Дороги, которыми не ходят

      

Бывают дороги, по которым не идут; бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются; бывают местности, из-за которых не сражаются; бывают повеления государя, которых не выполняют.       Сунь Цзы

      Робаут Жиллиман смотрел на Монархию, которой, согласно приказу Императора, предстояло быть уничтоженной, и думал о времени. Полет от Антагониса, где он получил приказ Императора, оттуда до Шедима, где его флот соединился с флотом Императора, а оттуда до Кхура занял триста двадцать пять дней. Астропатическое сообщение шло от Кхура до Солнечной Системы шесть дней, но переписка не состояла бы из одного сообщения. Одинокий хорошо снаряженный корабль с искусным навигатором, вылети он из Солнечной Системы, добрался бы до Кхура за тридцать дней, поскольку ему не нужно было подстраиваться под технические возможности прочих кораблей и их менее одаренных навигаторов. Астропатическое сообщение от внешнего края сегмента Темпестус, где начал свой путь Жиллиман, до Солнечной Системы и Кхура шло, кстати, тринадцать и пятнадцать дней соответственно.       По крайней мере, таковы были средние значения. Иногда корабли преодолевали расстояния в десятки раз быстрее, иногда — пропадали на годы или десятилетия. Но все же можно было надеяться именно на это время.       — Милорд, прибыл примарх Лоргар.       Лоргар просил о встрече.       "Что он нам может сказать? — спросил Константин Вальдор. — Император отдал приказ".       "Будет бесчестно лишать его права сказать", — тогда ответил Жиллиман.       "Будет бесчестно дать ему возможность унижаться просьбами, которые ничего не изменят".       "Император приказал мне не говорить с моим братом?"       На это Кустодес лишь покачал головой. Возможно, ему всё-таки удалось увидеть, что Робауту неприятен приказ. Возможно, он думал, что этим разговором Робаут хочет облегчить свою вину перед братом. Возможно, он, напротив, думал, что Робаут хочет наказать себя тем стыдом, что ощутит, когда посмотрит в глаза брата. В сущности, что Вальдор думал на этот счет, было нерелевантно.       Лоргар прибыл на корабль не один. С ним были его капитаны и почетный караул Несущих Слово, но помимо них еще были и Механикусы. Красные робы поверх переплетения металла и металла — если где-то и оставалась плоть, она была надежно погребена под аугметикой. Фигуры Механикусов были выше и массивнее, чем людские — всё еще меньше, чем Астартес, но ненамного. Даже если не знать заранее — а Жиллиман знал — можно было бы догадаться, что это высокопоставленные архимагосы со своей свитой.       Он шагнул навстречу брату. Сначала ему показалось, что на левой руке Лоргара три пальца покрашены в иной цвет, но тут же разглядел, это не доспех — голый аугмент, выставленный напоказ. Робаут никогда не думал, что его брат настолько фанатичен. Но, возможно, и было задумано, чтобы это выглядело как фанатизм.       — Здравствуй, Лоргар, — ровно произнес Жиллиман. — Ты знаком с приказом отца, так?       Без приветствий Лоргар выпалил:       — Да, и ты не можешь этого сделать.       Жиллиман почувствовал, как за его плечом сместился Константин Вальдор. Он пока не стал перенимать его тревоги.       — Вот как? — сдержанно изумился он. — Приказ был ясен.       — Мы невиновны! — воскликнул Лоргар с такой страстью, что Жиллиман почти смог ему поверить. — Нас обвиняют в том, что мы почитаем Императора как бога...       — Таково обвинение, — равнодушно подтвердил Жиллиман. Да, официальная причина была именно такова.       — Брат, я не отрицаю этого — но почитаем мы его в той мере, что дозволена законами Империума, что дозволена Им самим!       Механикусы в свите Лоргара, аугументическая рука, дозволенное поклонение — хватило, чтобы догадаться. Как бы ни была велика прославленная выдержка Кустодесов, её оказалось недостаточно, чтобы возмущение не читалось в голосе Вальдора:       — Надеетесь скрыться за перемирием Марса? Оно не покроет преступлений за все эти годы.       Лоргар не возмутился, не проявил высокомерия — недоуменно нахмурился, и только. Всё прежнее негодование с него как смыло — остались только тревога и, неожиданно, благорасположение.       — Мне кажется, — осторожно сказал Лоргар, — тут произошла какая-то ошибка. Мы присоединились к Церкви Бога-Машины еще шестьдесят семь лет назад. Неужели эта весть не достигла Терры?       Не дожидаясь повелительного жеста — или приказ был, но остался незамеченным — один из младших механикусов выступил вперед и подал Лоргару металлический — похоже, адамантиевый — цилиндр. Лоргар ввел код, зашипел цилиндр, разгерметизируясь, и оттуда примарх достал бумажный свиток и передал брату. Вдруг раздался бесполый синтезированный голос прежде молчавшего архимагоса:       — О посвящении Несущих Слово в веру в Императора в облике Бога-Машины, о дружбе между ними и Адептус Механикус, о взаимных клятвах и обещаниях. Я, Альдиус Схаимат, один из подписавшихся, подтверждаю.       Жиллиман и Константин Вальдор прочитали договор — подписан он действительно был десятки лет назад. Могло вызвать подозрения, что Лоргар привел с собой Механикусов и принес договор, будто заранее знал, что на Терре и не слышали о таковом и понадобится его демонстрировать. С другой стороны, зная, в чем суть обвинения, было бы уместно подготовиться. Явных доказательств обмана не было, а обвинять примарха во лжи без них — Жиллиман не думал, что даже Кустодес пойдет на это.       Бережно он передал документ Лоргару и прежде, чем заговорил Вальдор, сказал:       — Твои возражения обоснованы, брат мой, — и сдержанно улыбнулся. Да, естественно испытать облегчение, узнав, что тебе не придется открывать огонь по имперскому городу и тем более по любимому городу своего брата. — В свете открывшихся обстоятельств я не считаю возможным продолжить выполнение приказа Императора до того, как он получит эти сведения и подтвердит или же пересмотрит свое решение.       — Я доложу ему, — поколебавшись, сказал Вальдор, лицо которого сейчас совершенно окаменело, и протянул руку за цилиндром. Ему вручили не только его — еще кристалл с данными. — А это что?       — Планы будущих военных действий Несущих Слово и Адептус Механикус. Широкомасштабных и эффективных, и я думаю, что отцу будет интересно их увидеть, — улыбаясь, заявил Лоргар, и даже Робаут не смог понять, что кроется за этой улыбкой. Вполголоса Лоргар добавил: — Нельзя сказать, что я не учусь на своих ошибках.       Уже через несколько часов после этого разговора Жиллимана вызвали к Императору. Вызвали прежде Лоргара — он отлично знал, что брат-примарх пока не поднимался на борт императорского флагмана. Сразу после разговора он вернулся на свое судно, и с тех пор ни один челнок Несущих Слово не приближался к императорскому флоту.       Жиллимана проводили к смотровой палубе, где у дверей стоял караул из двух Кустодес.       — Ждите, — сказал один из них.       Ожидание заняло достаточно много времени; Робаут то и дело ловил себя на том, что напрягает слух, пытаясь разобрать, что происходит на палубе. Беседовал ли там Император с кем-то еще? Даже примарх не мог ничего услышать. Возможности посмотреть на время у Робаута не было, но его внутренние часы были достаточно точны. Он ждал уже не менее двадцати минут, когда двери отворились, и из них вышел, как всегда казавшийся крошечным в обстановке, предназначенной для Императора и примархов, Малкадор Сигиллит. Малкадор выглядел крайне утомленным.       — Он ждет тебя, Робаут, — и посторонился, пропуская.       Жиллиман шагнул вперед.       — Удачи, — негромко шепнул ему Малкадор, и это показалось Робауту крайне дурным знаком.       Высокие готические своды палубы надежно скрывал мрак. Единственными источниками света были шар планеты за окнами, звёзды и будто бы золотое сияние, обнимавшее фигуру Императора.       — Подойди, — приказал он.       Робаут встал рядом и чуть позади отца. Прямо перед ними была панорама планеты, голубой круг с ореолом атмосферы и белыми завитками облаков, пересекавшими континенты.       Не смотря на примарха, Император обманчиво обыденно спросил:       — Ты читал об империях века Терры, Робаут?       — Да, отец.       — Тогда представь себе одну из таких империй. У неё, разумеется, есть император, а у императора — военачальники. Допустим, император отдал своему военачальнику приказ покарать некоторых нарушителей закона, однако военачальник втайне предупредил нарушителей о грядущей каре. Более того, он научил их, как обойти запрет императора, поставив его перед выбором: либо оставить нарушителей безнаказанными, либо начать крупный конфликт со значительной и пока нужной фракцией империи, — он немного помолчал. — Как императору, по-твоему, следует поступить с военачальником?       — Отец.       — Я задал вопрос, — потяжелевшим голосом проговорил Император.       — Да, отец, — согласился Робаут. — Это зависит от того, что император может сделать...       — Император может всё.       — Да, отец. Тогда это зависит от того, чего хочет император. Хочет ли император прослыть тем, кто карает и уничтожает без веской на то причины? Или император хочет обнародовать причину своих действий и ухудшить отношения с упомянутой фракцией вплоть до вооруженных конфликтов?       — Правителю предпочтительнее слыть жестоким, нежели слабовольным, — прервал Император и процедил: — Военачальник и нарушители должны быть наказаны.       Пару секунд Робаут смотрел на планету за окном. Согласился:       — Хорошо, отец, — еще пауза. — Наказание должно быть, и не формальное. Во-вторых, наказание должно обернуться пользой для империи — необязательно растрачивать ресурсы.       Молчание Императора было долгим и непроницаемым.       — Я тебя слушаю.       — Военачальника, нарушителей и их войска император мог бы отправить в далекие земли, с тем, чтобы они вели завоевательные походы там, не имея права вернуться и восстановить своё число, пока не приведут их все под руку империи. Им даже стоит самостоятельно принести подобную клятву для того, чтобы для всех, кто не знает о сути дела, поход казался добровольным. Те же, кто знает о сути дела, догадаются и о наказании.       — И они будут ограничены в ресурсах, — резко добавил Император, — полностью империя не лишит их снабжения — император не ставит себе цели избавиться от них, лишь наказать — но ограничения будут существенными.       — Это наказание, — согласился Робаут, — а не обычный поход.       Он не мог видеть лица Императора, только его фигуру на фоне голубого сияния и неверный золотой ореол. Когда Император заговорил вновь, абсолютно равнодушным тоном, Робаут не смог понять, какая эмоция за ним кроется:       — Удачно, что Лоргар уже предоставил идеи и планы, которые только выиграют от участия твоего легиона.       — Не могу сказать, отец, — отчеканил Робаут. — Мне потребуется сначала ознакомиться с ними — но я доверяю твоему суждению.       Император наконец-то самую малость повернулся и посмотрел на Робаута. Стоять под этим взглядом было неуютно даже для примарха, но Робаут ни пошевелился, ни встретил его взгляд своим. Потом Император вздохнул так, как могла бы вздохнуть живая статуя.       — Ты упрямее, чем я планировал.       — Отец?       — Это не похвала.       Робаут промолчал, всё ещё глядя на шар планеты, где сегодня не был разрушен город Монархия. Он бы эвакуировал жителей, конечно. Но сомневающиеся, упрямцы и мародеры остались бы — найти и насильно вывести всех возможности не было. Двадцать одна тысяча шестьсот, с точностью до сотен. Все бы жители города потеряли бы свои дома и имущество. У меньшей части из них были родственники в других местах или накопления в банках, большая часть осталась бы без дома, без имущества и без работы. Смертность от голода, от болезней, от рук других обездоленных? Девятьсот семьдесят тысяч, с точностью до десятков тысяч. Вместе с жителями других мест, которые тоже пострадают от болезней и насилия? Миллион семьсот тридцать тысяч, снова с точностью до десятков тысяч. Эти оценки включали только чистые человеческие жертвы: жизней, затронутых разрушением Монархии, было бы куда больше. Без дома, без цели, без пользы, без всего того, что они могли бы совершить... Какой каскад последствий мог бы развернуться от уничтожения одного города.       — В завоевательном походе будет разрушено куда больше городов и убито куда больше людей, — буднично заметил Император. Робаут не позволил себе пошевелиться. — Тебе не привыкать.       Робаут сделал всё, чтобы проигнорировать его слова. Он не мог позволить себе гнев. Император не дождался от него ни слова.       — Ступай, — раздраженно бросил он, едва понял, что Робаут не ответит. — Тебе передадут точные условия наказания. Легко не будет.       — Как пожелает мой Император, — без тени насмешки ответил Жиллиман и склонился в поклоне. Император еще какое-то время смотрел на него, будто вымеряя его искренность. Потом едва заметно шевельнул кистью, мол, ступай уже.       Робаут выпрямился и покинул палубу, оставляя позади мрак и неверное золото. Выйдя от Императора, он не позволил себе облегченного вздоха даже в мыслях. Он не позволил себе думать — и не позволит еще долгие месяцы — о том, сколько ему стоило уговорить Лоргара и Механикусов. Он не позволил себе думать о том, сколько ему стоило перехитрить бюрократическую машину Империума, чтобы смягчить провинность Лоргара и чтобы подделать договоры. И он не позволил себе думать о том, сколько ему стоило сначала решить для самого себя, что это верный путь.       Он только изумился про себя тому, как спокоен был Император, и решил, что какие бы артефакты древней Терры они не нашли в грядущем походе, он подарит их Малкадору.