В беде

      Он зашёл не слышно.       По крайнее менее Стэн до того как его схватили, подхватили на руки и утянули из ванны вверх, думал, что он одинокий, что он здесь один такой в уединение с булькающим, хлопающим потоком воды по воде небольшими взрывами, фонтанами брызг и звуком разящего наповал выстрела. Спусковой крючок вжат до упора в рукоятку, застрял в ней, так далеко прогремел выстрел, что теперь он тонул в звенящей тишине. Ничего нет более.       Его спина исполосована и изрезана в куски. Мельком он видел то что там находилось, то что осталось от белоснежных существ, но не находил надежды, он думал так будет легче, но этого так и не стало. Облегчение не пришло, крылья утеряны.       Какой он дурак.       — Стэн, Стэн, приди в себя, Стэн, — дозвался сквозь толщину хлещущей воды Билл. Ах, да Билли.       Стэн впервые увидел его.       — Что ты наделал?       Он не знал, слепо цеплялся за руку Билла, ниже плеч, щупая мышцы и не разбирая, что вообще держит. Лишь ощущая, наконец, как он замерз.       — Я не мутант, — тихо прошептал, ели разлепив и подвигав на пробу синими губами. — Не мутант.       — Ты кретин! — злится Билл, встряхивая его так сильно, что Стэн наконец-то поднимает потерянный взгляд вверх, встречает его губы поджатые в тонкую, бесцветную линию. О, нет, Стэн не очень любит это нервное подёргивание, движение щёк и всё тех же губ, оно свидетельствовало о недовольстве, а то и злости Билла.       — Я хотел, — бубнит Стэн, не поднимая глаза выше, не заглядывая ему в глаза, боясь увидеть в них отражение. — Их нет.       — Их нет, — повторяет Билли и сам сползает вниз, на уровень его глаз. — Их нет, Стэн. Их нет.       Стэн смотрит ему в глаза, но не видит укора, видит страх, Билл выглядит несчастнее его, тяжелее, так словно его только что вытаскивали из ледяной ванной полной воды и крови сочащейся из-за его спины.       — Я их отрезал! — ревёт Стэн, бросаясь ему на шею, сгребая так, что хрустят кости под его руками, так что задыхается Билл. — Я срезал их, как он хотел!       Он плачет, но слезы смешиваются с кровавыми каплями на его щеках, прекращаются в месиво, что пачкает одежду Билла.       — Я не мутант, Билл!       Билл сам заграбастывает его ближе, притягивает так, что Стэн вздохнуть не может без щекочущего нос запаха самого Билла. И тихо всхлипывает ему куда-то меж шеи и уха, ненавидя себя.       — Я такой бесполезный, Билл, — не перестает сгрызать себя он. — Я с самого начала знал, что никакого вам от меня толку. Я теперь совсем бесполезный, Билл.       На его стенания приходят Ричи и Эдди, застывают в проёме, ошарашенные такой картиной. И если бы Эдди не огласил глухоту этих стен и не прервал бы стенания Стэна вдребезги разбившимся, выпавшим из его рук ингалятором, то Стэн продолжал бы плакать и говорить, но так он всхлипнул, уперся руками в Билла, нащупал бешено скачущее сердце и замер в испуге.       — Ричи, уведи Эдди, — Билл на них не взглянул, смотрел прямо на Стэнли, так что у того всё похолодело на душе и нечувствительные подушечки пальцев закололо.       — Я… — он попытается сгладить всё, найти объяснение, выпутать связь в этих странных, путанных монологах и не раскрыть, да не раскрыть то самое.       Страх.       Но Билли не ждал. Просто утянул со своих плеч толстовку и накинул ему, едва заметно морщась, прикрывая спину.       — Нам нужно к профессору Джин Грей, уверен, она разберётся с этим, — взглядом он вновь припал к той части проблемы, которую спешил скрыть Стэн. Он завозился, смущенный внезапным осознанием, что полуобнажён.       Стоит полуголым перед Билли Денбро негласным, но признаваемым лидером их молодой команды Икс.       — Тебя понести? — он загоняет Стэнли в ещё больший дискомфорт.       — Н-нет, — и они меняются местами, Стэн вновь ощутимо вздрагивает и, задыхаясь, заикается. — Я дойду.       — Нет, — качает головой Билл, удивительно собранный и серьезный, как никогда. Закручивает кран ванной одним мановением руки и заставляет ванну дребезжать, покрываться рябью, как от ультразвука, пока наконец-то не ломает, заставляя подплыть и двинуться с места.       — Я д-думаю, пора полить цветы, — убежденно утверждает он , но некстати вырвавшееся заикание по странному веселит и умиляет, Стэн улыбается ему, хотя Билл выглядит хмурым.       И ломает стену ванной, сливая всё содержимое на газон.       — Я думаю, я потом объяснюсь с профессором Ксавьером, — говорит Билл немного тихо, смущенно и виновато. — Надеюсь, мне не придётся полоть грядки.       Стэн тихо фырчит с весельем, принёсшим облегчение, а не рубец на сердце, что могло быть через силу, чтобы Денбро стало легче.       — У тебя есть супер-сила, как у Магнето, это должны учесть.       Билл смотрит на него с ужасом, но куда более притворным, чем раньше.       — Ты смеешься? Как у Магнето? — он слабо усмехается, а на его бледном лице проступает едва заметный румянец, замешательства или удовольствия Стэнли трудно разобрать.       Ванна деформируется в нечто странное, похожее на металлическую лепешку.       — Профессор нас убьет, — хрипит Стэн, теряя голос, но сотрясаясь в удушливом, не останавливающемся смехе. — Избавившийся от своих крыльев мутант, сваливший стену командир и вот, испортившую ванну мы оба.       Его так несёт, что он проваливает в угол меж стеной и раковиной, оседает на кафель падая, споткнувшись об трубы и ударяясь головой, хнычет вновь.       — Мутант, избавившийся от мутации.       Билл смотрит с сожалением, — так ему кажется сквозь пелену новых, подступающих слёз, — он заслужил презрения от того, от которого боялся получить его больше всего. Он — ничтожный.       — Стэн, — Билл оказывается рядом, трогает его лицо, стирает слезы подцепляя большими подушечками пальцев и кажется не думает, что его сопли могут быть мерзкими, а ведь те цепляются и тянутся паутинкой за его пальцами.       — Мы справимся со всем, мы — вместе.       Стэну думается, что здесь может быть таиться под смысл. «Мы — вместе», это не «я, Ричи, Эдди и вся команда», а «ты и я», но он не решается надеяться. Лишь смотрит широко раскрытыми глазами в эту синеву напротив. Обычно глаза Билла светлые, кристально-голубые, а сейчас печальные, глубокие и тихие — не прочесть, — синий океан.       Стэн касается его рук на щеках, накрывает своими ладонями. Кофта, накрытая на спину, пропиталась и засыхала его кровью, все перья крыльев слиплись ей же, обрубки крыльев валяются где-то там. А надежда всё ещё рядом.       — Ты, правда, так думаешь?       — Я верю.       Стэн тянется к нему ближе, проводит носом так близко, что почти соприкасается носом чужой кожи, вздыхает успокаивающий его запах. Уверенностью Билла пропитано всё вокруг.       И ему очень хочется признать, что он тоже бы хотел вот так просто верить и не терять уверенности в себе, других и их жизнях.       — Я не могу так, — признается он иначе, чем хотелось, и всё в чём он не уверен был до этого и всё в чём он может быть не уверен в будущем, остаётся запрятано за этими словами, не рассказано и не высказано никому.       Билл смотрит вопрошающе, ждет, когда он откроется. А Стэн только подтягивает к себе ноги и умещает дрожащие руки на них, сживает так, что выжимает штанину почти досуха.       И Билл отступает, — на время, больше не теряя его в ущерб здоровью Стэна разговорами, — возвращается взглядом к импровизированным носилкам, похожим на летающую тарелку.       — Я, надеюсь, тебе будет удобно, — говорит он, укладывая его. — Д-даже если ты не сможешь летать, Стэн, мы всегда будем рядом, я тебя не отпущу.       И ему потребовалось прояснение этой фразы. Не зная, хотел ли его уязвить и добить Билл, но воспаряя вверх на носилках Стэн кое-что понял. Потолок. Он глядел на него снизу и раньше, все эти дни заключения (пусть они и называли это учёбой) здесь, но никогда не понимал ранее. Потолок. А там за ним, повыше — небо. То бескрайнее, открытое для всех и укрывающего каждого. То куда бы мог он улететь от войны, других людей и мутантов. И парить один.       Двадцать, сорок — неизвестно, сколько минут назад.       Как птица. Летать, там. Как всегда хотел.       Смешок его не застрял в легких, лежа боком, чтобы не тревожить спину, он лишь обнимал себя за плечи, не стараясь его сдержать.       Раненая птица не смогла сбежать. Клетка, что казалась ей построенной вне, содержалась внутри. И смогла её удержать. Собственными руками.       Теперь он добит. Сам собой.