Дом окнами в небо

В Шоуду он рванул сразу же, едва стало приличным покинуть эту почетную со всех точек зрения, но такую скучную, в общем-то, новогоднюю тусовку на CCTV. Только скинул в гримерке сценический костюм и натянул привычные свободные спортивные штаны и любимую худи от Аберкромби, ту самую, в красно-черную клетку, что подарил ему Ван Ибо. Она еще хранила отголоски его запаха, потому что Сяо Чжань надевал ее всего пару раз и категорически не желал стирать. От сопровождения Чжан Синьлая, скрупулезно выполнявшего свои обязанности телохранителя (и няньки – это у них с братом, видимо, было в крови), отбиться не удалось. Все, что сумел выторговать у него Сяо Чжань, это разрешение хотя бы эти жалкие три дня побыть одному. В Харбин улетал фактически инкогнито – фанаток удалось сбить со следа, забронировав билеты на несколько рейсов в Чунцин. Билет в Харбин он взял в последний момент, буквально за полчаса до окончания регистрации на рейс. В салон вошел, не снимая маски и глубоко надвинутого на голову капюшона, плюхнулся на свое место у иллюминатора и отключился на двухчасовой полет. Слава богу, из-за того, что ночь была новогодней, рейс летел полупустым. В Харбине закинул сумку с вещами в багажник арендованного на три дня кроссовера дунфэн - самое то для поездки фактически в горы, - и на три часа дороги до Ябули позволил своим мозгам функционировать в режиме автопилота. То есть не думать ни о чем. Коттедж, который ему посчастливилось арендовать, в открытом доступе для бронирования не значился. Новенький, с иголочки, для супер-VIP персон. На отшибе, почти в лесу, хотя и числился на балансе отеля Ябули Цинъюнь. О его существовании вообще мало кто знал, и если бы не все тот же заботливый Чжан Синьлай, Сяо Чжань тоже бы не узнал. Нет, правда, золото, а не мужик, этот его телохранитель. Золото. И со связями. Ладно. До коттеджа добрался уже к утру, чуток поплутав, правда, на шедшей в подъем лесной дороге. И сразу в него влюбился. Фасад в стиле цзинши, рядом - крошечное замерзшее озерцо с остовами засохшего камыша. Позади цзинши – пристройка, двухэтажная, деревянная, пахнущая кедром и почему-то сандалом. В правом крыле – кухня, оборудованная по последнему слову техники, но замаскированная высокими расписными ширмами. В левом – так же за ширмами – настоящий камин. С дровами! Сосновыми! И каких-то императорских размеров бурой медвежьей шкурой на полу. Пара кресел, маленький деревянный столик между ними. На втором этаже – одна-единственная комната. Спальня с окнами в пол и скошенной крышей. Вместо постели – высокий матрас, лежащий прямо на полу. Обстановка почти спартанская, мебели минимум – шкаф, пара тумбочек, стол с плазмой над ним, пара ночников, пара легких кресел. Зато в окна уже заглядывало рассветное горное солнце, раскрасившее стены и застланный циновкой пол в золотые и розовые тона. А какая тут была ванная комната! Правда, сама ванна была совсем небольшая, довольно узкая («Вдвоем будет… черт, было бы тесновато», - подумалось), но рядом современная душевая кабина и – настоящее чудо! – деревянный джакузи на открытой веранде. С невероятно прекрасным видом на покрытые елями склоны. Елки были укутаны плотными снежными шалями, розовевшими в солнечных лучах. Сяо Чжань стоял на веранде, ежась от пробиравшегося под худи легкого морозца, но идти в дом за курткой не спешил. Опершись о перила, наблюдал за тем, как белыми хлопьями кружится в воздухе легкий снежок. Бездумно ловил снежинки. Смотрел, как они тают в ладонях. В Пекине такого снега не бывает. В Чунцине тем более. И такого воздуха, которым хочется набить легкие впрок. На будущее. И потихоньку вдыхать его, когда становится совсем душно от усталости. Или окружающей действительности. И еще ни в одном городе Китая не было такой тишины. И такого безлюдья. От созерцания красот Чанбайшаня, Вечно Белых гор, его оторвал трезвон мобильника. Сяо Чжань грустно улыбнулся. Он знал, кто звонит. Спустился в цзинши. Нащупал айфон в кармане куртки, которая так и валялась на стуле возле двери. - Привет, баобеи. - При… О. А где это ты? Звонок был видео – по-другому Ван Ибо звонить отказывался, предпочитая переписку в вичате. - В Ябули. Захотелось настоящего снега. И тишины. - То есть меня с собой звать ты не собирался? - Ибо, - вздохнул Сяо Чжань, опускаясь на медвежью шкуру перед камином, - ты год не был дома. Я же знаю, как ты любишь маму, отца. Новый год надо встречать дома, баобеи. С семьей. Поэтому не хотел говорить, чтобы не провоцировать и не ставить перед выбором. - То есть мы с тобой не семья, да, мой заботливый, предусмотрительный, продуманный гэгэ? А напомнить, что дома я был в октябре, на дне рождения бабушки? А главное – сам-то чего ж не в Чунцине? - Напомнить, - передразнил, - что я был дома меньше, чем три недели назад? Еще тогда предупредил родителей, что на Праздник весны не приеду. - Так плохо дома? Усмехнулся. - Доживешь до моих лет, поймешь. - Ты опять?! Сяо Чжань отмахнулся. - Да не о возрасте речь. Вот представь. Под тридцатник. Холостой. Скажем прямо, не бедный. Худо-бедно, известный на весь Китай. - Ну да, ну да, - покивал головой Ван Ибо. - Завидный жених. Я понял. А, еще красивый. Такой красивый, что сердце болит смотреть. Чжань-гэ шуай. - Ничего ты не понял, - Сяо Чжань укоризненно качнул головой и обреченно махнул рукой. - Ты даже представить себе не можешь – пока, по крайней мере, - что это такое. Бесконечная череда тетушек, кумушек, соседушек, подруг, подруг подруг, соседок соседок с дочками, внучками, племянницами, дочками подруг - и все «вот совершенно случайно, просто проходили мимо и решили заглянуть проведать госпожу Вэй, тетушку Вэй, матушку Вэй» - выбирай, что нравится. Все три, почти четыре дня, что я пробыл дома. Нравится? Я готов был сниматься в том гуевом ролике с туристической рекламой сутками! Сутками, cào! Ван Ибо бессовестно загоготал своим гремлинским смехом. Сяо Чжань, подперев рукой щеку, любовался тем, как он ржет. - Весело тебе? - Ужас как. - В том-то и дело, что ужас. Доживешь до моих лет неженатым, поймешь. Пока-то к тебе, думаю, с этим не пристают. Ван Ибо внезапно посерьезнел. - Не пристают. Я сразу маме сказал. - Что ты сказал? - похолодел Сяо Чжань. - Не надо так пугаться, - насупился Ван Ибо. - Я же не дурак рассказывать такое, не посоветовавшись с тобой. Даже родителям. Просто сказал - пока я айдол, никаких поползновений. - И что - послушались? - А куда деваться. Сказал - если хоть одну «невесту» в доме увижу, перестану приезжать. - Ты такой прямолинейный, Ван Ибо. И жестокий. - Тебя научить? - Спасибо. Я как-нибудь сам. - Ладно, - вздохнул Ибо. - Адрес давай. - В смысле? - Адрес, говорю, куда от Харбина ехать. Билеты на самолет я уже заказал. - То есть? - Пока ты мне про тяготы бытия неженатого 28-летнего Сяо Чжаня живописал. - Ибо… - Не спорь. Во, у меня уже и сумка собрана. - Только скейт с собой не бери, - смирившись с неизбежным, вздохнул Сяо Чжань и скинул в вичат адрес и координаты GPS. - Тут сплошные сугробы. Когда тебя ждать? - Скорее всего к вечеру, но надеюсь добраться быстрее. - Только не гони! - Не буду. Хотя и очень хочется. Жди. Айфон тут же пропиликал сообщением. «Dìdì ài nǐ». И смеющийся смайлик, посылающий воздушный поцелуй. Сяо Чжань улыбнулся. Погладил эту рожицу пальцем. «Gēgē yě ài nǐ» * * * Сяо Чжань уже давно убедился, что его диди умеет творить чудеса. Ничем иным, кроме как чудом, невозможно было объяснить, что из Лояна в Ябули он добрался меньше, чем за восемь часов. - Ты овладел телепортацией? - обнимая Ван Ибо на пороге цзинши, спросил Чжань-гэ. И голодно втянул ноздрями тонкий аромат жасмина, которым пропахли все вещи диди. И его волосы. И весь он. И которым так хотелось пропитаться и Сяо Чжаню. Чтобы всегда носить его с собой. - Если бы, - обнимая в ответ так, что, казалось, затрещали ребра, ответил тот. Завладел губами, жадно и жестко смял, прикусил, заполошно выдохнул в поцелуй. - Тогда как? Я просил не гнать. - Бежал всю дорогу. Едва успел на стыковой рейс в Шоуду. Умер бы, если бы опоздал. И я не гнал. Ну то есть гнал, но не я - знакомый парень-раллист из Харбина подбросил. - Ибо, я тебя когда-нибудь сам придушу. За твои фокусы. - Если в объятиях - я согласен. Сладкая смерть. - Точно убью, - безнадежно вздохнул Сяо Чжань и предпринял максимальные меры к тому, чтобы заставить Ван Ибо заткнуться. Когда они отпустили друг друга, губы обоих были припухшими, красными и искусанными. Волосы в полном беспорядке. На щеках алыми лоянскими пионами цвел румянец. - Хорошо, что ни тебе, ни мне ни завтра, ни послезавтра не надо показываться людям, - усмехнулся Ван Ибо, не без удовольствия рассматривая результат их совместных усилий. И большим пальцем погладил родинку под губой Сяо Чжаня. Палец немедленно прихватили зубами, больно прикусив подушечку. - Все, стоп. Я тебя, между прочим, ждал. Пошли обедать. Или ужинать? Короче, жрать пошли. Камин и шкура перед ним произвели на Ибо неизгладимое впечатление. Заставленный едой стол - добавил. А когда Сяо Чжань поднял жалюзи на широком, во всю стену, окне, он и вовсе ахнул. За окном на берегу крошечного замерзшего озерца стояла пушистая, разлапистая елка. Она была украшена только снегом, разноцветной переливавшейся гирляндой огней и ярко-алыми на белом снегу лентами с золотыми иероглифами. В горах темнеет быстро, солнце уже почти скрылось за макушками Вечно Белых гор, и гирлянда в сумерках сияла и сверкала, как салют в честь Праздника весны. - Xīnnián kuàilè, баобеи. - Xīnnián kuàilè. От растопленного камина веяло теплом, сосновые поленья дарили терпкий смоляной аромат, постреливали крошечными искрами. Еда была – пальчики оближешь и язык проглотишь. По-другому Сяо Чжань готовить не умел. Тем более для Ван Ибо. Выпитое шампанское слегка туманило голову. Хотя на самом деле трудно было сказать, от чего они пьянели - от шипучего игристого вина или друг от друга. От родного запаха, вкуса на губах, от ощущения теплой, гладкой кожи под руками, от силы мышц и гибкости тел. Они слишком давно не касались друг друга! - Месяц, - задыхался Ибо в объятиях Сяо Чжаня, - представляешь, целый месяц! Я боялся забыть вкус твоих губ... - Месяц, диди… Месяц - это так долго, - шептал Сяо Чжань, уткнувшись лицом в изгиб шеи и касаясь губами родинок, всех трех, по очереди. - Я боялся забыть твой запах. Я надевал твою худи, закрывал глаза и представлял, что это ты меня обнимаешь… Медвежья шкура была толстой и теплой. Дрова в камине тихонько потрескивали. За окнами поднялась легкая метель, но в уют цзинши ей ходу не было. Двое на шкуре перед камином вообще не слышали ее негромкого напева. Они были заняты друг другом. Сяо Чжань лежал на спине, привольно раскинув ноги и руки, и снизу вверх смотрел Ван Ибо в глаза. - Я соскучился. Ибо чуть приподнялся над распростертым под ним телом, запустил пальцы с обеих сторон лица в черную растрепанную шевелюру. - Не смей стричься, - пробормотал, убирая со лба непослушную прядь. Обхватил ладонями затылок, приподнял голову и глубоко, мокро поцеловал и без того исцелованные, саднящие губы. Отстранился, преодолевая легкое сопротивление и каждой клеточкой истосковавшегося по ласкам тела впитывая тихий недовольный стон. Поудобнее устроился на бедрах. Закусил губу, глянул исподлобья, прекрасно зная, как это действует на Сяо Чжаня. Поерзал, вызвав короткий сорванный выдох. Усмехнулся и начал медленно стягивать через голову просторную худи. У Сяо Чжаня не было никаких сил смотреть на то, как медленно, дразняще обнажается впалый живот, расчерченный планочками пресса. Он резко приподнялся, одним движением сорвал ненавистную тряпку, отшвырнул в сторону и припал к обнаженной, горячей, чуть солоноватой коже раскрытыми губами. - Чжань-гэ-э-э-э… - Ибо захлебнулся тихим стоном. Сяо Чжань опрокинул его на спину - Ибо продолжил смотреть, все так же прикусив губу, не отрываясь, не мигая, словно боясь, что, если хоть на мгновение прикроет веки, Сяо Чжань исчезнет. От этого взгляда у гэгэ останавливалось дыхание, сердце пропускало удар и напрочь сносило крышу. Ибо лежал, чуть расставив бедра. Смотрел. И ждал. Сяо Чжань на мгновение зажмурился, встал на колени между разведенных ног, медленно и тягуче повел раскрытыми ладонями по обнаженной груди... Задел напряженные соски, обвел аккуратные светло-коричневые ареолы… Ван Ибо показалось, что в цзинши закончился кислород. Он бесстыже заерзал, потому что стояк был такой, что казалось - штаны сейчас лопнут! Сяо Чжань облизнулся - диди грязно выругался в ответ. Попытался приподняться, чтобы дотянуться губами до других, таких красивых, таких соблазнительных, таких дразнящих губ - гэгэ качнул головой и чуть прижал его плечи к шкуре. И как только Ибо подчинился, сам наклонился и накрыл его рот своим. Не было никаких заигрываний, никаких прелюдий - поцелуй сразу стал глубоким, влажным, засасывающим. Одуряющим. Сплавили рты, глотая стоны друг друга, жестко и пьяно сплетя языки. Момент, в который они оба избавились от остатков одежды, ускользнул от плававших в томном мареве желания мозгов. Они оба любили целоваться во время секса - и сейчас Сяо Чжань с удовольствием исследовал губами и языком каждый сантиметр кожи на груди и животе. Целовал, облизывал, легонько прихватывая зубами и губами («Гэгэ, пометь, пометь меня! Да-а-а», - стонал Ибо) - и при этом не отрывал руки от уже сочащегося смазкой, увитого вздувшимися венами члена. Кончик языка нет-нет да касался бордовой головки - и Ибо, стараясь не закричать от невыносимого наслаждения, выгибался, извивался и кусал губы, выдирая пальцами клоки медвежьей шерсти. Не выдержал - раз, другой подкинул бедрами, трахая нежно и сильно сжимавший его плоть кулак. Сяо Чжань поднял голову - встретились дурными и мутными от вожделения взглядами. Ибо снова потянулся за поцелуем - на этот раз его намерение было встречено с энтузиазмом. Не переставая дрочить, гэгэ перенес тело так, чтобы, целуя жадный и похотливый рот, тереться о бедро своим, возбужденным до боли членом. Ощутив обжигающее прикосновение, Ибо застонал ему в рот и потянулся обхватить ладонью этот впечатляющий стояк, ответить лаской на ласку, удвоить, утроить, удесятерить наслаждение. Перекатились на бок, переплелись ногами, не отпуская губ друг друга, быстро нашли устраивающий обоих ритм - и спустя пару минут их накрыл одуряющий, ослепляющий, оглушающий оргазм. Маленькая счастливая смерть. Из посторгазменной комы Ибо выплыл первым. Лежал, не шевелясь, пропитываясь запахом и тяжестью распластанного поверх него горячего тела. Ощущение было настолько сильным, настолько приятным, что он готов был лежать так целую вечность. Однако дрова в камине догорали, по полу ощутимо потянуло прохладой, хотя медвежий мех и не давал замерзнуть. - Я сейчас, - зашевелился сверху Сяо Чжань, - надо подбросить дров… Он попытался сползти с Ибо, но тот немедленно обхватил его руками и ногами. - Нет, - пробурчал, утыкаясь в плечо. - Лежи. Не хочу… - Диди, - Ибо почувствовал, что Сяо Чжань улыбается, - тут есть второй этаж, а там роскошный матрас. И космический вид из окна. А еще там есть джакузи на террасе… М-м-м? - Что же ты раньше не сказал?! Ибо изогнулся и скинул с себя хохочущего во все горло гэгэ. - Не успел! Честно - не успел. Ты был такой соблазнительный, такой горячий, я так соскучился по тебе… А шкура такая толстая, теплая… Большая. И камин… И елка за окном - смотри, ее еще больше завалило снегом, но гирлянда по-прежнему горит. А еще твоя кожа отсвечивала пламенем от камина. И пахла жасмином и еще почему-то сандалом… Я хотел прикипеть к тебе намертво… Я просто не смог удержаться. Ван Ибо стоял, прижимая к животу подобранную с пола одежду, свою и Сяо Чжаня, и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть. Его гэгэ был изобретателен и несдержан, когда они занимались любовью, но редко, очень редко бывал вот таким. Открытым и, как показалось Ибо, ранимым. - Чжань-гэ, - его голос дрогнул, пустил жалкого петуха, но Ибо было сейчас на это плевать, - гэгэ, цинь’ай де, я же здесь, я вот он, не надо так… Пойдем, ты покажешь мне твой королевский матрас, вид из окна и джакузи на веранде. А?... Смотри, ночь еще не состарилась, у нас еще столько времени. Пойдем… Он протянул руку, Сяо Чжань вцепился в нее, как в спасательный круг, поднялся на ноги, потянулся сорвать поцелуй, а потом, звонко шлепнув Ибо по голой заднице, рассмеялся и, прыгая через две ступеньки, ринулся на второй этаж. - Ах ты! Он догнал гэгэ на пороге спальни, отбросил в сторону кипу одежды, поймал Сяо Чжаня в захват и зашвырнул на середину матраса. Тот ловко, по-кошачьи извернулся, приземлился на спину и замер. - Бо-ди, смотри! Один скат крыши был застеклен, и сквозь это окно было видно черное, бархатное, бездонное небо, утыканное бриллиантовыми булавками звезд. Ибо плюхнулся рядом, устроил лохматую голову у Сяо Чжаня на животе и тоже уставился в небо. - В городе звезд не видно. Жалко, правда? - Мгм. Несколько минут лежали в полной тишине. Сяо Чжань ласково перебирал волосы Ван Ибо, тот жмурился, как кот, и сам не понял, как уснул. Он не слышал, как Сяо Чжань осторожно выбрался из-под него, подложил под голову подушку, укутал в одеяло, устроившись рядом, близко, прижимаясь так тесно, как возможно, обнял его поперек груди и тоже уснул. * * * Проснулся Ван Ибо от запаха свежесваренного кофе. Не открывая глаз, пошарил вокруг себя. В постели он был один. А, ну да, конечно. Кто еще мог сварить утром кофе в этом доме, стоящем на краю мира? Конечно, его заботливый гэгэ. В цзинши сполз, толком не разлепив сонных глаз. - Цзао ань, баобеи, - в голосе Сяо Чжаня, возмутительно бодром с утра, слышалась ласковая усмешка. - Проснулся? - Нет, только встал. Но еще сплю. Тут почему-то очень классно спится. Он почти наощупь нашел высокий стул со спинкой возле стола и устроился на нем, поджав ноги. Кофе запах еще сильнее и соблазнительнее. Приоткрыв один глаз, Ибо увидел прямо у себя под носом большую фаянсовую кружку, от которой шел пар. И за-а-а-апа-а-а-ах! - Спаситель, - пробормотал, вцепившись в нее обеими руками. Сделал глоток. Блаженно зажмурился. - Ютяо будешь? Тут Ибо проснулся окончательно. - Когда ты успел? - Хотел приготовить для тебя. Когда еще доведется, - пожал плечами Сяо Чжань и смущенно отвел взгляд. Ибо выбрался из-за стола, подошел со спины и крепко обнял, целуя в шею под волосами. Сяо Чжань поежился - это место было очень чувствительным. И там еще с вечера алел след от зубов. - Давай вместе пить кофе с ютяо. Надеюсь, ты не успел сделать это в одиночестве? Кофе был ароматный и горячий, ютяо, которые Сяо Чжань посыпал сахарной пудрой и кунжутом, таяли во рту. В высокие окна заглядывало любопытное горное солнце, лучами ощупывавшее все вокруг и запускавшее солнечных зайчиков от сверкавшей никелем посуды. Они прихлебывали кофе, кормили друг друга ютяо, просыпая пудру, и тут же тянулись слизать сладкую пыль с губ, подбородка, пальцев… Им редко, слишком, несправедливо редко выпадали такие счастливые и озорные утра на двоих. Поэтому они ценили их, как одну из главных драгоценностей в жизни. После завтрака, обследуя доставшееся им временное жилище, обнаружили кладовку, в которой шеренгой выстроились лыжи. Всякие. И беговые, и горные. Тут даже доски были! - О, наконец-то я попробую научить тебя кататься на сноуборде! - Только не это! - Почему? - почти обиделся Ван Ибо. - Я неуклюж и новое выучиваю не с такой бешеной скоростью, как ты, а у нас слишком мало времени. Только раздразнишь же. Давай лучше на простых лыжах прогуляемся. Ты же видел, какой тут лес! А? Когда Сяо Чжань делал такие глаза, Ван Ибо соглашался на все, что угодно. Только проблема. Лыжи-то нашлись, даже ботинки по размеру. А вот подходящей одежды ни у одного из них не было. Но не отказываться же из-за такой мелочи от прогулки? В сети нашли адрес ближайшего супермаркета. Хотели уже завести дунфэн, когда заметили, что в доме есть гараж. А в гараже - снегоход. Настоящий! - Я, я рулить буду! - Ибо запрыгнул на сиденье раньше, чем Сяо Чжань успел что-либо сообразить. Качнул головой, усмехнулся. Сел сзади, крепко обхватив своего диди поперек груди. Тот на мгновение замер, прикрыв глаза. - Аллё! Сяо Чжань вызывает Ван Ибо! Заснул? - Нет. Просто… Смутился. - Ш-ш-ш, баобеи. Молчи. Не говори ничего. Я понимаю. Мне тоже… Мне тоже так хорошо сейчас, что даже немножко страшно. Ван Ибо лихо стартовал с места, подняв целый шлейф снега. - Сейчас все страхи выгоним к гуям! Туда и обратно прокатились с ветерком, накупив, кроме спортивной одежды, еще и продуктов. Сяо Чжань грозился приготовить праздничный ужин. Выбрав лыжи - Сяо Чжань тщательно проинструктировал, как это правильно сделать, Ибо озадаченно покрутил их в руках. - Вопросов два. Первый - откуда ты все это знаешь? Ты, южный житель? Второй - на этих щепочках правда можно стоять и не падать? Еще и бегать? Гэгэ заливался смехом, наблюдая за сменой выражений на лице Ибо. - Есть такая штука - байду называется. Там можно найти информацию обо всем. Это раз. Два - да, на этих щепочках действительно можно не только стоять, но и бегать. Но нам это ни к чему. Мы просто пойдем. - Все равно не понимаю, - бурчал, застегивая крепления, Ибо. - Вот горные лыжи - это я понимаю. Широ-окие. А это что? В общем, было весело. Хорошо прорезанная ратраками лыжня начиналась сразу за оградой на заднем дворе и уводила в лес. Но пока они смогли пройти хотя бы несколько десятков метров, не падая, они переворошили, кажется, все окрестные сугробы, оглашая привыкший к тишине ельник гоготом и ругательствами. Падая в очередной сугроб, они не торопились оттуда выбираться. Гораздо увлекательнее было барахтаться в нем, пытаясь утопить другого в снегу и нет-нет да срывая с губ быстрый поцелуй. А еще они без конца фотографировали друг друга и окружающие пейзажи прихваченной Сяо Чжанем мыльницей. Любимым кадром стал тот, на котором из сугроба торчали концы лыж и круглая задница Ван Ибо, обтянутая белыми спортивными штанами. Выбравшись из снежной ловушки, Ибо отстегнул лыжи и погнался за хохочущим Сяо Чжанем, угрожая страшными карами, если он не сотрет этот снимок. Сяо Чжань стирать отказывался. Месть за этот отказ была страшна - воспользовавшись моментом, когда гэгэ на мгновение замер под усыпанной снегом елкой, чтобы подразнить диди, тот ловким пинком уронил Сяо Чжаню на голову весь снег, что скопился на еловых лапах. И шлепнулся на задницу от хохота, любуясь на обалделое выражение лица этого «снеговика». - Ну погоди, - отряхиваясь, как пес, пробурчал Сяо Чжань. Несмотря на всю эту безответственность и легкомыслие, им, тем не менее, как-то удалось более-менее утвердиться на ногах и даже пройти пару-тройку километров. Когда лыжня змейкой выскользнула из леса, они замерли на опушке, открыв рот. Тот, кто прокладывал лыжню, несомненно, знал, что делал. Она вывела парней на берег узенькой и стремительной горной речушки, через которую был перекинут горбатый мостик. Ели по берегам были одеты уже не снегом, но причудливым инеем, каждая иголочка сверкала на солнце так, словно была выточена из алмаза. А еще там был небольшой, высотой метра в три, может, чуть больше, водопад. Замерзший! Это было волшебное зрелище. Повергшее Сяо Чжаня в состояние благоговейного тихого экстаза. Ибо даже приревновал. Да-да, именно - приревновал Сяо Чжаня к замерзшему водопаду! Потому что так Сяо Чжань должен смотреть только на него! Хотя зрелище действительно было завораживающее. Струи замерзли в падении и стали похожи на пряди белоснежных, сияющих в солнечных лучах волос. На косы. - Смотри, Бо-ди, у зимы косы! - Сяо Чжань словно прочитал его мысли! - И в них вплетены алмазные нити. Он скинул лыжи, достал мыльницу и принялся щелкать затвором. - Все, пропал для жизни, - недовольно пробурчал Ибо, тоже отстегнул лыжи и от нечего делать взобрался на горбатый мостик над речкой. Облокотился о тоненькие резные перила и уставился на бегущие из-под ледяных «кос» струи незамерзшей воды. - Бо-ди, - услышал негромкое. Обернулся через плечо. - Замри. Он хотел недовольно поджать губы. Или нахмуриться. Или отпустить саркастическую шпильку. Не успел. Сяо Чжань уже сделал несколько кадров. И молча отвернулся, пряча за пазуху мыльницу. - Что? - забеспокоился Ибо. - Ничего. Ты просто настолько красив, что глазам больно. Ослепнуть боюсь, Ибо-шуай. Домой возвращались в молчании. Устали, конечно. Да и подмерзли, потому что солнце спряталось за хребет и ощутимо похолодало. Ибо пошел переодеваться, а Сяо Чжань, как был, уселся на шкуру перед камином, свернув калачом ноги, и принялся сбрасывать с мыльницы на ноут отснятые фото. Когда Ибо спустился обратно в цзинши, Сяо Чжань сидел неподвижно, уставившись в монитор. И кусал губу. - Да что с тобой?! Подошел - и тоже замер. С экрана монитора на него смотрел он сам. Ван Ибо. Он стоял на этом хрупком мостике на фоне белой, сверкающей ледяной стены, обернувшись через плечо. В новенькой, купленной для него Чжань-гэ куртке, темно-голубой, с серебристым отливом, с белым мехом на капюшоне. Луч солнца запутался в его волосах. Ибо был темно-русым, почти брюнетом, но на снимке Сяо Чжаня его волосы отливали червонным золотом. Белые ледяные косы замерзшей воды. Узкие резные перильца мостика. Темная вода под ним. Острые солнечные пики, проткнувшие тяжелую зелень елей и рассыпавшиеся бриллиантовой крошкой на ледяных гранях. И на фоне всего этого - он, Ван Ибо. Таким красивым, настолько красивым, что щемило сердце, он себя никогда раньше не видел. - Чжань-гэ, - прошептал, усаживаясь рядом с Сяо Чжанем, - ты волшебник. - Нет, баобеи, просто я… Он запнулся. Ван Ибо догадывался, какие слова сейчас рвались с губ его гэгэ. Слова, которые они произносили вслух очень редко. Предпочитали дела. Или, если совсем невмоготу, кидали друг другу забавные мемные фотки, подписанные - ài nǐ. Когда говоришь «люблю» вроде как в шутку, не так слабеют колени и не так сводит внутренности. - Знаешь поговорку? - подвигаясь вплотную и обнимая Сяо Чжаня, спросил шепотом. - Вся красота в глазах смотрящего. Ты можешь больше ничего не говорить. Я теперь знаю, совсем знаю, до конца, как ты… Сяо Чжань не дал ему договорить. Обнял ладонями лицо и поцеловал так, что Ибо забыл, на каком он свете. - У тебя губы холодные, - проворчал, отстраняясь и восстанавливая дыхание. - Пойдем греться? Сяо Чжань поднял вопросительный взгляд. - Джакузи, гэгэ. Или ты показал мне его только для того, чтобы подразнить? - Честно? Я про него практически забыл. Иди, набери воду, я сейчас, только снимки досохраняю. Поднявшись наверх минут через десять-пятнадцать, Сяо Чжань застал невероятно возбуждающую картину. В спальне горели только два торшера по сторонам матраса. Двери на веранду были открыты. Основное освещение там тоже было потушено, а горели только светильники по краям деревянной бадьи джакузи, имитировавшие факелы. Ибо, абсолютно обнаженный, полулежал, откинув голову на подголовник, с наушниками в ушах и бокалом вина в руке. Початая бутылка белого сливового Ningbo стояла на бортике. Сяо Чжань обнаружил эту бутылку в баре еще вчера. Хорошее вино. Сладкое. С отчетливым сливово-медовым вкусом. И пить его хорошо медленно, смакуя каждый глоток. Чем и занимался Ибо. Без него, гад такой! Почувствовав его присутствие, Ибо открыл глаза. Улыбнулся, вынул из ушей наушники. Отставил бокал. - Иди ко мне. Сяо Чжань почему-то попятился. Ибо удивленно приподнял брови и поднялся во весь рост. Голый. Со стекающими по груди и животу каплями воды, которые в красноватом свете светильников-факелов показались Сяо Чжаню каплями крови. Он зябко передернул плечами и тяжело сглотнул. - Мне надо чего-нибудь выпить, - пробормотал, отводя глаза и поворачиваясь, чтобы уйти. Он и сам не понял, с чего такая реакция. Но вот поди ж ты. Однако уйти ему, конечно, не позволили. - Зачем куда-то идти? - ухо опалило жарким шепотом, а к спине прижалось горячее и мокрое тело. - Иди лучше ко мне. Я налью… - Дай хотя бы раздеться, - беспомощно проговорил Чжань-гэ, на котором уже промокли и худи, и футболка под ней. Ибо отступил назад, опустился в джакузи. - Иди скорее. Тут тепло. Хорошо-о-о. И щекотно. Сяо Чжань облизал вмиг пересохшие губы. - Сейчас. Только бокал принесу. - Мы можем пить и из одного, цинь’ай де, разве нет? Он говорил негромко, полушепотом, с хрипотцой, его бархатный голос обволакивал и гипнотизировал. И он, конечно, знал, как это действует на Сяо Чжаня. Стояк которого не скрывали уже даже просторные штаны. «Ну, держись у меня, провокатор! Я тебе сейчас покажу, как меня дразнить!» И Сяо Чжань стал раздеваться. Повернулся спиной, соблазнительно изогнулся. Медленно стянул через голову худи. В голове зазвучала мелодия, подчиняясь ритму которой, он слегка качнул бедрами, призывно повилял задницей. Услышав прерывистый вздох, покосился через плечо, прикусив губу. То, что он видел краем глаза, радовало. Ибо не отрывал от него горячечно блестевшего взгляда, то и дело облизывал губы, сглатывал, от чего на длинной шее соблазнительно дергался кадык… «Не смотреть!» - скомандовал себе Сяо Чжань, потому что на самом деле мог кончить только от этой картины - от того, как Ибо облизывался и сглатывал. Когда последний фрагмент одежды упал на пол, гэгэ шагнул в воду. Тут же на внутреннюю сторону колена легла горячая ладонь. Ибо смотрел снизу вверх, запрокинув лицо. Веки полуприкрыты, но видно, что расширившиеся зрачки почти скрывают радужку. Губа прикушена. Знает же, гад такой, как выглядит! Ходячий соблазн. В данном случае, правда, полусидячий. Да уж - провоцировать друг друга они умели в совершенстве. По мере того, как Сяо Чжань медленно входил в опущенный ниже уровня пола джакузи, ладонь Ибо скользила все выше и выше, заставляя сбиваться дыхание. Колено, внутренняя сторона бедра, остро выступающие тазовые косточки, плоский живот с заново проступившей полоской темных волос… Небольшая и крепкая ягодица, так удобно и привычно ложащаяся в ладонь. - Ты хоть знаешь, - голос Ибо был прерывист и хрипл, - что ты со мной делаешь? - Знаю, - опускаясь на колени и седлая бедра, Сяо Чжань коснулся губами родинки на сгибе шеи, следующей, чуть выше, и, наконец, третьей, прятавшейся почти под отросшими волосами, - то же, что и ты со мной. Притерся вплотную. Член коснулся члена. Оба выдохнули, сжав зубы. Большие ладони Ван Ибо огладили узкую талию, заскользили по спине, огладили выпиравшие лопатки, пальцы перебирали ожерелье позвонков. - Я так боялся забыть, каково это - касаться тебя… - Нет, Бо-ди, мой баобеи, нет. Это невозможно. Мне все время кажется… Нет, я точно это чувствую - ты внутри меня, оберегаешь мои воспоминания. И я внутри тебя берегу твои. Гэгэ выгнулся под этой лаской, потерся грудью о грудь, застонал, с наслаждением ощущая, как задевают друг друга возбужденные соски. - Давай проверим, - прошептал Ибо. - Давай закроем глаза. Он зажмурился первым и вслепую обнял ладонями склоненное к нему лицо и прижался ртом к родинке под нижней губой. Не промахнувшись ни на фэнь. Лизнул, едва касаясь и вынуждая Сяо Чжаня давиться стоном. Повел языком дальше, к родинке под челюстью, к следующей, той, что ближе к ключице… - Вот видишь, - произнес, задыхаясь, Чжань-гэ, - ты ничего не забыл. Все помнишь. И я помню. Он приподнял лицо Ибо за подбородок и втянул его в глубокий и медленный поцелуй. Потом спустился губами на шею, привычно прихватывая кадык, задержался возле ключицы, провел языком дорожку вниз, на грудь, и обхватил маленький аккуратный сосок. Когда Сяо Чжань делал такое своим умелым ртом, Ван Ибо требовалось железное самообладание Лань Ванцзи, чтобы не кончить вот так, позорно быстро, от одного только прикосновения. Ибо выругался - он не собирался кончать так рано! - впутал пальцы во влажные пряди волос, потянул. Осторожно, но настойчиво отрывая жадные губы от своей груди. Он немножко терялся в своих желаниях, потому что хотелось всего и сразу. Да, вчера на медвежьей шкуре возле камина они занимались любовью, но пламенеющего внутри желания это не успокоило. Наоборот. От осознания, что у них есть только эта - такая короткая на поверку! - ночь, после которой они неизвестно, когда увидятся снова, делалось больно. И голодно. Хотелось насытиться друг другом так, чтобы воспоминаний хватило надолго. До следующей встречи. Оба понимали, что такое невозможно, что им не хватит вечности, чтобы утолить этот голод, но давили в себе лихорадочное нетерпение, побуждавшее делать все быстрее, чтобы успеть попробовать и это, и то, и еще вот это. Вот и сейчас оба изо всех сил старались притормозить, сдерживали себя, сколько могли, но поцелуи со вкусом меда и сливы, но трение кожи о кожу, но скользившие друг по другу при каждом движении перевозбужденные члены задачи не облегчали. Но так хотелось продлить удовольствие! - А давай немножко просто так полежим, - задыхаясь, попросил Сяо Чжань, прижимаясь лбом ко лбу. - Можно? Ибо умел быть терпеливым в постели, но сейчас ему ужасно хотелось действия. Но ведь Сяо Чжань просит! Как отказать? - Конечно. Все, что захочешь. Чжань-гэ соскользнул с его колен, раскинулся рядом, опираясь спиной о бортик, развел ноги. - Иди ко мне. Ибо перебрался к нему в объятия, устраиваясь между бедер, откинулся спиной на грудь, блаженно выдохнул, когда по коже побежали горячие щекотные пузырьки. Прикрыл глаза, позволяя ладоням гэгэ бездумно скользить по плечам, рукам, груди, бокам, животу, бедрам... Это было приятно и необременительно, если не принимать во внимание тот факт, что коварный Чжань-гэ сознательно избегал прикасаться к возбужденному члену, буквально упиравшемуся в пупок! - Сволочь, - прошипел сквозь зубы. - Я? - Сяо Чжань был сама невинность. - Я хотел просто полежать, ты согласился. Ну вот мы и лежим. - Гад, - с чувством констатировал Ван Ибо. Поерзал, устраиваясь поудобнее. И не без мстительного удовольствия почувствовал, как в ягодицы упирается нечто твердое и горячее. Более горячее, чем вода. Ухмыльнулся. Поерзал еще. Сяо Чжань зашипел, выругался и чувствительно укусил между шеей и плечом, оставляя метку. - М-м-м? - Я же не каменный, - кусая теперь уже за мочку уха, буркнул Чжань-гэ. - Да-а? Ибо, изогнувшись, запустил руку назад и накрыл ладонью впечатляющий стояк. Звук, который издал Сяо Чжань, был чем-то средним между ругательством и скулежом. - Это надо употребить по назначению, - постановил Ибо. И ловко оседлал бедра. Если у Чжань-гэ были какие-то возражения (а они были!), озвучить их он не успел, потому что Ибо уже обхватил ладонью оба члена разом и на пробу провел вверх-вниз. Сяо Чжань и хотел бы сдержаться, да не смог, и против воли поддал тазом. - Во-от, совсем другое же дело, - слова Ибо звучали отрывисто, в такт движениям руки, - а то - «давай просто полежим». Чжань-гэ хотел ответить, но проглотил слова и замычал, потому что коварный Бо-ди, предвидя возражения, провел подушечкой большого пальца по блестящей от воды и выступившей смазки бордовой головке. И еще раз. И еще, заставляя гэгэ издавать какие-то совсем неприличные звуки. - Вот видишь, гэгэ, у тебя уже не осталось возражений. Ибо увлекся и не обратил внимания на то, как подобралось и закаменело только что расслабленное и податливое тело. Сяо Чжань сделал резкое движение, сбрасывая потерявшего бдительность Ван Ибо с колен. Тот с потрясенным возгласом плюхнулся спиной в воду. Чжань-гэ скользнул следом, и пару минут в джакузи кипел настоящий морской бой. Кончилось все тем, что Ибо оказался прижат к бортику и зафиксирован сидевшим на нем верхом Сяо Чжанем. - Что дальше? - Ибо задыхался от возни и смеха. И замолк, поймав взгляд гэгэ. Тот смотрел из-под свесившейся на лоб мокрой челки так жадно и голодно, что у Ибо подвело живот. Он поперхнулся вдохом, когда Сяо Чжань жестко провел рукой по его члену, оттягивая нежную кожицу. Однако Ван Ибо не был бы Ван Ибо, если бы не умел давать сдачи. Он очень не любил оставаться в долгу. Не отпуская взгляда Чжань-гэ, он запустил ладонь между их телами и аккуратно, но сильно сжал мошонку, взвешивая враз потяжелевшие яйца. Скользнул пальцами по промежности, надавил, где надо, - Сяо Чжань подавился низким грудным стоном. Уперся руками Ибо в плечи, чуть приподнялся, давая лучший доступ, замычал, кусая губы. И перехватил ласкавшую его руку через пару-тройку минут этой игры. - Нет, - пробормотал придушенно. - Не так. Хочу кончить, когда ты будешь во мне. Тут есть что-нибудь? Перегнувшись через бортик, Ибо достал тюбик лубриканта. Отвинтил крышку, выдавил на ладонь изрядный столбик геля, растер, согревая. Сяо Чжань следил за ним расширившимися глазами и кусал себя за губу. Ибо шлепнул его по бедру, призывая приподнять задницу. Тот привстал на колени, и Ибо аккуратно запустил щедро смазанные пальцы в ложбинку между ягодиц, нащупывая тугое кольцо мышц. Помассировал, размазывая гель и вслушиваясь в то, как едва слышно ругается его гэгэ. Тот совершенно похабно вертел задом и понукал Ван Ибо поспешить, обзывая палачом и инквизитором. - Ты определенно хочешь, чтобы я кончил вот так, как сопливый тинейджер? - Нет, гэгэ, я хочу, чтобы ты кончил, когда мой член будет в твоей заднице. - Тогда поторопись. Ибо усмехнулся, потянулся, прихватил губами искривленные нетерпением и вожделением губы Сяо Чжаня, чувствительно укусил за нижнюю и ввел в расслабленный ласками анус сразу два пальца. - А-ах! - Чжань-гэ выгнуло дугой. - А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!! Да-а-а-а-а!!! Ван Ибо вцепился в его бедро, оставляя синяки, закусил губу и, не отрывая внимательного взгляда от лица, ввел пальцы еще глубже, чуть провернул, нащупал бугорок простаты и мягко надавил. Сяо Чжань закричал и захлебнулся этим криком. Дернулся, потерял равновесие, рухнул на Ибо, чуть не свернув ему грудью челюсть. Сочащаяся смазкой головка его члена проехалась по твердому соску. Оба зашипели сквозь зубы. Возбуждение было уже запредельным. - Я сейчас сдохну, - слова давались Сяо Чжаню с трудом. - Не смей, - просипел Ибо, - я не некрофил. Он вытащил пальцы, развел ягодицы, нащупал раскрытую, хорошо смазанную дырку и медленно ввел головку члена, следя глазами за реакцией Сяо Чжаня. Тот зажмурился. Откинул назад голову, выгибая шею. Сглотнул. Дрогнуло веко. Дернулся уголок сведенных в полоску губ. - Больно? И Ибо замер, останавливая движение. - Да блядь! - взвыл Чжань-гэ и резко опустился, насаживаясь на член до упора. Захрипели в два сорванных голоса. Хорошо, что джакузи был заполнен водой чуть больше, чем наполовину. В противном случае бешеная скачка, которую они устроили, могла стать причиной небольшого потопа. Сяо Чжань, оскалившись, уперся руками в плечи Ибо, свел большие пальцы на горле чуть пониже кадыка и слегка придушивал при каждом толчке тазом. Ибо хрипел, ругался и что есть силы то впивался пальцами в бедра гэгэ рядом с пахом, то сдавливал ягодицы, оставляя бордовые отметины и вмятины от ногтей. Упершись лбом в лоб и сцепившись сумасшедшими взглядами, они трахались очумело и безбашенно, так, словно это был первый и последний секс в их жизни. - Что это было, диди? - выныривая из посторгазменного блаженства, пробормотал Сяо Чжань. - Ощущение, что мы не трахались лет сто, а ведь только вчера, на шкуре возле камина… - Это была так, легкая разминка, - буркнул Ибо, утыкаясь носом в мокрые волосы и крепко обхватывая распластавшегося на его груди Чжань-гэ. - Ты был великолепен, мой лев, - усмешку Сяо Чжаня, целовавшего его грудь, Ибо ощущал кожей. - Сидеть в ближайшие несколько часов я точно не смогу, поэтому пойду-ка я готовить обещанный ужин. - А я? - А ты поспи. Сил наберись. Я ж тебя заездил, баобеи. - Ах ты-ы-ы… Но Сяо Чжань уже вывернулся из его объятий, быстро выбрался из джакузи и скрылся в дверях спальни, сверкнув голой, мокрой, разрисованной синяками задницей. Естественно, спать и набираться сил (было бы, чего набираться!) Ибо и не собирался. Только немножко - совсем чуть-чуть! - понежился в горячей воде с пузырьками. Когда почувствовал, что его клонит в сон, сам собой возмутился, вылез, вытерся, напялил новенькую, подаренную Сяо Чжанем небесно-голубую велюровую худи и потопал вниз. В конце концов, он тоже умеет готовить. И не только битые огурцы! Еще на середине лестницы Ибо услышал, что на кухне вовсю что-то шкворчит, шипит, булькает, пахнет так, что рот сразу наполнился слюной. Затормозил на последней ступеньке, уселся и украдкой принялся наблюдать, как Сяо Чжань в розовом в клеточку фартуке, что-то напевая себе под нос, колдует над разделочной доской, успевая при этом контролировать процесс жарки, варки и запекания. Улыбнулся. И ринулся помогать. То есть мешаться под руками и ногами. Нет, помогать! - Чжань-гэ, я тоже хочу готовить! - Лапшу быстрого приготовления? Под руку попалась пластмассовая лопатка, которой Ибо и запустил в Сяо Чжаня. Тот предсказуемо увернулся. Лопатка плюхнулась в глубокую миску с чем-то золотисто-коричневым. - Испортишь соус, будешь лопать рыбу всухомятку. Ибо аккуратно выудил «снаряд» из соуса, облизал, жмурясь от удовольствия, но от своей цели не отступил. - Ты меня недооцениваешь, гэгэ. Я теперь даже суши и сашими из лосося и тунца приготовить могу! - Вау. А испытания на ком-нибудь уже проводил? Подопытные остались живы? Сяо Чжаню пришлось прекратить шинковать лук и чеснок и, бросив нож, удирать вокруг стола от разъяренного Ван Ибо. Догонялки прекратились только после того, как они чуть не снесли ширмы, отделявшие кухню от основного пространства цзинши. Ибо изловчился-таки, сцапал хохочущего Чжань-гэ и заткнул самым безотказным способом. Поцелуем. - Если не остановимся, останемся без ужина. Все сгорит. Ибо неохотно выпустил свою добычу и все-таки пошел готовить. Зря, что ли, учился? - Вот ты дразнишься, а лао Ван научил меня готовить лапшу фо-хо. У нас свинина есть? Сяо Чжань даже нож выронил. Процесс приготовления праздничного ужина в четыре руки получился увлекательным. Несмотря на разные, иногда не самые целомудренные шалости, они умудрились ничего не сжечь и не испортить. Приготовленная Ибо лапша Чжань-гэ даже понравилась. А приготовленная Сяо Чжанем рыба с арахисом, чесноком, сладким перцем, помидорами и кинзой под соевым соусом, была такой вкусной, что диди чуть язык не проглотил. Рыбу запивали остатками белого сливового вина, а потом пили жасминовый чай с жареным мороженым. В цзинши царил полумрак и тишина, нарушаемая лишь треском пламени в камине и песней снова начинавшейся в Вечно Белых горах метели. Они лежали бок о бок на медвежьей шкуре, бездумно пялились на огонь, лопали жареный соленый арахис, скармливая друг другу самые аппетитные, на их взгляд, ядрышки. Целовались. Сытые. Умиротворенные. Старались не вспоминать о том, что в запасе у них осталась только эта ночь, а утром надо будет нестись в Харбин, чтобы успеть на самый ранний рейс до Пекина, где их дороги снова разойдутся. И неизвестно, когда сведут их снова. Такая уж у них работа. Такая уж жизнь, которую они выбрали сами. Их не пугали отношения на расстоянии, они не боялись за свою любовь. Потому что, как однажды сказал Сяо Чжань – и Ван Ибо был с ним согласен, - расстояние создает в отношениях красоту, разлука позволяет понять, какое это на самом деле счастье - быть вместе, учит дорожить друг другом еще больше. Мысль о том, что завтра им предстоит расстаться, не омрачала еще не закончившегося сегодня. А лишь окрашивала происходящее легкой, светлой печалью. Они не думали ни о чем грустном, а, добравшись, наконец, до спальни, лежали на спине, голова к голове, и пытались сосчитать звезды в Серебряной реке. - Давай, когда станем старыми и никому не нужными, купим дом где-нибудь в горах, чтобы ночами смотреть на звезды, а? - Зачем ждать так долго? - Я не знаю. Можем не ждать? - Можем не ждать. Сон в эту ночь они видели один на двоих. Синее-синее небо, облака белые и пухлые, как взбитые сливки. Зеленые горы с белыми шапками ледников. Озеро, синее, как небо. Трава. Лес неподалеку. Дом. Очень похожий на тот, в котором им снился этот сон. Тот самый дом, из окон которого по ночам видны звезды. ____________________________________________________ Чанбайшань май (长白山脉 - Chǎng báishān mài) – горный массив (хребет) на севере Китая, на границе с Кореей, переводится на русский как Вечно Белые горы Ябули, Ябуличжень (Yabulizhen) – один из первых и лучших горнолыжных и лыжных комплексов-курортов Китая, 180 км от Харбина (3 часа на машине). Окружен по мере подъема в горы (максимальная высота 2000 м над уровнем моря) кленовыми, липовыми (амурская липа), березовыми, лиственничными, еловыми, пихтовыми, сосновыми (корейская сосна) и смешанными лесами. Из Лояна в Харбин нет прямых рейсов, надо делать пересадку в Пекине. От Лояна до Пекина лету час 45 минут, от Пекина до Харбина – 2 часа Дунфэн (DongFeng AX7) – китайский кроссовер Yabuli Qingyun Town Deluxe (log cabin) Villa – отель 4****, имеет отдельные коттеджи, но коттедж из фика целиком выдуман автором Имена телохранителя Сяо Чжаня (Чжан Синьлай) и его матери (Вэй Хуаньхуань) выдуманы автором. По авторской версии, у Чжан Синьлая есть брат (возможно, близнец, но разнояйцевый, потому что они очень похожи, но не идентичны), Чжан Шисинь, работающий телохранителем Ван Ибо. Xīnnián kuàilè – с Новым годом Цинь’ай де (Qīn’ài de) – любимый Цзао ань (Zǎo ān) – с добрым утром Youtiao (油条;) – ютяо, по сути жареное в масле тесто, скрученное в спираль Чем-то похоже на наш хворост, только не сладкий. Жареное мороженое – азиатский десерт. Сильно замороженные шарики мороженого закатывают в тесто и быстро обжаривают в кипящем масле. Мороженое не успевает растаять, создавая контраст горячего хрустящего теста и морозной свежести.