Часть 1
26 марта 2020 г. в 21:04
Амбулон умерил вентиляцию, прежде чем войти в обшарпанную комнату, которую Праул назначил своим кабинетом. Стратег вызвал его несколько часов назад, и все это время он волновался. Он никогда не встречался с Праулом, но среди десептиконов о нем ходило множество слухов. Что он холодный. Жестокий. Что у него наверняка нет искры. Но все же он обеспечил автоботам немало переломных побед. Когда Амбулон вступил в ряды автоботов, оказалось, здесь о Прауле отзывались так же.
— Вы хотели видеть меня, сэр?
— Вы рано, — Праул даже не поднял взгляда от датапада, который он внимательно изучал.
Амбулон вздрогнул и отщипнул кусочек от краски на своем бедре.
— Да. Если нужно, я могу выйти и подождать пару минут…
— Не нужно, — он вздохнул и отложил датапад. — Садитесь.
Амбулон даже не замечал стул, пока Праул на него не кивнул. Он сел и сжал руки на коленях так, чтобы продолжать незаметно расковыривать краску, подавляя тревогу.
Праул вытащил другой датапад и бросил на него короткий взгляд:
— Амбулон. Собран холодным. Бывший десептикон. Альтмод — нога. Бывший член гештальта. Медик. Все верно?
— Да, сэр.
— Где остальные члены вашего гештальта?
— Не знаю, и, честно говоря, мне все равно, — он нахмурился и посмотрел на Праула. — Если вы меня позвали, чтобы поставить под сомнение мою преданность, я ухожу.
Праул поднял надбровный щиток:
— Я не собирался. Но, на будущее, я учту ваш, — он сделал паузу, разглядывая его, — характер.
Теперь стало ясно, почему ни один автобот не мог сказать о Прауле доброго слова. Амбулон тоже не чувствовал в нем ничего, что могло бы ему понравиться.
— Отлично. Тогда зачем я здесь?
— Что вы знаете о госпитале «Дельфи»?
Амбулону пришлось покопаться глубоко в воспоминаниях, чтобы ответить. Он слышал о «Дельфи» всего пару раз. Маленький госпиталь, у шахт, во льдах. Опасное место.
— Я знаю, где это.
— Мессатин. Да. Прежде — десептиконская территория. Говорят, что само движение десептиконов было основано именно там. — Его взгляд остановился на Амбулоне, точнее, прямо на его автоботском значке. — Полагаю, вы знаете о Десептиконском Подразделении Правосудия?
Его контуры похолодели, а баки сжались. Конечно, он слышал о ДПП! Эта угроза нависала над ним, как и над каждым коном, который понял, что «движение десептиконов» чудовищно изменилось. Оно — как петля на шее, затягивающаяся все сильнее с каждым словом Праула.
— Да.
— Они называют Мессатин своей базой. Ни один из наших медиков их не видел, но это не мешает ДПП быть угрозой.
— Сэр, они специализируются…
— …только на убийствах бывших десептиконов? Верно. Как вы думаете, кого можно встретить в тех шахтах? Мехов, которые так же, как вы, присоединились к выигрывающей стороне.
Амбулон сжал кулаки и стиснул челюсти. Ему не нравилось, куда Праул свернул разговор, и еще меньше — его тон.
— И о чем речь? Раз они не нападали на шахты или на «Дельфи», то что вас беспокоит?
— В том-то и дело, что они могут напасть, — резко перебил Праул. — Я позвал вас, потому что мне нужно, чтобы вы поехали в «Дельфи». Мы можем сделать вас частью нашего запасного плана.
Амбулону показалось, что он падает со стула. Вернее — что его сбили одним ударом. Ледяная рука сжала его горло, потащила вниз — и прочь из комнаты.
— Использовать как разменную монету, вы хотели сказать?
— Я старался выразиться дипломатично, но — да. Ваш прежний статус части научного эксперимента делает вас в некоторой степени известным для ДПП, — тон Праула был ровным. Спокойным. Оскорбительным, на самом деле. Он как будто не предлагал отправить другого меха навстречу верной насильственной смерти. — Вы им нужнее, и если они нацелятся на шахту, нам жизненно важно отвести их взгляд. Вы понимаете?
У Амбулона дрожали руки. Кончики пальцев впились в ладони, сильнее сдирая краску. Он покачал головой:
— Нет. Не понимаю. Я хочу, чтобы вы четко разъяснили мне, о чем именно меня просите.
Праул со всей серьезностью кивнул:
— Я хочу, чтобы вы поехали в «Дельфи». Если ДПП появятся, боюсь, что они не просто уничтожат шахты, которые дают нам ресурсы, позволяющие выигрывать битву за битвой. Я хочу, чтобы другие медики могли, как вы выразились, прибегнуть к вам как к разменной монете. Возьмите члена экспериментального гештальта и оставьте остальных в покое. Это не избавит от ДПП навсегда, но выиграет время для меня, чтобы найти еще одного бывшего десептикона, который займет ваше место и продлит сделку.
— Вы делали это раньше? — слова покинули горло Амбулона раньше, чем он успел остановиться.
— Да.
Простое слово — «да». Но за ним многое стояло. Здесь сидели другие, как он, покинувшие десептиконов, чтобы найти соратников, чья мораль соответствовала бы их собственной. Им сказали, что их жизнь стоит меньше, чем жизнь других, потому что они начали воевать не на той стороне. Амбулон был построен для десептиконской армии. Ему не давали выбора, и вот он здесь — слышит, что ошибался. Если бы ему позволили выбирать — он бы никогда не впутался в это. Он бы ушел. Он не сидел бы напротив Праула и не просился бы в мученики. Встречаться с ДПП и говорить, что они могут его забрать, — он бы никому не пожелал такой судьбы. И все ради мехов, которые смотрят на него так, как Праул, с жестокой смесью жалости и отвращения. Он умрет, чтобы спасти их, чтобы другой мех, такой же, как он, отправился на эту же бойню следом. И снова, и снова. Это было бы совершенно бессмысленно! Но, очевидно, такой путь предрешен изначальной историей Амбулона. Он был создан, чтобы стать жертвой насилия, которого не понимал. Он думал, что сможет избежать этой участи, если будет достаточно умен. Он все сделал правильно. И тем не менее — он все-таки оказался с завязанной оптикой на коленях перед расстрельным отрядом. Несправедливость происходящего душила его.
— Вы спасли бы жизни.
Он кивнул.
— Так вы поняли, о чем мы вас просим?
— Да, — голос звучал так, будто принадлежал кому-то другому. Тихо и напряженно.
— Вы согласны?
— Я согласен, — он медленно встал, не желая больше находиться в этой комнате. — Не похоже, что у меня есть выбор.
Амбулон ненавидел себя за дрожащий голос. Он боялся — и если бы перед ним сидел кто-то другой, ему было бы не так стыдно в этом признаться.
— Обсудить это заранее было идеей Рэтчета. Остальные, до вас, отправлялись, ничего не подозревая, мне казалось, это более доброе решение по отношению к ним. Но Рэтчет настаивал на том, чтобы вы знали о своем положении. Коротко говоря, вы правы. У вас действительно нет выбора. Вы отправляетесь утром.
— Спасибо за вашу открытость.
Амбулон не помнил, как дошел до комнаты. Не помнил, как упаковал свои немногочисленные вещи. Он лег на платформу, размышляя, где пропал его сосед — хотелось бы попрощаться, но, похоже, шанса не выдастся. Это не имело значения. Ничего из того, что он сделал для автоботов, не имело значения. Работа с Рэтчетом, изучение медицины на поле боя, информация о гештальт-экспериментах десептиконов — все было напрасно. Шлак, даже то, что он постоянно подкрашивался, чтобы остальным проще было игнорировать то, что его построили монстром! Вот кого автоботы видели в нем. Монстра. Кого-то хуже них. Вот почему ему дали такое задание. Ничего не имело значения. Он вздохнул и отключил оптику.
Он знал, что его старый друг, Ферст Эйд, работал в «Дельфи». Они оба служили с Рэтчетом первое время после того, как Амбулон присоединился к автоботам. Постепенно он привязался к ним обоим, но к Ферст Эйду — особенно. Они оба входили в гештальты. Товарищи Ферст Эйда разошлись, оставив его в депрессии и с бесполезным альтмодом. Само собой, это сблизило их.
Вот ради кого можно согласиться, сказал Амбулон себе. Не ради шахтеров. Не ради Праула. Только ради Ферст Эйда. Несмотря на страх, который наполнял искру и не давал отключиться, он начал принимать неизбежное. Он жил в долг с тех пор, как его построили. Почему бы не поехать в «Дельфи», чтобы защитить друга? В конце концов, это важнее всего, о чем он мог бы просить, служа на другой стороне.