Одна на двоих - душа

      Смерть Аленикова-младшего, внезапное снятие с должности и появление на «нагретом» месте Кривицкого выбили Ирину Алексеевну из колеи привычной жизни. Она была совершенно измотана, так что пару дней даже не появлялась на работе, чем и приковала внимание «нового» начальника. В первый же день после своего маленького отпуска её вызвали «на ковёр». -Вызывали? — постучавшись и слегка приоткрыв дверь, спросила Павлова. -Да, Ирина Алексеевна, проходите. Павлова прошла и послушно села на любимое место Кривицкого. Теперь они поменялись местами, и она до сих пор не могла в это поверить. -Я Вас внимательно слушаю, Геннадий Ильич. Кривицкий сел напротив и, заглядывая подчиненной в глаза, начал допрос. -Ир, что происходит? Ты ничего не хочешь мне объяснить? -Что? -Дурочку не включай. Например, твоё двухдневное отсутствие на работе без причины. Прости, но я просто вынужден выяснять у тебя это, в связи с обстоятельствами. Павлова, ничего не ответив, ядовито смотрела на своего собеседника. -И что я должна тебе здесь объяснять? Ах, ну да, ты же весь такой правильный, не будешь пользоваться нашими отношениями, чтобы «затирать» или «оттирать» меня, да? «Вздорной начальницей» была только я, о тебе-то такого, конечно, не скажешь. -Ира, не начинай… разве я виноват в том, что меня назначали? -Гена, это ты начал, а не я. -Что? Скажи мне, что я начал? -Разве не ты развёл всю эту психосоматику с сердцем? Не ты ушёл от меня к отцу, попросту оставив меня и ничего не сказав? Не ты сцепился с пациенткой? Не ты? А кто тогда, Кривицкий, кто? -Да я смотрю, ты тоже от меня далеко не ушла. Ради своих благих целей затащила Аленикова в постель, пила с ним. Спелись, спились? Она, ничего не сказав, влепила ему пощечину и вышла из кабинета. Кривицкий приложил руку к щеке. Сейчас ему как никогда за этот короткий период было противно оттого, что он стоит во главе первого хирургического отделения. Ему было противно и от самого себя, и от своей благодарности, которой он кормил свою любимую женщину. Сейчас он снова, как после разговора с психологом, по-настоящему пожалел о том, что он сделал. -Какой же ты дурак, Кривицкий, какой же ты все-таки идиот… дремучий дурак. Павлова тем временем с головой погрузилась в работу. Меньше всего ей хотелось думать о Кривицком, о должности и прочих «прелестях», которые успели случиться с ней за последнее время. Кривицкий зашёл в операционную, где она оперировала, и сказал: -Ирина Алексеевна, после операции жду Вас у себя в кабинете. Это срочно. Она молча продолжила работу, совершенно не обращая внимания на присутствие в операционной начальника.

***

-Ир, нам надо поговорить. -Если это не по работе, то, уж пожалуйста, — уволь. — она уже собралась уходить, но он взял ее за руку. -Дай мне шанс все объяснить. -Я устала давать тебе шансы. Всему приходит конец, и моему терпению — тоже. -Я прошу тебя. Это важно. Она устало опустилась на стул. -Жизнь как-то разводит… я очень благодарен тебе за то, что ты спасла мне жизнь… это не фигура речи, ты знаешь… -Сыта по горло твоей благодарностью. Если ты снова завёл эту шарманку, то я ухожу. -Подожди, это не все. Я… люблю тебя. Он сел напротив и взял её за руку, точно также как и тогда, когда она дала взятку чиновнику, чтобы спасти его. А она, также как и тогда — плакала, смотря ему в глаза. Время и пространство в этот момент перестали существовать. Существовал только их мир — мир людей, бесконечно любивших друг друга, и причинивших друг другу боль. Хотеть — это дело тел, А мы друг для друга — души