В темноте

-А я ведь ждала тебя! - звонко раздался голосок по маленькой комнатке, темные стены словно зашевелились, а воздух наполнился странным ароматом едкой радости, что разъедал душу. Множество кукол кружились в воздухе и, смеясь, повторяли: "Ждала! Ждала! Ждала!". И возникало странное ощущение удушения, так тесно было в этой маленькой танцующей комнатке. Но ее владелица чувствовала себя более чем комфортно, она бегала по полу, выложенному словно шахматная доска, едва касаясь его босыми ступнями, ее белоснежные волосы беспорядочно развевались и путались между собой.Казалось бы, малышка была ангелом, заключенном в холодном аду, слишком печальны и наивны были ее фиалковые глаза, слишком грустна улыбка на бледных устах. -Знаешь! - воскликнула она, сложив ручки на груди, - я ведь всегда любила тебя! - И на глазах ее навернулись слезы, такие обыкновенные для нее, что уже тошнило от них, - да! Да, все это время! Все эти года я ждала и любила! - и вдруг она расхохоталась. Звонкий, но такой ядовитый смех, он наполнил крохотную комнатку. Ангельская чистота девочки была осквернена жестоким оскалом на ее губах, сменившим столь прекрасную улыбку смирения. Куклы кружились вокруг ее хрупкого силуэта, так же ужасающе смеясь, что и их хозяйка. -Чай! Я совсем забыла про чай, - она метнулась к маленькому столику, на котором был выставлен прекрасный сервиз, всего две чашки с причудливым голубым узором. Она аккуратно, но в спешке налила чай в каждую, и крохотный столик, словно по повиновению ее руки, подлетел к маленькому диванчику. -Угощайся, - лучезарно улыбнулась она, - я так долго готовилась к этому моменту! А скажи, - на ее щеках вспыхнул румянец, она облокотилась на столик, - а я тебе такой нравлюсь? Она звонко засмеялась, закружившись в одиночном вальсе в центре комнатки. А вокруг парили куклы, все повторяя: "Алиса счастлива! Счастлива! Счастлива!". -Но, - девочка с белоснежными волосами замерла на месте, задумавшись, - стоишь ли ты всех несчастий, что принес за собой? - резко она подлетела к столику, глаза ее горели ненавистью, - стоишь ли ты, мой милый друг, гибели Оза? Стоишь ли ты, мой любимый друг, жертвы моей сестры? Жертвы, которую уже никогда не восполнить! Она больше никогда не вернется ко мне! - закричала девочка, сжав тоненькими пальчиками виски, - все из-за тебя, проклятая душа! Из-за тебя! - соленые бусинки градом катились по ее бледным и нежным щеках. А на диване смиренно сидел темный силуэт, не решавшийся прикоснуться к дьявольскому чаю. Лишь его изумрудные глаза, словно светясь, были отчетливо видны в поглотившей его тьме. -Алиса, - тихо выдохнул он, взяв фарфоровую чашку и поднеся к черным губам. Девочка вздрогнула, уставившись заплаканными глазами на остатки души возлюбленного. -Ты не вернешь мне ее, - она покачала головой, не в силах сдержать слезы, - ты не вернешь нам наш мир! Ты всего лишь осколок. И ты попал сюда, чтобы умереть, а не выпить со мной чай! - она опустилась на холодный пол, поджав колени к груди. Белоснежная юбка расстелилась словно лепестки орхидеи, что расцвела во мраке. Тоненькие пальчики впивались ноготками в нежную кожу, губы дрожали. Она всхлипывала. Так тихо и так часто, что темнота в другом углу комнатки потихоньку рассеивалась, оставляя от себя лишь силуэт златовласого юноши. -Ты прекрасна, - он оказался совсем рядом с ней, лучезарно улыбнувшись и протянув ладонь. Девочка удивленно смотрела на него. -Бездна зовет тебя, - шепнула она в ответ, не взяв его руки. -Лейси... - выдохнул он и рассыпался на пепел, кружившийся в душном воздухе маленькой комнатки. А девочка, подставив бледную ладонь под темный дождь, вновь заплакала. Он все испортил. Все было неправдой. Он никогда не вернет ей потерянное время. Не вернет никогда потерянную сестру. Он никогда... Он никогда не любил ее так, как любила она, детская душа в безграничной темнице, властительница целого мира, одинокая маленькая девочка, покинутая всеми и обреченная на вечный холод. -Хоть бы он, - шепнула она, убрав ладони с лица, - исполнил мое желание, лишь одно такое незатейливое желание... Весь мир медленно погружался в бездну, но самой бездне, казалось, было наплевать. Ей уже некого было ждать. Никто не придет.