мне нужно восстановить душевное равновесие, прежде чем выходить в свет. Мориарти был с ним согласен. Моран с трудом переносил вид особ королевской крови, а случившееся с его старым другом несчастье выбило его из колеи. Будет лучше, если он останется дома.***
Мориарти прибыл на бал с опозданием из-за растянувшейся пробки. Кареты с гербами и кэбы тянулись до самого конца Грин-стрит. Мориарти оставил кэб и прошелся пешком, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Следовало больше времени посвящать прогулкам. Он оставил пальто с револьвером внизу и поднялся по знакомой лестнице в бальный зал, у самых дверей его встретил лично принц Альберт и проводил к Ее Величеству, выразив легкое неодобрение отсутствию надлежащей формы одежды. Мориарти посетовал, что все его старые фраки сидят плохо, а он не успел пошить новый. Ее Величество сегодня была в приемлемом для танцев образе. Она была высока и пышна, а роскошное просторное платье прикрывало большую часть ее нечеловеческой формы, но она казалась не такой огромной, нежели при первой встрече. У ее подола сидело прелестное создание: существо, напомнившее Мориарти нечто среднее между ящером и птицей, только маленькое. Он видел такое существо на старых гравюрах, но ему казалось, оно должно было быть большего размера. — Почему вы один? Где ваш милый друг? — приятно прожужжала Королева в его сознании. — Хотела познакомить и его с моим милым другом. Она имела в виду существо, что сидело у ее ног. Мориарти пробормотал слова извинения, на ходу придумывая достойное оправдание для друга. — Я знаю, что на вас было совершено нападение. Приятно видеть вас в добром здравии, но в будущем старайтесь прибегать к Защите не в самый последний момент, — пожурила его она. Мориарти сердечно поблагодарил Ее Величество за заботу и выразил желание поближе познакомиться с ее милым другом. Это было воспринято с восторгом. Даже жужжание Королевы стало более мягким и исполненным нежности. — Это мой милый Дэш. Мой венценосный брат, Властитель Нового Света, прислал мне этого кавалер-кинг-георг-птеродактиля. Он еще совсем маленький, но уже ловко отгрызает головы крысам. Можете его погладить. Мориарти протянул руку к милому маленькому Дэшу, тот щелкнул клювом, едва не отхватив палец, потекла кровь. — Ах, милый Джеймс, вы ему понравились, — заворковала Королева, глотая щипящие английского языка. — Раз он решил отведать вашей крови, вы ему понравились. До вас он ни на кого даже не взглянул. Вам больно? Ему было больно, но он с улыбкой зажал рану носовым платком. — Пустяки. От потери капли крови я не умру. — Да. Если бы он хотел вас убить, то начал бы с внутренностей и мозгов. Мориарти кинул на кавалер-кинг-георг-птеродактиля острый взгляд и прикинул, что такой маленький представитель вида может питаться мозгами мышей. Королева с милым другом и принцем Альбертом ушла приветствовать других гостей, а Мориарти нашел себе угол, где сел, взял предложенный бокал черного вина и задумчиво считал в нем льдинки. Он собирался провести на балу некоторое время, прежде чем тихо ускользнуть. Он предпочитал одиночество, а подобные мероприятия навевали на него скуку. Здесь было слишком много шума и блеска. Особы королевской крови, Древняя и старая аристократия Нового Альбиона — все смешались для него в единую шевелящуюся массу. Он хотел побыстрее оказаться дома у камина, но связь с сознанием Королевы пока что держала его здесь. Вскоре Мориарти впал в состояние подобное дремоте, как вдруг у него над головой раздался свистящий голос: — Мистер Мориарти. Отец сказал мне выразить вам свое почтение. Позвольте пригласить вас на танец. Это был лорд Сент-Саймон. Мориарти успел забыть и о нем, и о деле, связанном с ним, и о той несчастной, что едва не стала его законной женой. Мысли его тотчас переключились на мужа неудавшейся жены Сент-Саймона. Кто и зачем сделал из него то, что сделал. Он не находился под контролем Уэста, не был похож и на оживленных по лицензии Франкенштейна. Неужели все-таки это древний индейский способ, о котором он читал когда-то давно? Лорд Сент-Саймон тем временем стоял над ним и рассматривал его в золотой лорнет с надменно-насмешливым выражением лица. Он был довольно высок, но сутул, чем отличались аристократы любой крови. Выглядел он еще более зловещим, чем тогда, когда приходил за советом на Бейкер-стрит, но в чем это выражалось, Мориарти не мог для себя объяснить. — Думаю, вам лучше пригласить на танец вон ту даму вашего круга, — ответил Мориарти, вновь закрывая глаза. Свистящее дыхание над его головой никуда не делось. — Вы так думаете? А что, если она уступает вам в привлекательности? — В таком случае смею порекомендовать вам снизить требования к внешности, — осторожно проговорил Мориарти, снова открывая глаза и поднимаясь. — Я слышал, в таких случаях браки совершаются и в более позднем возрасте, чем у вас. Лорд Сент-Саймон сверлил его острым взглядом, и щупальце, что было у него вместо руки, потянулось к горлу, но остановилось на полпути. Мориарти выдержал его взгляд, но ему отчаянно захотелось быть сейчас далеко от него и всех прочих особ королевской крови. Даже разговор с ними выматывал его, а вид пусть и не внушал дикий ужас, но все же не доставлял радости. — Дорогой мистер Мориарти, знаете, что думаю я? Ее величество были бы рады, если бы вы не демонстрировали так явно свое воистину человеческое неуважение. Вырядились в обычную одежду вместо фрака, спите вместо того, чтобы танцевать. — А что прикажете делать, если я не танцую? Сент-Саймон располагающе улыбнулся: — В таком случае могу предложить вам ужин. Я еще не заплатил вам за блестящее разрешение моего затруднения. Вы согласны? — Прошу меня простить, но усталость не дает мне счастья испытать ваше гостеприимство. — О чем вы говорите? — спросила Королева, подплывая к ним вместе с дорогим Дэшем. Сент-Саймон поклонился и ответил: — Вашему протеже не слишком приятно находиться в нашем обществе. Мне кажется, вам стоит отпустить его домой. Мориарти отчетливо слышал их голоса, хотя звучали они у него в голове. Это было странное чувство, будто он стал свидетелем чужой беседы. — О, милый Джеймс недавно чудом избежал гибели, мы должны его поберечь, — Королева жужжала так-то прерывисто, кажется, это был смех. — Милый Джеймс, да вы совсем бледны, пожалуйста, возвращайтесь домой. Альберт вызовет вам экипаж. Милый Роберт, приятного вечера. Мориарти поклонился обоим и с недобрым предчувствием вышел на морозный воздух, чувствуя приятную тяжесть револьвера в кармане пальто. Уже взошла красная луна, и снег в ее отблесках казался алым. Значит, Сент-Саймон затаил на него обиду и попытается напасть на него, пока он будет возвращаться домой. В таком случае не стоило отказываться от королевской кареты. От опаловой колонны отделилась чья-то тень, тень высокого человека с трубкой. Мориарти замер. Тень прошла мимо вереницы карет, но, несмотря на то что у каждой кареты ждал кучер, казалось, тень не видел никто, кроме Мориарти. Он нашарил у себя в кармане пальто револьвер и, не спуская глаз с тени, проследовал за ней. Он двигался бесшумно и аккуратно, ничем себя не выдавал, и таким образом они дошли до конца улицы, где стояли кареты старой аристократии. Горели костры, было много людей. Тень человека с трубкой заговорила с одним из кучеров, о чем, Мориарти услышать не удалось. Прямо рядом с ним остановилась карета без герба, он не успел ничего предпринять, как к его лицу с силой прижали резко пахнущий платок с хлороформом. Последнее, что он увидел, — расширенные от ужаса глаза преследуемого им человека с трубкой. Глаза Рахе.***
В комнате горели обсидиановые свечи и царил полумрак. Тем не менее Мориарти отлично мог рассмотреть все, что его интересовало: он и хозяин комнаты находились в спальне. Огромная кровать с балдахином и вышитыми на покрывале человеческими юношами и девушками, трепещущими от ужаса в объятиях высокородных особ, совершенно не скрывающих свой истинный облик, наводила на мысли, которые поскорее хотелось выбросить из головы, чтобы вернуть себе пошатнувшееся равновесие. — Здесь никто нам не помешает, — сказал лорд Сент-Саймон. Говорил он очень мягко, хотя и не мог совсем избавиться от властных ноток. Они были наедине, Мориарти полулежал в мягком кресле, лорд Сент-Саймон сидел напротив за накрытым столиком. — Отужинайте со мной. Ужин был превосходный: вальдшнепы, королевский фазан, покрытая паутиной бутылка старого вина. Мориарти едва не стошнило: то были последствия воздействия на организм хлороформа. Он перевел дыхание и сказал: — Благодарю, но я уже шел домой. — Вы кого-то искали, не так ли? Бежали как… гончая за лисой. Или древний аристократ за простолюдином. Вы когда-нибудь участвовали в Королевской охоте? Или Королева бережет вас? Конечно, бережет. Интересно, как вы смотритесь в качестве добычи. Мориарти пытался перебороть новый приступ тошноты, но не сумел. Его вывернуло на толстый склизкий ковер из шкур неведомых ему мелких животных, которым был устелен пол. Сент-Саймон поджал губы и позвонил в опаловый колокольчик. Вошла служанка жабоподобного вида и слизала с пола рвоту. Мориарти даже не попробовал воспользоваться тем, что дверь оказалась временно открыта: он отлично видел, кто охранял дверь снаружи. Когда служанка вышла, Мориарти сказал: — Зачем я здесь? Если вы решились на похищение, у вас должны быть веские причины. Возможно, случилось какое-то недоразумение? Сент-Саймон медленно кивнул и медленно произнес, по слогам. Он не транслировал слова напрямую в сознание Мориарти, видимо, не считая его достойным такой чести. — Я знаю, что вы помогли этой девке бежать. Куда она сбежала? — Девке? Я? Помог бежать? — Вы, кто же еще. Вы должны были сообщить мне, где они скрываются, я бы вернул свою жену себе. — Ну тогда вам не следует называть эту даму девкой. Сент-Саймон усмехнулся. — Вы еще и манерам вздумали меня поучить? Я вас нанял не для того, чтобы вы надо мной посмеялись за моей спиной. Девица должна была стать моей женой. Но вы почему-то решили, что тот человек важнее меня, сына герцога Балморала. — Вы наняли меня, чтобы узнать, куда исчезла ваша жена и почему. Я все изложил вам в письме. Дело закрыто. Мне пора. Пожалуйста, отзовите стража, я сам найду дорогу, провожать меня не надо. Мориарти встал, но мощный удар в грудь уронил его назад в кресло. Он закашлялся. Сент-Саймон был одной крови с Королевой. Разумеется, Защита на него не подействовала. Или же она действовала, только если бы его хотели убить и подошли с этим намерением? — Смотрю, вы были уверены, что я не смогу ничего вам сделать. Это потому, что вы под защитой Королевы, понятно. Но я не собираюсь причинять вам боль, совсем наоборот. Он зацепил длинным щупальцем ленту в волосах Мориарти и дернул ее. Волосы рассыпались по плечам. — Как красиво. Цвет как у моей жены, такой иссиня-черный. Только у моей жены волосы были длиннее. — Мне показалось, я ясно объяснил вам в письме, что эта дама никогда не была вашей женой. — У некоторых женщин волосы короче, — не обращая внимания на его слова, промолвил Сент-Саймон. — Впрочем, для меня люди это люди. Мужчины, женщины, старые аристократы, простолюдины, не все ли равно. Вторым щупальцем он начал развязывать на Мориарти шейный платок. У него это получалось довольно ловко для аристократа любой крови. У Мориарти зашумело в ушах. Такое возможно, только если он часто это делал. Он сунул руку в карман пальто. Похоже, его не обыскивали. В револьвере было пять серебряных пуль. Одну потратил Моран, когда убивал своего друга-зомби. — Это объясняет, почему вы до сих пор не женаты, — сказал Мориарти. Сент-Саймон поднес платок к длинному аристократическому носу и вдохнул. — Хороший одеколон. А почему не женаты вы? Предпочитаете любовь мужчин, не так ли? Так вам повезло. Я окажу вам невероятную милость. Он не стал произносить этого вслух, но указал кивком головы на кровать. — Боюсь, что вы не в моем вкусе, — возразил Мориарти. — Боитесь? Правильно боитесь. Мориарти нужно было подпустить его поближе, чтобы пуля точно пробила твердую кожу. Он позволил ему прикоснуться и никак не сопротивлялся, когда Сент-Саймон прижал его к себе, когда длинный склизкий зеленый язык скользнул по его шее, оставив мерзкий липкий след. Мориарти кожей чувствовал исходящее от него возбуждение. Возбуждение хищника перед слабой жертвой. Пусть думает именно так. — Вы так надменно говорили со мной, — прошептал Сент-Саймон. — А я еще тогда представлял вас на коленях предо мной. С моим членом во рту. Он попробовал засунуть одно из щупалец-рук Мориарти в рот. Мориарти сжал зубы, но скользкое твердое щупальце настойчиво раздвинуло их и заполнила рот отвратительной плотью. Мориарти не выдержал. Не вытаскивая револьвер из кармана, он направил его туда, где должно было находиться одно из жаберных сердец аристократа, спустил курок и одновременно изо всей силы сжал зубами мерзкую плоть во рту. Вырвался из удушающих объятий, выплюнул треугольный кусочек с присосками, бросился к окну. Окно находилось так высоко над уровнем земли, что кареты во дворе казались звездами, рассыпанными по снегу. Но он точно знал, что в доме лорда Сент-Саймона три этажа, он сумел бы спрыгнуть с сугроб и сбежать. Чей же это дом? Сент-Саймон тем временем удивленно разглядывал хлещущую кровь и как недостающая часть его щупальца отрастает заново. — Дорогой мистер Мориарти, вы бесконечно очаровательны, — обратился он к застывшему у окна Мориарти. — Вы правда считаете, что ваши оставшиеся четыре пули спасут вас, если этого не сделала Защита Королевы? Ну что же. Допустим, вы пробьете два оставшихся сердца, и я умру. Что же случится потом? Герцог, мой отец, потеряет связь со мной и обязательно заглянет. Вы выстрелите и в него и, если ваша рука не дрогнет, быть может, попадете. Но пуль вам не хватит. Опустите револьвер и доставьте мне удовольствие. Я приму такое удовлетворение и более не стану вас преследовать. Да, конечно, вам будет не особо приятно, но и мне не было приятно, когда вы променяли меня, вашего клиента королевской крови, на жалкую девку из Нового Света. В его словах было что-то затаенное, чему Мориарти не мог подобрать названия. Он четко понимал, что в любом случае с ним обойдутся жестоко. — Выстрелите — и я вас не пощажу, — добавил Сент-Саймон. Огромные глаза его горели красным огнем, а кровь из пробитого сердца остановилась. Мориарти выстрелил ему в глаз. Сент-Саймон ушел от выстрела точным быстрым движением, перехватил руку Мориарти и легко вывернул ему кисть. Револьвер упал на пол. Мориарти вывернулся, оставив в его щупальцах пальто, но поскользнулся на скользком полу и упал. Сент-Саймон сгреб его с пола за шиворот, отодвинул другим щупальцем балдахин с вышитыми сценами соитий и швырнул его на постель так, что он ударился головой о холодную цепь, венчавшую изголовье, и почти не сопротивлялся, пока с него, как лепестки с цветка, обдирали одежду. Сент-Саймон пристегнул его руки к цепи и начал раздеваться сам. Обнаженный Сент-Саймон являл собой жуткое зрелище. Всего у него было десять щупалец, восемь выглядели как руки, а два последних крупных темно-зеленых отростка внизу живота зловеще шевелились, наливаясь кровью. Мориарти пригляделся и понял, что это два члена с присосками. Больше всего они напоминали гектокотили осьминогов. Его передернуло от омерзения, он забился в цепях и забыл о контроле. При виде столь ужасающих подробностей он больше не мог хотя бы даже казаться равнодушным. — Вот теперь мне нравится выражение вашего лица, — поощрил его Сент-Саймон. — Совсем не осталось этой отвратительной надменности. Вы всего лишь человек, с чего вы вообще взяли, что с вами нужно обращаться как-то по-особенному. Ее Величество вас избаловала. Но сейчас вы на своем месте, в постели, подо мной. Именно так и нужно использовать таких, как вы. Он навалился на Мориарти всем телом, оплетая его конечностями так, что тот не мог пошевелиться, пачкая его кровью и сукровицей из раны и семенной жидкостью, истекающей из его двух членов. Двумя щупальцами Сент-Саймон широко раздвинул ему ноги, и, не тратя времени на подготовку, один из членов с присосками толкнулся внутрь, сперва медленно — и вошел довольно легко, скользкий и шевелящийся; потом стало хуже: дальше член расширялся и ощущение заполненности сменилось расширяющей болью. Но Мориарти закричал только тогда, когда присоски внутри него завибрировали и стали присасываться к внутренностям. Так вот что ждало леди Сент-Саймон, крутилось у него в голове, так вот от чего она бежала… нельзя думать о том куда. Он ощутил ликование Сент-Саймона, как будто бы тот ждал, что он подумает именно об этом. Но он силой воли прогнал всякую мысль о Париже. Это было нетрудно. Толчки становились сильнее, присоски высасывали из него жизненные силы изнутри, он обмяк и едва не потерял сознание. Сент-Саймон снова засунул язык ему в рот — у него оказался язык размером с член взрослого мужчины. Его пользовали с двух сторон, и это он еще забыл о втором члене, который пока что просто терся о его живот, огромный и истекающий слизью. На пределе терпения он позвал Ее. Да, это не был час особой нужды, но он почему-то подумал, что можно. Но никто не откликнулся на зов. Это тянулось так долго и мучительно, а он продолжал все осознавать и ощущать толстый отросток внутри, каждую присоску, что выкачивала из него жизнь. Он задыхался из-за нехватки воздуха и веса тяжелого тела. Наконец внутренности его и горло залило что-то холодное и склизкое и его оставили в покое, измученного настолько, что он не мог выплюнуть мерзость изо рта, но не мог и проглотить. Когда ему удалось сплюнуть, он открыл глаза. Постель была смята, на белых шелковых простынях расплылись красные, зеленые и серые пятна. Сент-Саймон сидел в кресле и пил вино. Свечи хорошо освещали комнату, на лице Сент-Саймона читалось удовлетворение. — Видите, вы выжили. Это не так ужасно, как вы себе вообразили, собираясь по глупости покончить с собой. У вас ведь ни разу не было прежде ни с кем? Да, мне вас таким и описывали, будто вы сторонитесь плотских радостей, и вы должны быть мне благодарны за просвещение. Вы принадлежали впервые аристократу древней крови, чем вам оказана великая честь, ну и притом я все же пощадил вас, не стал совать сразу два. Мориарти промолчал. — Ну же, хотя бы изобразите радость, — велел Сент-Саймон. — Вам ведь развлекать меня всю ночь, и если вы так и будете игнорировать меня, в моих силах причинить вам больше боли, чем наслаждения. Мориарти не испытал совсем никакого наслаждения и не понимал, чего от него ждут. Но игнорировать действительно было невежливо, и он сказал: — Я вынужден примириться с обстоятельствами, но вряд ли можно ожидать, чтобы я стал радоваться тому, что произошло. Если вы намерены продолжать мучить меня этим способом, то вы просто убьете меня. Он понял, что теперь у него не осталось сил, чтобы продолжить беседу. Сент-Саймон сел на край постели с бокалом вина и силой влил ему в рот. Вино обожгло истерзанные внутренности, но у Мориарти не было сил кричать. — Я и не собирался вас убивать. Я хотел с вами по-хорошему, но вы не захотели. Мы теперь любовники, я чувствую свою ответственность, хотя вы и жалкий человек. Конечно же, вы будете жить так долго, как протянете. Мориарти в растерянности смотрел ему в глаза и не видел ни тени насмешки. Это существо говорило совершенно серьезно. Оно считало то, что между ними произошло, любовью. — Что? По-вашему, это так называется? — А как это называется? Мы занимались любовью. Вернее, я занимался с вами любовью. Немного отдыха, и мы продолжим. Я знаю, люди не в состоянии выдерживать нагрузки, связанные с любовью таких, как мы. Немного отдыха, и я овладею вами еще раз. Он ласково потрепал его по щеке и встал. В этот момент в дверь постучали, и Сент-Саймон, извинившись перед Мориарти, удалился. Мориарти прислушался — но было тихо. Должно быть, они говорили через сознание. Он пробовал высвободиться из цепей, но тщетно. Оставалось ждать. Он начал забываться полусном, когда из дремоты его выдернули новым взрывом боли. Сент-Саймон снова оседлал его и вбивал в постель теперь уже вторым членом. На сей раз присоски на члене не доставляли Мориарти дополнительных неудобств. Сент-Саймон трахал его быстро, так, словно боялся опоздать на королевский бал. Мориарти было все равно. Чем быстрее он это делает, тем быстрее закончит. — Отец сказал, что вы пожалуетесь Королеве, — пояснил Сент-Саймон причину своей спешки, после того как кончил. — Предложил вырвать вам язык и отрезать руки, но я не думаю, что вы осмелитесь рассказать хоть кому-то о том, что между нами произошло. Вы очень высокомерны, и стыд помешает вам. Он был прав: Мориарти не собирался жаловаться Королеве. Он всегда сводил свои счеты сам. И пока просто экономил силы, но позже, когда окажется в безопасном месте, он обязательно разрешит эту задачу наилучшим образом. Для начала ему нужно было выжить, а это сейчас зависело совсем не от него.***
Лорд Сент-Саймон вывел — или, вернее будет сказать, почти что вынес — Мориарти на опаловое крыльцо. Там уже ждал кэб, на котором только что привезли похищенную из монастыря девицу для его отца. Он слышал крики девицы, когда тащил безвольного любовника вниз, крики были ему неприятны. Он так любовью не занимался. На Мориарти из одежды было только пальто, оно единственное осталось целым после ночи любви. Кровь на его бедрах уже подсохла, и лорд Сент-Саймон был уверен, что его в сохранности довезут до какой-нибудь захудалой больницы для бедных. Отец велел вырвать Мориарти язык и отрезать руки, чтобы он молчал и не мог писать письма. Все по Шекспиру, с творчеством которого отец ознакомился на днях, скучая без возможности занять себя более приятными развлечениями. Ему пришлось продать свою коллекцию картин после расстройства женитьбы сына. Хотя приданое осталось за ними, пока они не могли воспользоваться этими деньгами. Невероятное унижение, и все по вине этой девки и человека, которого он волок на себе. Но лорд Сент-Саймон больше не злился на него. Удовольствие от этой ночи было ни с чем не сравнимым. Он даже был немного благодарен этому человеку за доставленное наслаждение. Он никогда не питался людьми как мясом, только пил из них страх и боль и превращал все это в радость. Он же не дикарь. Высокий кучер принял у него ценный груз и затолкал в кэб. — В Королевскую больницу, Ваша светлость? — спросил кучер. Голос у него был хорошо поставленный, а высокая шляпа словно делала его выше ростом. Лорд Сент-Саймон тяжко вздохнул. Он не мог пойти против родителя, а ведь так все хорошо начиналось. Он думал, что в лице Мориарти обретет постоянного любовника. Редко кто сносил его любовь так стойко, что даже почти что не кричал. А теперь придется избавиться от него. Приказать кучеру закопать его где-нибудь, и он истечет кровью или умрет от обморожения: человеческие тела слабее тел Древних. А когда Королева спросит, кто это сделал, в его ответе не будет ни слова лжи. Виноват будет злонамеренный кучер, а не он. Но лорд Сент-Саймон не был дикарем, и потому он сказал: — Выбросьте его где-нибудь по дороге. Кучер поймал брошенный соверен, поклонился и вскочил на козлы. Экипаж тронулся. Да так быстро, что лорд Сент-Саймон и моргнуть не успел. Когда он шел вверх по лестнице, погруженный в думы о том, что следует вызвать врача и что-то сделать с раной в жаберном сердце, девица уже не кричала. Не может быть, чтобы все закончилось так быстро, отец любит заниматься любовью медленно, в этом они были похожи. Он остановился и решил проверить, все ли в порядке. Дверь была закрыта изнутри. Он постучал, позвал. Ответа не было. Он выудил из жилетного кармана ключ и попробовал вставить в замок. Тщетно: с той стороны был вставлен другой ключ. Случайно взгляд его упал вниз, и он увидел то, что невозможно ни с чем спутать: из-под дверной щели вытекала кровь. Но она — о ужас! — была не красной. Теперь лорд Сент-Саймон ощутил волнение всеми своими оставшимися двумя сердцами. Он навалился на дверь всем телом и вышиб ее. Зрелище, что представилось его изумленному взору, было воистину ужасающим. Всю комнату заливала кровь, кровь смешалась со стеклянным крошевом от выбитых окон, тело герцога, его отца, было выпотрошено, внутренности тянулись к окну. Голова лежала отдельно, черепная коробка вскрыта, мозг отсутствовал. — Кто мог сотворить такое, — прошептал лорд Сент-Саймон. Он не мог кричать от переизбытка чувств. По этой же причине он не заметил, что в комнате по-прежнему было что-то живое. Когда оно оторвало ему первое щупальце, он закричал.***
Мориарти плохо помнил дорогу до больницы. Они долго тряслись по кошмарной дороге, и у него едва не открылось внутреннее кровотечение. Ему сделали какой-то укол, и он заснул. Он помнил лицо Рахе, проверявшего его пульс с таким сосредоточенным лицом, словно от этого зависела вся его жизнь. Рахе приехал, чтобы вытащить его из того дома, или же был там по своим делам? Он хотел спросить, но, пока Рахе не дал ему немного теплой воды, он не мог говорить. — Если вы… здесь, тогда… ваш друг?.. Там? Убивает герцога? Почему-то сейчас он считал это правильным. Там же была девушка. Нужно было спасти ее. — Не было никакой девушки, — тихо ответил Рахе. — Мы привезли вместо девушки… неважно. Он правильно понял, что Мориарти хочет услышать. Потом он еще что-то сказал, после чего вернулся на козлы, и они ехали еще тысячу лет. Мориарти устал считать чешуйчатых птиц Королевы. Он открыл глаза и увидел белую палату и белое лицо Лестрейда. — Ужасное несчастье, мистер Мориарти. До этих слов Мориарти еще надеялся, что Лестрейд не видел протокола его операции и не знал, что с ним произошло. Но, похоже, он… — Не вовремя вы слегли. Пневмония, да? Не стоило идти пешком по такому морозу. Дождались бы кареты. Но что уж. …ничего не знал. — Ночью был убит герцог Балморалский. Выпотрошен так, как ни один человек бы не сумел. У нас пока единственная зацепка — посторонний кэб, в котором доставили… девицу для удовольствий. Но девица не могла сожрать мозги и оторвать руки лорду Сент-Саймону так, что он не может отрастить их обратно. А еще у него оторван… Нет, я не должен этого говорить вслух, но вам могу сказать… что он останется инвалидом. Даже не знаю, чья участь хуже. Проклятые Реставрационисты! Это все они! Вносят хаос… простите, мистер Мориарти. Должен же я с кем-то поговорить об этом деле. Готов описать вам все факты. Королева велела вас не тревожить, но к кому мне еще идти? Он утер красное лицо носовым платком. — Реставрационисты… — заговорил Мориарти очень тихо, так, что Лестрейд был вынужден наклониться к нему. — Реставрационисты разве едят внутренности Великих Древних? Никогда о таком не слышал. Лестрейд моргнул. — Да, действительно, такие факты полиции неизвестны. Но кто-то был в доме, кто-то же совершил это чудовищное преступление. Постель герцога вся была залита зеленой кровью, а постель его сына — красной. Все слуги в доме не могут говорить по причине… им нечем. Сложно вести допросы, но, кажется, в постели милорда была какая-то девица, хотя тело ее не найдено. Возможно, она была сожрана заживо. Это точно не зомби. Не бывает же летающих зомби? Как они проникли внутрь? Там двенадцать этажей! Что же нам без вас делать? Как вы не вовремя… вы же сможете нас проконсультировать? Хотя бы через пару дней? Мориарти не слушал его, он вспоминал. — Если вы… здесь, тогда… ваш друг?.. Там? Убивает герцога? После его вопроса кто-то тихо кашлянул. Ему было слишком больно для того, чтобы повернуться и посмотреть, но этот кто-то сказал: — Даже не знаю, как к этому относиться, Холмс. Он думает, что я остался убивать какую-то тварь вместо того, чтобы быть здесь, если вдруг срочно понадобится медицинская помощь. — Вы же видите, что он не в себе, — ответил Рахе, отворачиваясь. Мориарти показалось, что он издал что-то похожее на приглушенный стон. Кто-то, кто сидел с Мориарти в кэбе, склонился на ним, и Мориарти сумел его разглядеть. У него были усы, но не такие пышные, как у принца Альберта. — Надо ехать, — сказал он. — Я не могу прооперировать его в чистом поле, но сделаю кровоостанавливающий укол. Думаю, этого хватит. Из воспоминания его выдернул голос Лестрейда: — Ее Величество расстроена, но просила вас не тревожить. Это письмо для вас, оно почему-то испачкано краской. Я позову кого-нибудь, он подотрет. Ну, я пойду. Мориарти взял зеленое письмо, заглянул внутрь и немного посочувствовал Лестрейду. Преступление, совершенное сегодняшней ночью, никогда не будет раскрыто. У Мориарти была такая мысль еще по пробуждении, но до получения письма он отвергал ее, она казалась ему невозможной. Теперь, когда он находился вне ситуации и мог рассуждать спокойно, мозаика сложилась сама. В час особой нужды он воззвал, и на его зов откликнулись, пусть и не сразу, но ведь его жизни в тот момент ничего не угрожало. Или, возможно, у Королевы были какие-то свои причины дать ему испытать то, что он испытал. Или она была слишком занята на балу и не сумела откликнуться вовремя. Кто способен понять Ее мотивы? Она так беспокоилась за престиж британской королевской семьи, что сама была готова карать тех, кто покушался на него. В письме, пропитанном зеленой кровью, лежал кусок щупальца — отца или сына, Мориарти точно не мог определить. Зато он отлично знал, что кавалер-кинг-георг-птеродактиль питался мозгами и умел изменять размер по своему желанию. А еще он умел летать.