Будь рядом

Цзян Чэн не понимал, что с ним происходит. Когда он смотрел на Лань Си Ченя, на душе становилось спокойно, будто раннее утро в Пристани Лотоса. Теплота наполняла всё его тело и, распространяясь по венам и артериям, приятными покалываниями отдавалась в сердце. Цзэ У Цзюнь всегда невозмутимый и сдержанный. Недаром он Нефрит ордена Лань. Цзян Чэн при каждой их встрече хочет сломя голову бежать к нему. Кинуться ему на шею, уткнуться носом в его шею и оставить на белоснежной коже пару багровых следов. Хочется пропустить длинные и мягкие волосы сквозь пальцы, почувствовать его лёгкий запах. О Боги, кажется, Лань Хуань пах мятой и лавандой. Лань Си Чень пару раз ловил на себе пристальный взгляд Цзян Ваньиня, тогда он мягко улыбался, чуть прикрывал глаза, смущая мужчину до алого румянца, который тот закрывал рукавом или вовсе отворачивался. Цзэ У Цзюнь знал, что если его сверлят взглядом, то выражают свое отвращение без слов, а если краснеют, то понимают, что их поймали с поличным. Как же он ошибался… Возвращаясь в Пристань Лотоса Саньду Шэншоу не находил себе места. Мысли будто путались в огромный клубок ниток из разных цветов. Каждый день холод пронзал все его органы, а сердце превращалось в глыбу льда. Цзян Чэну было невыносимо холодно. Ужасный вид замечали все, но никто не осмеливался спросить все ли хорошо, страшась получить Дзядянем. Попробовал только Цзинь Лин. Он правда боялся за дядю: из-за пустого взгляда глаза выглядели стеклянными, в огромных темных мешках под глазами можно утонуть, а лицо бледное будто у висельника. Цзинь Жулань хоть не получил кнутом, но его одарили холодным и пустым взглядом, из-за которого племяннику снились потом кошмары. Цзян Чэну пришлось отправиться в Гу Су, чтобы уладить пару вопросов о Ночной Охоте. Кто же знал, что этот вопрос вместо Лань Чжаня решает его старший брат. Только услышав это, глава ордена Цзянь хотел развернуться на месте и убежать прочь, но было поздно. С милой и такой не поддельно доброй улыбкой у врат их встретил глава ордена Лань. И вот всё по новой. Саньду Шэншоу уже неприлично долго наблюдает за Лань Хуанем. За всеми его движениями. Как длинные и тонкие пальцы перебирают бумаги словно это лепестки цветов, внимательный взгляд голубых глаз. Цзян Чэна вновь замечают и одаривают мягкой улыбкой, из-за которой он начинает смущено прикрывать яркий румянец. Главы других орденов уже покинули Облачные Глубины, разобравшись с делами. Почему-то орден Цзян оказался в конце списка, и глава сидел один на один в резиденции с Лань Хуанем. — Глава ордена Цзян, — лёгкий голос, будто весенний ветерок разру́шал висящую тишину, — могу ли я поинтересоваться? — Прошу вас, Цзэ У Цзюнь. — Не могли бы вы мне поведать причину столь сильной ненависти ко мне? Слова Первого Нефрита ранили сердце глубоко, будто острый клинок. Цзян Чэн кричал и метал внутри, но вместо этого на его лице появилась лёгкая усмешка: — С чего глава ордена Лань так считает? — Прошу простить меня за прямолинейность и грубость. Однако мне казалось, что Саньду Шэншоу смотрит с нескольким презрением именно на одного человека. Если же это не так, я прошу прощения за столь нелепые догадки. Рвать и метать хотелось не только в душе. Пристальные взгляды, за которыми его ловили, принимали за что-то плохое. Может, оно к лучшему? Пусть считают так, — его репутация итак сделала все за него- чем знают, что творится на самом деле внутри его гнилой души. Не успел Цзян Ваньиня открыть рот, чтобы подтвердить ложные догадки, как воздух сотрясли снова: — Или же есть другая причина, которая мне не ведома? — голос его походил больше на шёпот и если бы не плотная тишина, ничего расслышать не получилась. — Со всем уважением к Цзэ У Цзюню, я уверен, что вы не захотите никогда слышать эту причину. — Настолько она ужасна? — Вы правы, — с лица Цзян Чэна пропали какие либо эмоции, остался только грустный взгляд. — Я хочу услышать, насколько кошмарна она не была. Прошу же вас, Саньду Шэншоу. — Вы никогда не думали, что этот взгляд был абсолютно противоположен тому, о котором вы думали? — резко и неожиданно даже для себя выпалил Цзян Чэн. Вновь повисла тишина, что можно было услышать тяжёлое дыхание Си Ченя. Если он был не ненавистный, то он был... обожаемый? Любимый? — Да, он был и обожаемый, и любимый, — произнес глава ордена Цзянь. Лань Хуань сам не заметил как пробормотал предположения в слух. Видя, его растерянный взгляд, мужчина подорвался с места, чуть не опрокинув стоящий перед ним столик и скорее покинул резиденцию. В голове не укладывалось, почему он сказал об этом, мог же просто соврать или умолчать! Пробежав довольно большое расстояние, мужчина остановился, оглядываясь по сторонам. Ни единой живой души, только деревья и трава. Неужто лес на окраине Облачных Глубин? Но все же одна душа нашлась. — Цзян Чэн! Обернувшись на голос, ему предстала весьма несуразная картина. Лань Хуань впопыхах бежал за Цзянь Ваньином, и теперь его волосы были растрепаны, лобная лента съехала, а щеки горели алым. Остановившись отдышаться, Си Чень убедился, что мужчина никуда не уйдет, пока не дождется объяснений. Но объяснения были не нужны. Сократив расстояние между телами в два шага, Цзэ У Цзюнь схватил Цзян Чэна за ворот и накрыл его губы своими. Губы Лань Хуаня были мягкими и теплыми, будто дорогой нежный шелк. От него и вправду веяло мятой и лавандой. Когда кислорода оставалось критически мало, мужчины еле смогли оторваться друг от друга. — Не прощу, если когда-нибудь ещё раз убежишь от меня, — задыхаясь проговорил Первый Нефрит. — Я больше от тебя никуда не уйду.