Слушай, смотри и молчи.

Он улыбается, смотрит влюбленно, и жмется побитой собакой, когда никто не видит, утыкается в шею-плечо-грудь и зацеловывает обветренные губы, пока его собственные не начинают саднить, будто бы не он — принц Слизерина, сама неприкосновенность и самовлюблённость. Но на людях идёт гордо рядом со своей пассией, изредко берет под руку, подсаживается на совместных уроках и, бывает, тащит за свой стол во время завтрака, где Панси презрительно фыркает, а Нотт кидает одобрительные взгляды, да, а в общем-то Драко плевать. А у Поттера внутри стихийное бедствие. Его тянет, невыносимо, к Драко, хочется, и он послушно целует-гладит-прижимает и идёт следом, как собачка на поводке, но где-то там, за гранью сознания, там, куда не долетает зов сердца, там у Гарри все горит, взрывается и всем своим естеством противится происходящему. *** Выбора у Гарри не было. Зелье растворилось в его кружке, смешалось с утренним чаем и было выпито за завтраком. Драко, которому это стоило огромного труда — Лаванда хоть и была глупой девчонкой, но, боже, все эти львы так безрассудно храбры и слишком честны со своими друзьями, но ее подвела ее излишняя влюбчивость, оставалось лишь отсчитать время действия зелья и оказаться в нужном месте в нужное время. Через три урока, после зельеварения. Драко вылавливает Гарри в одном из коридоров, к счастью — одного, хватает за руку и тащит в первый попавшийся пустой кабинет, он не сопротивляется, лишь смотрит ошалело, не понимает, что происходит. А Малфой захлопывает дверь, тянет в дальний угол и лишь тогда Поттер начинает сопротивляться, словами, — Какого черта ты делаешь, Малфой? но руки не выдергивает, послушно идёт следом. — Посмотри на меня, Поттер, — Малфой просит, впервые, наверно, и у Гарри, кажется, нет выбора — он упирается взглядом в идеальные черты лица белобрысого подонка и не понимает ровно ни-че-го. Ничего он не понимает и тогда, когда, когда Драко резким движением подаётся вперёд и целует. У Гарри земля уходит из-под ног, ему кажется, что именно этого он ждал всю жизнь, и, пока мягкие губы касаются его, сухих и обветренных, осознает, что вся его жизнь была неправильной, что в ней не хватало одного человека. Здравый смысл истерично завывает и взрывается, обрушивается, полностью растворяется в небытие, вся ненависть и презрение к этому человеку исчезает, прячется в самые темные уголки, ожидая своего часа. Всё его существо заполняла бесконечная зависимость и привязанность. Это была не любовь, а ебаная ломка, Гарри нужна была новая доза Малфоя, его руки, губы, он весь, но даже это не даровало успокоения. Каждый день, каждый час, Поттер все больше увядал, худел, под глазами его все синее становились мешки. Каждый раз, целуя тонкие пальцы, обводя языком ключицы или банально целуя губы Драко, Гарри оставлял частичку себя, от чего сам погибал, но каждый раз, не смотря ни на что, вновь возвращался. А Драко любил. Просто любил. И очень хотел, чтобы его любили в ответ. Каждый раз от прикосновений Гарри его сердце пропускало удар, ему безумно хотелось быть ближе-ближе-ближе, вплоть до слияния в одно целое. Он вдыхал запах его волос, вычерчивал созвездия родинок на смуглой коже, и надеялся, что всё ещё будет. И будет, обязательно, хорошо. Драко, ослеплённый своей любовью, некием подобием счастья, что желанное наконец у него, старался не видеть обратной стороны. Он упоенно, как в последний раз, целовал, прижимался к тёплому боку, спал, положив голову на чужое плечо и был почти уверен, что все правильно. Только «почти» было недостаточно. Сердце, что упрямо рвалось к Поттеру, и что ликовало при каждом прикосновении, сейчас больно щемило, при каждом взгляде на Гарри, и хоть мозг говорил что все верно, что ничего плохого не будет, оно выло и скребло изнутри, желая разорвать плоть и вырваться к черту из тела, которое не хочет услышать его безудержный плач. *** Драко собрался с силами, и понял, что не так работает счастье. Склянка удобно лежала в руке. Гарри, осунувшийся, худой и невыспавшийся — снова кошмары — смотрит преданно, доверяет. Малфой придвигается аккуратно, обнимает, зарывается пальцами в волосы и прижимается поджатыми губами к виску, тихо воет и, кажется, немного сходит с ума. Он отстраняется, и вкладывает склянку в ладонь Гарри. — Выпей, — с трудом просит он. — Что это? — устало и почти безразлично спрашивает Поттер. — Ты же мне доверяешь? Просто выпей, — Едва сдерживается, чтобы не отобрать, не забыть, и продолжать жить не видя проблемы. И Гарри пьет, без пререканий вливает жидкость себе в горло. Доверяет. Драко понимает, что у него есть ещё несколько минут, он обвивает шею Гарри своими руками: — Позволь мне в последний раз. И целует, чтобы запомнить. — Я люблю тебя, — признается, на грани срыва. А Поттер смотрит с отвращением. Он излечился.