Чувствуешь?

Упрямые лучи яркого весеннего солнца путались в пушистых ресницах Бельской. Теплые и нежные порывы ветра, казалось, вплели в ее волосы ароматы счастья. Как она прекрасна! Сердце Сережи Муравьева замирало каждый раз, когда оно чувствовало присутствие этой удивительной девушки. Она словно соткана из добра и понимания. Ее лицо нацеловано нежностью. Лазурь глаз отражает лишь мягкость, а улыбка источает пронзительное тепло. А что Сережа? Куда ему до нее? Непокорный бунтарь, стремящийся всюду высказать свое мнение, которое почти всегда расходится с общепринятыми взглядами. Он был настоящей головной болью всех преподавателей. Ровесники недолюбливали компанию его друзей. Недолюбливали, побаивались, уважали и… втайне мечтали стать частью этого необычного общества. Однако… везло немногим. И вот этот мальчишка, кладезь противоречий и безумных идей, отчаянный мятежник и благородный рыцарь погибал от любви — как он был уверен — к ангелу. — Аня, — коротко окликнул молодой человек, и его сердце пропустило удар. Бельская обернулась, и на ее губах зажглась яркая улыбка. Муравьев, поборов смущение, которое никоим образом не выказывал, подошел к однокласснице. — Ты… ты домой? Может, тебя проводить? Сердце бешено заколотилось. Улыбка на губах Анны дрогнула, а ее пальцы пробила мелкая дрожь, благо последнее девушка скрыла, спрятав руки в карманах нежно-голубого пальто. От волнения перехватило дыхание, поэтому в знак согласия она сумела лишь кивнуть. Чувствуя легкое волнение и смущение они некоторое время шли, сохраняя молчание. В бесплатном воздухе пахло весной, переменами. Совсем скоро выпускные экзамены, но сейчас не до этого. Сейчас они идут рядом и ощущают обоюдно-нежную пульсацию чувств друг друга. Они точно знают о тайне друг друга… Знают, но страшатся признать это… Не могут поверить в степень своего счастья. — Аня, ты на выходных к репетитору? — вдруг спросил Сергей, полностью раскрыв тот факт, что по коротким обрывкам разговоров в классе, уже выучил некоторые пункты в графике жизни Бельской. — Нет, Алёна Дмитриевна приболела, — вспомнив милую старушку, утопающую в обожании русской литературы, с улыбкой отозвалась она. Искренняя ответная улыбка Сережи выдала его радость. — Хочешь сходить в кино? Или в парк или… — Хочу, — коротко, даже с долей какого-то несвойственного ей вызова, ответила Анна, перебив молодого человека. Этот бойкий юноша, задира и спорщик, теперь смущенно усмехался, полыхая радостью и чувствуя каждой клеточкой своего существа нечто светлое и невообразимо прекрасное. Они молча следовали дальше. — Ты большая в любви, ты смелая, — неожиданно как для самого себя, так и для девушки начал Муравьев. Анна с интересом посмотрела на него. — Ты смеешься у всех на виду, — продолжил он. — Я плохого тебе не сделаю, — Бельская внесла свою лепту в повествование. — А хорошее вряд ли смогу, — с нотками едва ощутимой горечи, чуть слышно произнес Сергей. Повинуясь мгновенному велению эмоций, Анна остановилась, противопоставляя себя собеседнику, и дотронулась до руки Муравьева с отчаянной смелостью и пронзительной робкостью. Ее щеки багровели от смущения, дыхание участилось, а взгляд блуждал где-то в замше ее изысканных сапожек. Однако уже в следующую секунду, точно коснувшись огня, она порывисто разъединила то, что с таким волнением и трепетом сподвигала к соединению. Но в этот момент смелость обрел уже сам Сергей. Он вновь волнительно соединил их руки, пристально вглядываясь в черты милого сердцу лица. — Чувствуешь? — хрипло спросил он. Анна крепче сжала пальцы молодого человека. — Холодные? — с наивностью спросила она, подняв взгляд на Муравьева. Он беззвучно рассмеялся. — Нет, — покачав головой, мягко отозвался Сергей. Он взял небольшую паузу, а затем, посмотрев в ее глаза прямо и пронзительно, продолжил: — Любовь. Бельская была уверена что в это мгновение мир взорвался миллионами ярких фейерверков. Того огромного, теплого и невообразимо прекрасного было так много, что, наверное, и вечности было бы мало для того, чтобы хотя бы попытаться выразить это в полной мере. Однако, несмотря на множественность ощущений, ответ Анны был короток: — Чувствую.