сладкий клубничный

— Хочешь лизнуть моё сердце? Ло невольно помедлил с ответом, действительно не знал, что сказать. Монэ ещё задала вопрос так между делом, не отвлекаясь от своего занятия, как будто ничего удивительного в нём не было. Воображение моментально визуализировало сказанное, Ло представил, как Монэ подносит к лицу мягкий, нежно-розовый кубик его бьющегося сердца, проводит языком снизу вверх, широко, от души, с чувством. Выглядело одновременно дико и удивительно притягательно. Ло в своей жизни много чего делал с чужими сердцами, но определённо ни разу их не облизывал. Он поднял взгляд. Монэ разбирала продукты: танкер с Дресс Розы причалил пару часов назад, подручные Цезаря живо перетаскали в лабораторию кучу ящиков, мешков и бочек, а небольшую сумку вручили Монэ лично в руки, видимо, что-то особенное, персональное. Перья, чернила, бумага, кофе? Чем там она занимается как помощница Цезаря? Ло не приглядывался, что именно Монэ выкладывала на стол, слишком увлечённый чтением свежей газеты. А потом этот вопрос про сердце. Ло вдруг сообразил, что молчит слишком долго. — Что? — наконец подобрал самый лучший ответ он. — Сердце. Будешь? — Монэ обернулась и продемонстрировала пару леденцов на палочке. В форме сердец, да. Не живых, бьющихся, чувствительных, как он успел представить, а самых простых, как рисуют романтически настроенные девочки вокруг имени возлюбленного. — Я просила леденец, а мне зачем-то привезли два, так что один могу отдать, — Монэ терпеливо расширила мысль, и у Ло закралось неприятное подозрение, что она посчитала его слишком тупым. — Симпатичные, правда? Говорят, на Дресс Розе такие популярны, её называют... — Страна страсти, — закончил за неё фразу Ло. — Я слышал. — Точно, — с улыбкой кивнула Монэ и снова качнула леденцами: — Так что? — Да, — зачем-то согласился Ло. Ему не хотелось леденец, он даже не представлял, как будет его есть — не облизывать же, в самом деле, на глазах у Монэ. Просто весь этот диалог слишком сбил его с толку. Дурацкий вопрос, заданный не вовремя, разыгравшееся воображение… — Выбирай, — Монэ протянула ему завёрнутые в хрусткую прозрачную плёнку леденцы, и Ло, не глядя, взял один. Тут же сорвав обёртку с оставшегося, Монэ его лизнула — снизу вверх, широко, с чувством, именно так, как Ло себе представил. — М-м-м, сладкий, — протянула она. — Клубничный! Ло снова уткнулся взглядом в газету, но вместо букв и фотографий видел язык Монэ скользящий по розовой полупрозрачности — то ли карамель, то ли живая плоть. Сосредоточиться никак не получалось. Смирившись, он отложил газету в сторону. Развернул прозрачную обёртку, которая тут же выдала его предательским шелестом — Монэ обернулась на звук. Свой леденец она наполовину сунула в рот, чтобы освободить руки, — выглядело нелепо, но не хуже, чем её дурацкие круглые очки. В чём-то даже мило. Сам Ло ни за что бы так не сделал, но ему и не пришлось. Леденец в его руке развалился на несколько частей, осыпался в прозрачную обёртку горсткой ломаной карамели, палочка выскользнула, упала на пол и закатилась куда-то под стол. — Сломал моё сердце? — вопрос прозвучал как-то в полушутку, не совсем весело, как будто Монэ в самом деле расстроилась. — Не я, — качнул головой Ло. — Кто-то был с ним неаккуратен, — вздохнула Монэ. — Обидно. — Мне так будет удобнее, — успокоил её Ло, отправляя в рот обломок леденца. В самом деле сладкий, клубничный.