Ты же любишь меня, Аманэ?

Ханако из школьного туалета — седьмая тайна, которую считают самой могущественной и великой, сейчас сидел на подоконнике своей территории и задумчиво смотрел в окно. Уроки у учеников уже закончились, и те мирно шли по домам, кто в компании, кто один.

Все как обычно, ничего нового не происходило. Но не давало призраку покоя чувство тревоги где-то в груди. Хотя казалось бы, он мертв, что он может там почувствовать? Да, он множество раз повторял себе, что не стоит придавать этому какого-то значения, однако все же решил немного понаблюдать за своей помощницей — Нене. Просто так. На всякий случай. Девушка вела себя как обычно, да и вокруг ничего не менялось. Она коротко попрощалась с подругой у ворот и пошла по своим делам. Дальше ее уже никто не мог тронуть, так что Ханако, облегченно вздохнув, решил все списать на неоткуда взявшуюся паранойю. Он облокотился о стену головой, опустил свой головной убор на глаза и прикрыл веки, стараясь погрузиться в сон, что конечно же не было возможным для него. Не прошло и часа безрезультатных попыток, как в коридоре послышались тихие шаги. Будто невесомые. Будто их обладатель вовсе не человек. Его глаза были прикрыты темной челкой, а на лице ясно виднелась беззаботная улыбка. Именно на него у парня случился короткий приступ паники. Не успевая сделать и малейшего движения от шока, дверь резко распахнулась, а на пороге стоял мальчик, в точности похожий на нашего героя. По юноше, что все еще не мог пошевелиться, прошел табун мурашек, зрачки сузились до невозможных размеров. Казалось, будто он сейчас исчезнет прямо здесь. Хоть он и мог это сделать, его силы отказались слушаться хозяина и просто «испарились». Не давая своему братишке и шанса на побег, его близнец, чье имя Ханако будет помнить дольше, чем себя самого, подлетел и накинулся тому на шею, крепко прижимаясь. — Бра-атик, давно не виделись, я безумно соскучился! — почти невесомо, кончиками пальцев, мальчишка обводил на шее лишь ему понятные узоры, горячо дыша на ухо. —Ц-Цукаса?.. Это действительно… — его мертвый брат сейчас восседает на нём и прижимается к его груди? Это все еще можно было бы списать на галлюцинации, но он отчетливо ощущал еле слышное тепло, исходящее от брата. — Конечно же я, Аманэ! Или ты ждал кого-то другого? — наигранно-растроенным тоном проговорил Цукаса, специально касаясь мочки губами. Не давая ответа, старший отстранил младшего и положил ладони на его щеки, внимательно вглядываясь в каждую знакомую ему черту. Отмечая про себя, что да, это действительно он, юноша прижал брата к своей груди и уткнулся лицом в его макушку. Цукаса, изначально не планировавший заканчивать все на хорошем, начал водить своими ручонками по спине братца, пока не привыкшего к таким ласкам Аманэ не начало мелко трясти. — Я все еще отчетливо помню тот день, Аманэ. Я заставлю тебя страдать так, что тебе захочется умереть заново. И никуда ты больше от меня не уйдешь. — младший поднялся к шее и начал оставлять почти не ощутимые поцелуи на белоснежной, словно бархат, коже. — Цукаса, прошу, прекрати это... — дрожал Аманэ уже не от приятных ощущений, а от страха. Да, ему безусловно было страшно, он трясся как осиновый лист, но руки его не слушались, а лишь покоились на плечах брата, который даже и не планировал останавливаться. — А что мне будет с этого? Это же та-ак приятно касаться тебя. — младший Юги, произнеся это игривым тоном, приблизился к лицу юноши и коротко поцеловал того в губы. — Цукаса, нет! — наконец набравшись смелости, Ханако оттолкнул младшего и тот неудачно приземлился на холодный кафель. Не издавая и звука, близнец встал на ноги и злостно ухмыльнулся. — Что ж, видимо, ты еще не готов. — Цукаса коснулся своих губ пальцем, заставляя направить взгляд на них. — Но это ты не сможешь изменить, мой любимый братик. — он отвернулся и направился к двери, оглянувшись лишь тогда, когда коснулся рукой дверной ручки. — Подготовься и дождись меня, А-м-а-н-э. — уйдя, он тихо хлопнул дверью и все вновь затихло, будто ничего и не произошло. Лишь Ханако стал свидетелем сие жуткого происшествия. Оно останется в его памяти еще надолго, пока он снова не услышит тихие шаги и такую же тихую, веселую песню, которая будет напеваться под нос.