Свет маяка

      Знаете, какого это, когда скучаешь по человеку так, что тяжело дышать, будто весь кислород выкачали из помещения, вообще из воздуха? Я знаю. Никому не пожелаю такого. За мои 18 лет у меня было немного друзей, а близких людей можно пересчитать по пальцам. С родителями у меня отношения не настолько тёплые, какие должны быть. Нет ни братьев, ни сестёр. Не было лучшей подруги, с которой я могла бы обсуждать все на свете. До 8 лет я была чуть ли не отшельником. Но потом появился он: тот, кто вытащил меня из лап одиночества, тот, кто нуждался в друге также сильно, как и я. Этому человеку я дала обещание, которое не смогла сдержать, и от этого мне хреново уже на протяжении 4 лет. *Flashback*       Сидя на кровати в светлой комнате, я обрабатываю царапину на лице лучшего друга. Всякий раз, когда он приходит, мне приходится браться за медикаменты. Чаще всего ничего серьезного: царапины, ссадины или небольшие синяки. Но бывают дни, из-за которых мне пришлось изучать медицину, которую я ненавижу. Упертый баран ненавидит больницы, и как бы я не старалась, ещё ни разу не получилось привести его туда на осмотр. Поэтому приходится самой его осматривать и надеяться, что я правильно определила отсутствие переломов, чаще всего рёбер.       Обработав царапину на скуле друга, я отложила аптечку в сторону и села рядом. Через несколько минут молчания я произнесла: — Так больше не может продолжаться. Я боюсь за тебя, слышишь? Вдруг он в следующий раз… — Всё нормально, Лина, — произнёс, смотря на свои руки. — Нет, не нормально! Я больше не могу смотреть на твои царапины, синяки по всему телу. — Ну так не смотри! Свали так же, как это сделала Кристин! — горько произнёс парень. — Что…? — шокировано спрашиваю я. — Свалила, не сказав ни слова. Я пытался ей дозвониться, но её телефон выключен. Единственный человек из семьи, которому, как я думал, есть до меня дело, бросил меня, оставил гнить в этом чёртовом городе. — Нейт… — беру его лицо в свои руки, заставляя посмотреть на меня, — ты не один, слышишь? Я всегда буду рядом и уеду из Аркадии только с тобой. Обещаю.       Нейтан долго смотрел мне в глаза, пытаясь что-то в них увидеть, а потом уткнулся лицом мне в плечо и облегчённо выдохнул. Крепко обняв друга, я пыталась понять, почему его сестра так поступила, почему даже записки никакой не оставила. И придя к выводу, что она просто эгоистка, выбросила все мысли из головы и прикрыла глаза, наслаждаясь чужим теплом. *Конец Flashback*       Сидя в автобусе, смотрю в окно под успокаивающую музыку и пытаюсь представить реакцию Нейтана на мой приезд. Через несколько минут размышлений понимаю, что ничего хорошего не будет. Он наверняка обижен, и его обида оправдана. Дала обещание не бросать, а сама уехала, правда не по своей воле. И поступила также эгоистично, как и его сестра, уехав не попрощавшись. За все 4 года, что я жила в Чикаго, у меня не появилось близких друзей. Разве что только Элис, моя одноклассница. Мы были противоположностями, но все же нашли общий язык. Бывали моменты, когда у неё получалось меня развеселить, получалось передать ту жизнерадостность, которой в ней было чересчур много. И в такие моменты я была ей очень благодарна. Но потом я вспоминала о Нейтане, и все моё хорошее настроение быстро скатывалось в яму презрения к самой себе. Да, многие скажут, что драматизирую, но эти люди просто не видели всего того, что видела я, они не закрывали собой лучшего друга от удара его отца. Помню, в тот день, когда мне прилетело от Прескотта-старшего, Нейтан впервые наорал на меня и впервые готов был дать отпор отцу, но я смогла его увести из дома. Вечером того же дня он запретил мне приходить к нему домой.       Вынырнув из размышлений, я взглянула на время. До Аркадии ехать ещё час. Телефон в руке вибрирует, и я опускаю взгляд. Сообщение от матери. О, надеюсь не с нравоучениями. Разблокировав телефон, увидела, что там лишь короткое: «Напиши, как доберёшься». Мой отъезд был скандальным. Когда я сказала родителям, что хочу поступить в Блэквелл, они сразу же сказали нет. Они мало когда считались с моим мнением. Практически все решали за меня. Переезд в Чикаго — поставили перед фактом и ничего не хотели слышать, а когда я спросила, когда мы вернёмся, услышала холодное и острое «никогда». И я смирилась. Но сразу же решила, что после достижения 18 лет я вернусь в Аркадию Бэй, даже если моё решение испортит отношения с родителями. Когда они поняли, что я не буду считаться с их мнением, то решили выбрать другую тактику. *Flashback* — Ладно, если ты так хочешь, то будешь учиться в Блэквелле, — произнёс отец, — но есть одно условие. — Какое? — настороженно спросила я. — Мы с твоей мамой запрещаем тебе как-либо контактировать с Нейтаном Прескоттом.       Услышав эти слова, я вспылила: — Что?! Вы не можете решать, с кем мне общаться, а с кем нет. Это моя жизнь! Я в вашу не лезу, так почему вы лезете в мою? — Он опасен, Эвелин. — холодно проговаривает отец. — Ты знаешь, что косвенно, через посредников, но я все же сотрудничаю с Шоном. А слухи вокруг его семьи всегда ходили и будут ходить. И вот я узнал, что его наследник — психически нестабильный наркоман. — Это просто слухи! Насчёт нестабильности я знаю, он ещё с детства принимает таблетки. Но что он наркоман… В это я не верю. Он всегда с отвращением относился к наркотикам. — Ты знала, что он псих, и все равно общалась с ним?! — повысив голос, спросил отец. — Он не псих, папа! — громко проговариваю я, а потом тихо добавляю. — Ты ничего не знаешь…       Тут в разговор вступить решила мама: — Эвелин, послушай, ты же знаешь, что мы с твоим отцом всегда хотели лучшего для тебя. Твой… друг стал опасен. Мы не хотим, чтобы ты пострадала. — Он никогда не причинит мне вреда. В общем, хотите вы этого или нет, но я поступлю так, хочу: поеду учиться в Блэквелл и буду общаться с Нейтаном. К тому же вы ведь хотели, чтобы я училась у лучших. Джефферсон считается одним из самых лучших фотографов страны, который согласился работать в такой дыре, как Аркадия Бэй. Такой шанс упускать нельзя. Самолёт завтра вечером, — высказавшись, я разворачиваюсь и ухожу. *Конец Flashback*       Смотря на экран телефона, я думала, что написать маме. Какие бы ни были у меня отношения с родителями, я все равно их люблю. Определившись, я написала, что не хотела с ними ругаться, но мне уже 18, и я сама могу принимать решения. Отправив сообщение, я открыла сумку в надежде найти что-нибудь сладкое, но вместо шоколада наткнулась на торчавший из кармана старый полароидный снимок. Я аккуратно взяла его за край и вытащила. С фотографии на меня смотрел светловолосый, довольно улыбающийся мальчик лет 13-14, чьи глаза были сощурены из-за яркого солнечного света. Рядом с ним была девочка с длинными, слегка взъерошенными пепельно-русыми волосами, которая прижималась губами к щеке мальчика. Я помню этот день, будто он был вчера. Один из самых спокойных, я бы даже назвала этот день одним из немногих, когда нам было весело, когда ничего плохого не случалось. Мы с Нейтаном провели тот день на улице, а ближе к вечеру отправились к маяку. В то время он ещё не запирался, и мы могли подняться наверх и любоваться закатом.       Улыбаясь, я осторожно положила фотографию во внутренний карман джинсовой куртки и снова повернула голову к окну. Мелькавшие перед глазами деревья успокаивали, а музыка убаюкивала. Прикрыв глаза, я сразу же провалилась в сон.