***
- Я всё понимаю, - сказал Бён, когда увидел До в аэропорту. - За исключением шапки. Парень натянул наушники шапки, вдохновлённой ушанкой, бросив на дизайнера подозрительный взгляд. - В Москве всё ещё очень холодно. Не приходи ко мне, когда твои дурацкие уши отвалятся. - Почему ты снова едешь с нами? - прищурился Бэкхён, но его тон был игривым. - Потому что, в отличие от вас, я ценю изобразительное искусство. Некоторых из величайших писателей России. Пушкина, Толстого, Достоевского. Знакомы эти фамилии? - Кёнсу скрестил руки на груди. - И почему вы собираетесь встретиться с производителями для осенней линии в марте?! - Весна – время планов и предположений, - сказал Бэкхён с хитрой ухмылкой, и До почувствовал, как сжались его челюсти. Чёртов Бён. Цитировал Анну Каренину прямо ему в лицо, как чёртов всезнайка. - Вопреки распространённому мнению, я действительно читаю. - Перестаньте, вы двое, - Чонин звучал полностью раздражённым ними двумя, метнув взгляд от планов, которые Тэён показывал ему на своём планшете. Кёнсу только бросил взгляд на Бэкхёна. Тот поднял бровь, и парень закатил глаза, наконец отводя взгляд. Это будет долгий перелёт.***
Было только 4 часа вечера по местному времени, когда они приземлились, и все они точно знали, что завтра утром у Чонина и Бэкхёна была встреча, что оставляло в их распоряжении всего вечер. На следующее утро они отправятся обратно в Сеул – работа не могла ждать. Что было главной причиной оставить свой багаж в машине отеля и отправиться в город. Как посоветовал им водитель, они начали свою мини-экскурсию с Красной площади в центре Москвы. Это была выдающаяся булыжная площадь, окружённая красивыми зданиями с интересной архитектурой. Они начали свой путь оттуда, рассказывая друг другу историю об этом месте, которую нашли в интернете. Бродя по Красной площади они прошли мимо Мавзолея Ленина, знаменитого здания, которое Кёнсу не совсем понял, а затем отправились дальше. Собор Василия Блаженного был прекрасным и уж точно прекраснее, чем всё, что До видел на картинках. Для парня его блестящие радужные купола были похожи на лук, но Чонин тихо засмеялся над его комментарием и крепче обнял его холодным вечером, объяснив, что они должны были выглядеть как пламя. Всё, что мог увидеть До, – это лук с разноцветными слоями. - О, - громко воскликнул Бэкхён во время фотосессии собора со всех сторон. - Судя по всему, правитель, который хотел построить этот собор, приказал лишить архитектора зрения, чтобы он никогда не превзошёл это творение! - Это не очень хорошо, - пробормотал Кёнсу, особо не слушая Бёна, и вместо этого пытаясь придумать способ попросить Тэёна сфотографировать его и Чонина и не звучать слишком неловко. Тем не менее, главный редактор, казалось, увидел и распознал его внутреннюю борьбу, потому что он забрал телефон из его рук и просто вручил Тэёну, не произнеся ни единого слова. Помощник понял намёк, особенно когда мужчина снова приобнял До и посмотрел в камеру. Улыбка парня была немного неловкой, но Тэён присел на корточки, стараясь изо всех сил сделать хороший снимок. - Это прекрасно, - Кёнсу бросил быстрый взгляд на фотографию, когда помощник вернул ему телефон, едва улыбаясь. - Это не прекрасно, - пробормотал Чонин, глядя на фотографию из-за его плеча. - Я похож на Гремлина. До усмехнулся. Для него главный редактор выглядел так, как будто только что сошёл с обложки журнала. Если он выглядел как Гремлин, как выглядел сам парень с его странной шляпой и красным носом? - Если искать совершенства, то никогда не будешь доволен. Кёнсу вздрогнул, услышав голос Бэкхёна слишком близко к себе, и повернулся, чтобы бросить на него острый взгляд. - Перестань цитировать Анну Каренину! - Я же сказал, что читаю! - Я знаю, что ты читаешь, я просто удивлён, что это не журналы со сплетнями! - Это тоже искусство! - Бён закатил глаза, прежде чем бросить взгляд на Чонина. - Кстати о Гремлинах, мы должны отправиться в Кремль, чтобы после этого поужинать. Я умираю с голоду. Когда последние солнечные лучи исчезли, самую большую действующую крепость в Европе подсветили огни. Холодный вечерний воздух начал дуть сильнее. К сожалению, у мужчин не было ни времени, ни энергии после девятичасового перелёта, чтобы много чего посетить. Но архитектура за стенами крепости была совершенно захватывающей – различные здания и башни, а также самый большой колокол и пушка в мире. Затем они отправились обратно на Красную площадь, в большой ГУМ, в котором размещалось более 200 бутиков. Даже его интерьер был интересным и уникальным. В их списке дел не было покупок, зато была еда, поэтому, когда Бэкхён задержался перед магазином Dior, заглядывая внутрь, Кёнсу потащил его вперёд. Чонин выбрал ресторан – подозрительно современное место, где подавали традиционные блюда. До заказал пельмени, и они были на вкус как русская версия китайских пельменей. Вот почему в итоге он пускал слюни на шашлык Кима, украв несколько кусков жареного мяса с его тарелки, пока тот только улыбался, а затем подтолкнул блюдо ближе к нему. - Ах, да, - донёсся голос Бэкхёна с другой стороны стола, пережёвывающего голубцы. - Ты узнаешь, что нашёл настоящую любовь, когда делишься с этим человеком своей едой. Не правда ли, Тэён? Ли казался в равной степени поражёнными, взволнованными и напряжённым, когда дизайнер перебросил руку через его плечо, поглядывая на тушёное мясо, которое он ел. - Что ты ешь, повтори? - Жаркое. Это рагу. - Можно попробовать? - ухмылка Бёна была довольной, когда парень лишь слегка вздрогнул, прежде чем в конце концов пробормотал «конечно» и кивнул. Дизайнер просто крепче сжал его плечи. - Видите? По крайней мере, ребёнок любит меня. Чонин был первым, кто закатил глаза, сменив тему на какую-то редакционную статью, которую Бэкхён всё ещё не представил, и успешно заткнул его. Наконец-то после перелёта, их прогулки по городу и обеда они добрались до своего отеля. Кёнсу заснул, как только его голова коснулась подушки.***
До категорически отказывался вставать с постели утром, когда Чонин спросил его, хочет ли он пойти с ним и Бэкхёном на эту встречу. Было слишком рано, а Кёнсу был слишком сонным. Вместо этого он уснул, проснувшись примерно через три часа в пустой комнате с пухлым лицом и грязными волосами. Он знал, что мужчины будут заняты по крайней мере ещё два часа, потому что им нужно было проверить кое-какие ткани и станки, а затем сесть и провести переговоры. На это нужно было время. Поэтому Кёнсу решил принять длительный и тёплый душ перед тем, как вытащить свой ноутбук и закончить кое-какую работу, с которой он не хотел бы иметь дело сегодня вечером. Ему удалось закончить свою статью, переслать всё обратно Чунмёну для редактирования и заказать поздний обед в номер. Было около двух часов дня, когда он всё закончил и посмотрел на часы. Бекхён и Чонин собирались закончить минут через пятнадцать, по крайней мере, если верить тому, что сказал ему Бён перед отъездом в Москву. Парень вскочил на ноги, торопясь вытащить свой костюм Dior из чемодана. Он быстро оделся, провёл чуть более получаса в ванной, укладывая волосы и поправляя каждую мелкую деталь на пиджаке своего костюма, расправляя невидимые складки. Его сердце грохотало в груди, когда он убедился, что серебряные часы, которые Чонин подарил ему три года назад, надёжно закреплены на запястье, и что в его внутреннем кармане лежал конверт. А потом он ждал. Бэкхён был прав – его телефон загорелся новым текстовым сообщением, когда он собирался написать редактору и спросить, где они. Видимо, они были в пяти минутах от отеля. Кёнсу улыбнулся, отказавшись сесть и заработать складки на своём теперь идеальном костюме. Он просто продолжал ходить по комнате, проверяя своё отражение в зеркале каждые десять секунд или около того, пока не услышал звук открывающейся двери. Чонин вошёл, выглядя немного уставшим, и подтянул круглые очки на переносице. Чёрная ткань его толстовки плотно прилегала к его телу, подчёркивая каждый острый край и сухие мышцы. На его пальцах были кольца, с которыми он рассеянно играл, когда закрывал за собой дверь. Вот тогда он наконец осмотрел комнату и заметил Кёнсу. Парень был доволен, увидев, что главный редактор остановился на месте, и глаза его расширились про его виде. Он увидел, как губы его парня слегка раздвинулись в чём-то вроде шока, приятного шока, и его брови дёрнулись в замешательстве. - Ничего себе, - закончил шёпотом Ким, и его голос звучал ниже, чем он сам ожидал. Мужчина подошёл ближе к До, перестав играться с кольцами и вместо этого потянувшись, чтобы обхватить его за талию. Кёнсу не предал значения складкам на своей одежде и протянул руки вверх по рукам Чонина, а затем их глаза встретились, и он увидел, что тот улыбался ему. - Ты сказал, что любишь Толстого, но я не ожидал, что ты так хорошо приоденешься для его музея. - О, мы не пойдём в музей Толстого, - произнёс парень с улыбкой на губах. Ким только моргнул, растерянно наклонив голову. - Нет? Но Бэкхён внизу ждёт– - Тэёна, - прервал До, сжав пальцы вокруг бицепса мужчины. - Они пойдут туда вдвоём, да. Но мы нет. - Нет? Парень улыбнулся тем намёкам на ухмылку, что услышал в голосе Чонина. Мужчина всё ещё был очень озадачен, это было видно по выражению лица, но он подыгрывал. - У меня для тебя сюрприз, - произнёс Кёнсу, не скрывая волнения в голосе, и слегка наклонился на цыпочках, чтобы быстро сжать их губы. Затем он отступил. - Давай, одевайся. - Судя по тому, что на тебе надето, я предполагаю, что мы идём куда-нибудь в модное место, и под «одевайся» ты имеешь в виду костюм? - Ким посмотрел на него, поднимая руку, чтобы взъерошить волосы. Его брови слегка изогнулись. - Я не взял костюм, любовь моя. И я не думаю, что у тебя есть второй. - Вообще-то, есть, - До прильнул к стене, наблюдая, как рот редактора открывался в беззвучном вопросе. Затем он увидел интригу и подозрение, опускающееся на его лицо, вместе с лёгкой улыбкой. - Куда ты там сказал мы пойдём? Кёнсу улыбнулся. - Я не говорил. Это сюрприз.***
Чонин стоял посреди площади не двигаясь, не моргая, совершенно не реагируя на жёсткую хватку До, и смотрел на здание перед ними. И улыбка парня, казалось, становилась меньше с каждой секундой – меньше энтузиазма и больше любви. Менее взволнованности и больше обожания. Теплоты. Он почувствовал тепло во всём теле, когда Ким быстро моргнул и попытался обрести способность говорить, когда его глаза медленно переместились со здания к конверту, который передавал ему Кёнсу. Затем медленно на его лицо. Главный редактор всё ещё казался лишённым дара речи, всё ещё неспособным составить предложение, поскольку он продолжал недоверчиво моргать с театра на билеты и на До. В конце концов ему удалось произнести одно единственное слово тихим, как шёпот, голосом, и холодный воздух растрепал лацканы его костюма. - Большой? Парень не мог ничего с этим поделать. Он снова улыбнулся, коротко кивнув. Как будто Чонин ждал этого подтверждения, чтобы удостовериться, что это не галлюцинации, потому что он резко выдохнул и вскинул брови, потянувшись, чтобы сжать плечи писателя. Он выглядел таким шокированным. Он выглядел таким счастливым. И что за тепло Кёнсу чувствовал в своей груди? Он знал, что это было. Помимо всей любви, это было то тёплое чувство удовлетворения, видеть счастье на лице своего партнёра – такое сильное счастье, добившись которого он чувствовал гордость. Это то, что чувствовал Чонин каждый раз, когда души не чаял в нём? Это то, что он чувствовал, когда До терял дар речи от его подарков и жестов любви? Парень искренне на это надеялся, потому что это чувство в груди прямо сейчас, бесспорно, было самое лучшее за всю жизнь. - Это… это потому ты хотел приехать в Москву? - Когда ты сказал, что ты всё равно придешь сюда, я подумал, что просто сяду на хвост, - произнёс Кёнсу, слегка вздохнув и крепче сжав мужчину. - В последнее время ты был очень занят, и я просто–… я хотел видеть тебя счастливым. Я хотел сделать тебе подарок, который ты можешь запомнить навсегда. И я подумал, что если мы сможем приехать сюда вместе, это сделает момент более особенным. Руки главного редактора переместились с плеч парня до его шеи, притягивая его лицо ближе. Он сжал их лбы вместе. Его дыхание было почти поверхностным, и До закрыл глаза, улыбаясь. - Бэкхён сказал мне, что твоя встреча была утром. Я попросил его закончить её до четырёх, чтобы мы точно успели к шоу. - Ясно, почему он так торопился уйти, - вздохнул Ким, и в его хриплом голосе слышались смешинки. Его пальцы немного впились в кожу парня. - Ты достал билеты в такой короткий срок? Это Большой! Как такое вообще возможно?! - Когда ты помощник Ким Чонина, твоя работа – сделать всё возможное. Чонин немного отстранился, его губы дрогнули в улыбке. - Но ты не мой помощник. - Им не нужно это знать, - ухмыльнулся Кёнсу, и редактор просто снова ошарашенно вздохнул, слегка покачав головой. Парень должен был признать – это было сложно. По телефону раздавались крики на русском языке, по ту сторону трубки были очень недовольные люди, но когда связи и большая часть его месячной зарплаты сделали своё дело, ему наконец удалось получить им места в ложе. - Жизель? - спросил мужчина, снова взглянув на билет. До кивнул, скользя по руке Кима и обхватывая её пальцами, крепко держа. - Да, - улыбнулся он, слегка дёргая мужчину и таща его к театру крупнейшей в мире и, возможно, самой известной балетной труппы. - Впервые он был показан здесь, в России, в Большом театре, в 1842 году. Они продолжали идти вперёд к театру, и как раз перед тем, как До смог вручить их билеты, Чонин крепче сжал его руку и чуть-чуть потянул его назад. - Кёнсу? Писатель оглянулся на своего парня, быстро переведя взгляд на ласковое выражение на этих великолепных чертах, на удовлетворение и любовь, наполняющие его глаза до краёв. Его пальцы были переплетены с его, и он выглядел так, как будто был в оцепенении. - Спасибо. Спасибо тебе большое за это. Действительно, я– До наклонился с верхней ступеньки, на которой стоял, заставив редактора замолчать мягким поцелуем, и его пальцы заскользив по его щеке за ухо, а затем по шее, притягивая его ближе. Когда они оторвались друг от друга, он сжал их лбы, закрыл глаза и растянул губы в улыбке, которую никак не мог сдержать. - Я знаю. Он знал. Он знал лучше, чем кто-либо. Этот мерцающий свет в глубине глаз Чонина, когда он смотрел на него? Кёнсу знал, что это было. Он просто снова улыбнулся, потянув его внутрь театра.***
Спустя три часа, два акта и один антракт шоу закончилось, и Кёнсу был таким же очарованным, как и Чонин, после того, как стал свидетелем красоты и профессионализма русского балета. На самом деле он не думал, что сможет объяснить словами, как прекрасно было смотреть всё это в театре с такой богатой историей, держа тёплую руку мужчины. Вино, которое они пили, было дорогое – слишком дорогое для игристого вина, но ни один из них, казалось, не возражал. Не Чонин, и определённо не Кёнсу. Как бы то ни было, он почувствовал лёгкое головокружение к тому времени, когда они вернулись в свой отель и зашли в номер, всё ещё держась за руки. До не ожидал, что мужчина сразу же прижмёт его к стене, нежно удерживая за талию, и наклонится, чтобы соединить их губы в глубоком и длительном поцелуе. Их рты двигались вяло, спокойно, размеренно. Целью этого поцелуя было просто быть ближе – как можно ближе, нежно касаясь друг друга и даря любовь. Парню начало становиться жарко в костюме, когда главный редактор чуть-чуть потянул его за галстук, таща вперёд. Вслепую двигаясь к кровати, они продолжали целоваться – томные и спокойные поцелуи медленно превращались в более голодные и более требовательные. Кёнсу не знал, затуманивался ли ещё сильнее его разум, или он наконец-то мог трезво думать. Он только знал, что держал Чонина, а Чонин держал его, и это всё, что имело значение, когда его спина ударилась о мягкий матрас, и мужчина навис над ним. Волосы пепельно-коричневого цвета щекотали его кожу, когда поцелуи Кима переместились с его губ на челюсть и шею, и из Кёнсу вырвался стон, когда его кожу задели зубы, а искусные пальцы начали расстёгивать пуговицы его рубашки. До затаил дыхание, когда поцелуи редактора достигли пояса его брюк, и его руки уже сжимали простыни, потому что то, как тесно ему стало в штанах в области паха, сводило его с ума. Он почувствовал, как горячее дыхание Чонина заскользило по его груди, когда мужчина парил над ним, и его волосы обрамляли лицо, словно занавес, когда он смотрел на него сверху вниз. - Ты подумал об этом? Кёнсу моргнул, пытаясь собрать воедино части своего разума, чтобы обработать вопрос редактора. Это, в сочетании с немного приподнятыми бровями, когда Ким продолжал смотреть на него с надеждой, заставило сердце парня замереть. Он приподнялся на локтях, и Чонин снова сел на кровать; его костюм теперь весь помялся и растрепался. У До внутри был хаос, но всё это звучало приглушённо по сравнению с громким биением сердца в его грудной клетке. При виде мужчины, сидящего перед ним, затаившего дыхание в ожидании ответа, с его растрёпанными волосами и пухлыми губами, ожидающими поцелуев, всё казалось неважным. Всё исчезло, пока в его мире не остался только Ким. Парень нерешительно протянул руку, опуская её на плечо редактора и слегка толкая его. И теперь он завис над ним, он смотрел на него с голодом в глазах. Дымка в его голове становилась всё гуще, трепет в груди – сильнее. Руки Чонина лежали на его талии, когда Кёнсу стряхнул пиджак и рубашку, ныряя вниз, чтобы нетерпеливо поцеловать губы мужчины. Ким с готовностью откликнулся на поцелуй с лёгкой улыбкой на губах. Чем меньше одежды оставалось между ними, тем больше стонов начинало звучать в комнате – томный шёпот и вздохи, когда они прижимались друг к другу, пальцами изучая кожу, губами помечая всё больше и больше участков тела. Стоны Чонина были музыкой для ушей Кёнсу, когда его поцелуи переместились с живота на кончик его члена, и когда он взял всю длину в рот. Его глаза поднялись, когда мужчина откинул голову назад, и из его горла вырвался стон от ощущения, как До вобрал его как можно больше, качая головой вверх и вниз. Одних этих едва слышных звуков было достаточно, чтобы До почувствовал себя абсолютно диким. Начал желать большего, был готов дать больше. Чтобы угодить Чонину, сделать его самым счастливым, чем когда-либо. Его глаза вспыхнули, когда его руки двинулись, и дрожащий палец обвёл колечко мышц мужчины, размазывая смазку. Редактор тихо вздохнул, когда Кёнсу медленно проник в него пальцем, другой рукой всё ещё держа основание его члена, двигаясь медленно, но ритмично, чтобы как можно лучше отвлечь Кима. Второй палец вызвал большую реакцию – глаза Чонина зажмурились, а его губы натянулись. У До перехватило дыхание, и он почувствовал, как его сердце пропустило ещё один удар. - Скажи мне, если я делаю больно, - прошептал он как раз, когда рука мужчины опустилась, чтобы обхватить его запястье и убрать руку с члена. Вместо этого он переплёл их пальцы. - Ты не сделаешь мне больно, - с придыханием ответил Ким. - Ты молодец. Кёнсу глубоко вздохнул, наклонившись, чтобы сжать их губы, и начал разводить пальцы внутри Чонина. Он проглотил его еле слышное хныканье, шепча успокаивающие слова в его кожу. Но хриплые стоны мужчины превратились во что-то более нетерпеливое, он начал подаваться навстречу пальцам До, начал давить на него. Просить больше, требовать больше по-настоящему, с таким острым, но мягким взглядом в глазах. - Повернись, - произнёс парень, и он не понимал, что дрожал от нужды и страсти, пока не заговорил. Он был уверен, что его зрачки были на всю радужку, как и у Чонина. До наклонился, чтобы помочь мужчине медленно перевернуться, мягко целуя его золотое плечо. - Так удобнее. Кёнсу зашипел, когда его пальцы наконец переместились к его собственному члену. Смазка обдала холодом его кожу, как и дрожь, пробежавшая по его позвоночнику при виде старшего, ждущего его, смотрящего через плечо глазами с поволокой и пепельно-каштановыми волосами, покрывающими его лицо. С распахнутыми губами, такими полными и манящими. - Скажи мне, если нужно остановиться, - тихо сказал Кёнсу хриплым голосом. Прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз делал это – был сверху. И тем более никогда с Чонином. Он привык быть зависимым от мужчины, он так привык к ощущению своей уязвимости в руках другого. Ему нравилось это. Он любил это. Но теперь волнение было новым. Пока это был Ким, он хотел попробовать всё. До хотел дать ему то, чего он тоже хотел. Он хотел дать ему всё. Но так как это был Чонин, он также был напуган. Потому что мужчина всегда был таким замечательным. Так хорош в том, что делал. Было как-то страшно быть сейчас на его месте. Устрашающе. Парень глубоко вздохнул, обхватив редактора за талию и крепко удерживая его, когда он выровнялся. Его глаза вспыхнули, когда он медленно начал толкаться внутрь него. Веки Кёнсу затрепетали от ощущения – Чонин был таким узким. В нём было так жарко и так тесно, что весь его мир взорвался, разбился вдребезги, и ему пришлось изо всех сил стараться не двигаться. Стараться не сойти с ума. Не податься бёдрами вперёд так сильно, как ему хотелось. Чтобы не сделать больно мужчине. Он откинул голову назад в то же время, когда голова Чонина опустилась ниже, и мышцы на его спине напряглись, когда он потянулся, чтобы крепче схватиться за каркас кровати, пальцами впиваясь в дерево. Дыхание Кёнсу было глубоким и отчаянным, когда он медленно вошёл; это был главный тест на самоконтроль, пока его глаза исследовали полотно мышц на спине главного редактора, когда он, наконец, был внутри него, полностью. Затем он наклонился к его спине, сильнее обхватив его за талию, и снова поцеловал его плечи. Парень услышал неглубокое дыхание под собой, чувствовал, как его грудь вздымалась вверх и вниз, пока сам старался изо всех сил оставаться в здравом уме и не потеряться в ощущении полного и абсолютного удовольствия. Потому что это то, что Чонин давал ему сейчас – неописуемое удовольствие, жажда, пронизывающая его вены. - С тобой всё в порядке? - тихо спросил парень, снова и снова покрывая его поцелуями там, куда мог достать. Главный редактор ответил не сразу, но Кёнсу и не ожидал такого. Вместо этого он оставался неподвижным, насколько это было возможно, позволяя мужчине крепко схватить его свободной рукой. Его пальцы глубоко впились в кожу, когда он переместил вес на другую руку. - Двигайся, - голос мужчины был низким и хриплым, и До моргнул из-за внезапного приказа. Из-за полного разрушения в голосе Чонина, когда тот выдал прерывистый вздох, когда парень медленно подался назад. Он начал с медленного темпа, внимательно наблюдая за каждым движением Кима, возвращаясь внутрь, наполняя его. Дыхание мужчины выровнялось, и До позволил себе медленно ускориться. В итоге тихие вдохи Чонина стали громче. Некоторые из них превращались в рычание. Другие в едва слышные стоны. Некоторые в отчаянную мольбу. Парень не был уверен, о чём просил Чонин, но он крепче сжал его талию и попытался изменить угол. - Чёрт... Дыхание Кёнсу стало быстрее, и он чувствовал пот на своём теле. В его жилах текло удовольствие, а едва слышные стоны Кима только подпитывали его эго. Он был особенно удовлетворён, когда мужчина издал хриплый стон, сопровождаемый громким возгласом, когда его рука подвела его, и его тело упало вперёд, лицом в подушки под ним, а его пальцы сжали простыни до побелевших костяшек. - Чёрт, Кёнсу, - громко застонал Чонин, почти рыдая, отчаянно умоляя. - Там. Сделай это снова! Через несколько секунд после того, как Кёнсу обнаружил его простату и начал попадать в неё с каждым толчком бёдер, Ким превратился в беспорядок. То, как его лицо искажалось, было самым прекрасныи произведением искусства, что До когда-либо видел, и то, как его тело реагировало на его прикосновения – прижимаясь к нему, пытаясь получить больше, – было самой интимной игрой. Дыхание парня становилось поверхностным, и он начинал видеть белые пятна каждый раз, когда моргал. - Я близко, - тихо сказал он Чонину. Ким задвигался тогда. Протянул руку, чтобы остановить До от беспорядочных движений, и отстранился от него. Кёнсу зашипел из-за холодного воздуха, наблюдая, как мужчина переворачивается на кровати и смотрит на него своими затуманенными глазами на разомлевшем лице. - Я хочу видеть твоё лицо, - в итоге прошептал Чонин, притягивая парня ближе и обвивая его ногами. - Я хочу видеть всего тебя. До провёл языком по сухим губам, наклонился над редактором и глубоко поцеловал его – он был ведущим в поцелуе, помечая каждый уголок рта мужчины, проводя языком по его зубам. Когда парень медленно толкнулся внутрь, он почувствовал удовлетворённый выдох Кима на своей коже, и как его руки обвились вокруг него и крепко обняли. Кёнсу закрыл глаза и подцепил Чонина под колено; его движения становились всё более беспорядочными с каждой секундой, комнату наполняли хриплые и страстные стоны. Парень почувствовал, как в его спину вонзились ногти, когда наклонился, чтобы обхватить член редактора и задвигать рукой в такт своим толчкам. Когда Ким откинул голову назад и закатил глаза, и из его губ донёсся самый сладкий звук во всём мире, он излился в ладонь До; тот подался вперёд, входя как можно глубже, гонясь за своим оргазмом. Сам он был в беспорядке, в нескольких шагах от собственного конца. Он ждал, пока дыхание Чонина немного успокоится, чтобы тот сосредоточился, прежде чем наконец выйти из него. Парень зашипел, когда обернул руку вокруг своего члена, напоследок несколько раз проведя по нему, прежде чем достигнуть вершины. Он излился на живот мужчины; белое семя на золотой коже. Тепло в груди Кёнсу взорвалось, он почувствовал, будто был в огне, и без сил упал на кровать рядом с редактором, тяжело дыша. Ему нужно было несколько минут, чтобы успокоить грохочущее сердце. Парень почувствовал, как Ким слегка повернулся к нему, тёплым пальцем обводя его линию челюсти. Глаза До распахнулись, увидев очень утомлённого Чонина, улыбающегося ему. Затем он протянул руку, обхватывая щеку мужчины. - Как ты? - тихо спросил Кёнсу, фокусируясь только на главном редакторе. Ни на чём больше. Рука Кима в его руке была тёплой, такой же тёплой, как и его улыбка. - Как никогда лучше, - Чонин придвинулся к нему, и До не запротестовал из-за беспорядка, которым были их липкие тела, когда они снова прижались друг к другу. Он обнял его. - Спасибо. Это было идеально. Парень закрыл глаза и наклонился вперёд, сжав их губы в небольшом поцелуе. - Мы должны сделать это снова, - прошептал мужчина в его губы. Кёнсу только выпустил отчаянный смешок. - Ты напрягаешь меня, - закончил он, посмеиваясь, и убрал пряди волос с глаз редактора. Парень посмотрел на его довольное лицо, растянув губы в лёгкой улыбке. Он снова почувствовал тепло в груди. - Опять же, как мне насытиться этим? Тобой? Губы Чонина были мягкими, когда он снова поцеловал его. Затем он отодвинулся, приподнявшись на локте. - У меня есть идея, - сообщил главный редактор, глядя на него и не отводя взгляда. - Переезжай ко мне. До понадобилось около двух секунд, чтобы обработать слова. Подавиться воздухом и уставиться на мужчину комично широко распахнутыми глазами. Чтобы подтолкнуть себя в сидячее положение. - Что? - Переезжай ко мне, - просто повторил Ким. - Чонин, ты шутишь? - выпалил Кёнсу, снова ощущая туман в голове, но по совершенно другим причинам. Он смотрел на своего парня недоверчиво, с сомнением, и когда не увидел никаких следов шутки или сомнения, резко вздохнул. - О мой Бог. Главный редактор приподнялся, пока тоже не сел, и едва слышный стон вырвался из его губ, заставив До автоматически податься вперёд и схватить его за руки. Чонин просто посмотрел на него и сжал его руки. - Переезжай ко мне, - сказал он с лёгкой тёплой улыбкой. - В моей квартире достаточно места для двоих. Весь мир Кёнсу вращался. Его сердце снова быстро билось в груди, и он почувствовал, как что-то вспыхнуло в его теле, что-то, что заставило его кожу покрыться самыми приятными мурашками. Что-то, что так его взволновало. Он моргнул в сторону редактора, глубоко вздохнув, прежде чем улыбка растянула его губы. - А как насчёт твоего шкафа? - спросил парень с лёгким беззаботным смешком. - В нём хватит места? Мужчина скривился тогда. Частично шуточно, частично вдумчиво, частично планируя. Кёнсу почти рассмеялся вслух. - Ну, мы разберёмся, - сказал в конце концов Ким, притягивая его руки ближе. - Тогда я приму это как да? До никогда не думал, что человек мог быть таким же взволнованным, как он сейчас, и таким же полным любви, как и он сам. Он вот-вот лопнет. Вместо ответа он просто наклонился вперёд и снова прижался к губам Чонина. Этого было достаточно для подтверждения.