Спасибо

Каждый раз. Каждый гребаный раз, когда я доверяла свое сердце тому,кого считала тем самым человеком что не предаст, каждый гребаный раз они его разбивали. Разбивали без тени сомнения на лице. Разбивали, даже не думая обо мне. Всаживали нож в спину, сквозь ребра, убивая и безжалостно оставляя меня умирать на холодном полу. Каждый раз. И каждый раз эти алые глаза собирали меня по осколкам, аккуратно склеивали, накрывали пледом, подавая чашку горячего шоколада в руки, и выслушивали мои истерики, пока я не успокоюсь. Каждый раз. Для всех я была просто известной девочкой. Они относились ко мне, как к невиданной зверушке в клетке, которая точно не поймет их выкриков. Но я-человек и я все понимала. Для всех я была такой далекой и они думали, что чувств у меня нет. Будто оттого, что я выступаю на тв, у меня нет сердца. Но я-человек, и у меня есть чувства и сердце. Для всех я была фарфоровой куклой в дорогом платье, красивой коробке, перевязанная пышным бантом из толстой ленты. Куклой, взяв в руки которую, малыш создаёт на ней трещины и тут же ломает. Но я-человек, а не кукла. Для всех я была именно такой. Но не для нее. Она единственная кто по настоящему ценил меня. Моя красноглазая любовь. Та, кто всегда оставалась со мной, откладывая все свои дела. Та, кто всегда помогала мне, несмотря на свою занятость. Та, кто всегда мчалась ко мне, по первому экстренному звонку. Когда я болела, она единственная заботилась обо мне, оставалась со мной, кормила меня, присаживаясь на край кровати в своем накрахмаленном лабораторном халате, если я не могла даже поднять ложку, она присматривала за мной пропуская столь любимое ею клубное время, а потом и целые дни. Когда я сильно заболела, температура поднималась до рекордных сорока двух градусов, при которых кровь уже сворачивается, что не заставило моих родителей или друзей обратить на меня внимание и хотя бы немного помочь, только она сидела со мной. Сидела на стуле рядом, закинув ногу на ногу, одной рукой гладя меня по волосам, а другой придерживая учебник по электродинамике сплошных сред. И при этом напевала колыбельную. Колыбельную, которая была моим единственным ориентиром из бреда и кошмаров. Ее голос самый родной во всей Вселенной. Хотя она с этим поспорит. Но меня не переубедит. Не переубедит также в том, что те безалкогольный глинтвейн и куриный бульон, которыми она меня поила, были самыми обыкновенными. Для меня они все равно останутся самыми вкусными. В то время, когда всем вокруг, включая даже мою семью, не было до меня никакого дела, она единственная составляла мне компанию, несмотря на свои дела. За это я и люблю ее. Люблю ее за безумные вихри идей, лепестками кровавой сакуры кружащиеся в ее глазах. Люблю ее взгляд полный самого искреннего обожания, благоговения и восхищения, когда она говорит на непонятном для меня языке формул и научных терминов. Зачем мне нужен кто-то, кто все равно не оценит мою преданность, когда у меня есть Сенку, берущая международные тесты и олимпиады на раз-два? Зачем мне нужен кто-то, кто все равно плюнет мне в самую душу, когда у меня есть Сенку, готовая на все ради меня, но никогда этого не признающая? Зачем мне нужен кто-то, кто все равно выбросит меня, как сломанную куклу, когда у меня есть Сенку, со столь редким цветом глаз? Как же я люблю ее, люблю ее всегда. Когда в глазах молодой ученой горит огонь к познанию. Люблю ее, когда когда она спит, а ее бело-зеленые волосы рассыпаются по подушке. Люблю ее, когда она ухмыляется одной из своих фирменных и таких завораживающих улыбок, которым я за года нашего общения дала номера. Люблю ее, когда во время отдыха ее лицо расслабляется, больше не думая о всех проблемах этого мира, а от выровнявшегося дыхания пара прядок подрагивают в такт подергивающимся черным ресницам. Я люблю ее за ее интеллект, которым она на меня иногда давит, но не делая этого жестко, а скорее добро подшучивая. Ведь она была единственным, кто помогал мне в написании моей дебютной книги, когда никому кроме нее она не была нужна в виде рукописи. Но стоило нам, днями перепечатывая ее, из-за моего неразборчивого почерка, закончить и сдать готовые листы, уже поправленные моим персональным редактором-Сенку, в небольшое издательство, единственное которое нам не отказало, не без специального вмешательства связей Ишигами, как тут же книга стала бестселлером. Но до Сенку ее даже брать в руки никто не хотел. За это я ее и люблю. Люблю лицо безумного гения, коим она по сути и является, и яркое пламя застывшее на ее губах, когда в голову к ней приходит новая затея, которая скоро, определенно, перевернет мир. Сенку не из робкого десятка. И даже не из робкого миллиарда. Она всегда защищает меня, если чувствует, что это мне нужно, как однажды она вышла из лаборатории в школе, закинув на свои хрупкие с виду плечи два термоса с жидким азотом. Откуда-то из-за пазухи она достала розу, окунула ее в азот и демонстративно разбила об асфальт. Достала из кармана резиновую уточку и ударила по ней, взявшимся явно из воздуха молотком. Да-да, именно разбила. Завораживающее зрелище. —Тоже можно проделать и с человеком. Людская плоть ведет себя не совсем так, но ее тоже можно разбить, кости в данном случае не помеха. Кстати, я с детства хотела посмотреть например на руку разбивающуюся под действием жидкого азота, но по понятным причинам в интернете контента на эту тему не было,-В мановение ветра глава научного клуба преодолела расстояние между ней и изрядно напуганными одноклассниками,-Запомните, еще один шаг к Ген и я проведу этот эксперимент на вас. С тех пор меня никто не трогал. Ко мне вообще боялись подходить, но Ишигами, под моим пристальным взглядом только смеялась и отпиралась, мол все это несерьезно, и она даже не задумывалась над таким. А у меня остался только один вопрос. —И как много резиновых уточек ты носишь в халате? Я вообще очень много прощаю единственному близкому человеку. Недавно она приволокла домой уран. Я, конечно, дала ей подзатыльник, но она лучше знает, да и 30 грамм не так много. Надеюсь. Только вот откуда он у нее появился? За такие деньги, которые он стоит и убить могут. Это навсегда будет скрыто от зрителей. Оно и к лучшему. К лучшему, что я так многого не знаю. Но зачем мне знать все? Зачем, когда у меня есть Сенку? Официально, тот ветреный осенний день, когда я перешла в новую школу был лучшим в моей жизни. А решение принять руку той, кто сначала показалась мне чудной девчонки-самым важным. Принять эту маленькую, еще совсем детскую руку, обклеенную пластырями и перевязанную бинтами от многочисленных ожогов и порезов. Только она смогла вытащить меня из-под горы комплексов, подаренных мне моими родителями, которым я по видимому не особо была нужна. Ведь когда я оставалась на ночь, а то и несколько у Ишигами, никто даже не думал мне звонить. Только Сенку смогла мне помочь. За это я очень благодарна ей. И за это я хочу сказать... Спасибо.