Ещё больно

Том знает, что означает то, что на сердце у него теплеет от улыбки Люси, что ему хочется поскорее подняться в свою комнату, когда Томас передаёт ему на серебряном подносе конверт, надписанный таким знакомым чуть угловатым почерком. Том знает, отчего теперь стал так часто находить предлоги для поездок в Лондон, и почему Генри в каждую такую поездку провожает его заговорщической улыбкой. Он знает, почему его совсем не раздражает, что Мери и вдовствующая графиня шепчутся, как школьницы, едва не хихикают, поглядывая на него. И Том совершенно точно знает, к чему это всё придёт однажды – скорее, чем ему когда-либо казалось. Но он также знает, что всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, что он однажды испытал к младшей дочери своего нанимателя. Поздно вечером, уладив все насущные дела в Даунтоне, ответив на очередное пространное письмо Люси и пообещав вскоре увидеться с нею и даже заглянуть в дом её досточтимой патронессы, Том целует Сибби, мирно сопящую в компании Джорджа и Кэролайн в детской, и возвращается в свою одинокую спальню. Вот уже семь лет, как вторая половина его постели остаётся пустой и холодной, и его милая, бесценная Сибил смотрит на него с чёрно-белого снимка на прикроватном столике. Том изменился за эти годы, в уголках глаз и рта появились морщинки, он научился быть сдержаннее и снисходительнее к тому, чего бы прежде никогда не простил, вот только Сибил остаётся прежней – прекрасной, очень молодой и дерзкой, даже со снимка она смотрит с вызовом. Он, как всегда, проводит пальцем по застывшему и чуть потускневшему от времени изображению и шлёт жене воздушный поцелуй. Это стало больше чем традицией, он не уснёт, если не сделает этого. Вскоре в его жизни появится другая женщина, но место Сибил Кроули в его сердце никогда не будет занято кем-то другим. Он снова возвращается мыслями к тем кошмарным дням, когда учился жить без неё. В первые минуты, дни, недели было так невыносимо больно, что он, должно быть, пустил бы себе пулю в лоб, ускользнув от пристальных и сострадательных взглядов семейства Кроули. Его привязывала к жизни лишь его крошечная дочь, последнее сокровище, подаренное ему Сибил. Шли месяцы, и боль притуплялась, однако она не уходила никогда, она всегда была спутником Тома, как и воспоминания о жене. Мысль о том, что её нет, обрушивалась на него со всей своей сокрушающей силой каждое утро, и, ежевечернее отходя ко сну, Том думал о Сибил; столь многие мысли и чувства он был вынужден держать в себе от того, что единственного человека, который понимал его, как себя, больше не было на этом свете. Он столько хотел рассказать Сибил… с усилием напоминая себе снова и снова, что это невозможно. Он видел, как растёт и хорошеет их дочь, и так горько было Тому от того, что Сибил лишена этого. Он полагал, что любовь, как и горе, притупится с годами, но этого не произошло. Том смирился с её отсутствием в своей жизни, и сжился со своей утратой как с чем-то уже бесконечно родным, неотделимым от него самого. Но любовь никуда не ушла. Том не был мечтательным глупцом; ему нравились другие женщины, и он знал, что однажды может встретить кого-то, с кем захочет создать семью – если, конечно, Кроули сочтут её достаточно приемлемой для вдовца леди Сибил. Он даже не слишком злился, осознавая этот возмутительный факт, который ещё некоторое время назад привёл бы его в ярость. Он и сам не мог не сравнивать всех других женщин с той, которую потерял. В Люси он нашёл родственную душу – родственную и невероятно чуткую. Как и многие другие, она поинтересовалась историей его брака; он удовлетворил её любопытство, как и любопытство многих других, совершенно честно. Ему и правда было сложно вначале, ему и правда всё ещё было больно. Но Люси это не отпугнуло, а его – не остановило. Она понимала его почти так же хорошо, как Сибил, а он смог полюбить её почти так же, как когда-то любил Сибил. Том долго смотрит на снимок, а затем ещё раз прикасается к неподвижному лицу Сибил. Приняв, наконец, решение, он чувствует себя немного виноватым перед ней в этот вечер. Он не знает, должен ли будет убрать этот снимок в ящик тумбочки, чтобы не смущать Люси… если так, то это будет для него тяжелее, чем кажется. Щёлкает выключатель настольной лампы, и комната погружается во тьму. - Прости меня, если сможешь, - сбивчиво шепчет Том темноте. – Я всё ещё люблю тебя, Сибил. И мне всё ещё больно. Но я должен идти дальше. Пожалуйста, благослови меня. Глаза щиплет, и Том убеждает себя в том, что это от усталости и недосыпания. Сибил, конечно же, ему не ответит. Но он знает, что там, откуда она смотрит сейчас на него и их дочь, Сибил услышит его мольбу и его раскаяние. Он знает, что может рассчитывать на её благословение и её безмолвную поддержку. Как всегда. Он никогда не забудет её, а она никогда не покинет его. И эту боль он пронесёт в своём сердце до своего последнего дня.