Кто бы мог подумать

Я расскажу вам сегодня славную сказку. Сказку самую обыкновенную. Сказку о любви. *** Испокон веков, из поколения в поколение, славный род Малфоев одарял мир одним-единственным наследником-альфой. Так было всегда. Сменялись времена, смешивалась кровь – но неизменное оставалось таковым. Драко Малфой с самого раннего детства знал, что ему суждено быть тем самым одним-единственным. Отец воспитывал его именно как альфу. Взращивал чувство собственного достоинства, прививал любовь к фехтованию и дуэльному искусству, вкладывал в Драко бездны эгоизма и уверенности в собственной правоте и уникальности. Драко привык чувствовать себя лучшим. Он и был таковым, заметно выделяясь среди сверстников незаурядным умом и не присущей его возрасту расчетливостью. Да и высокое положение в обществе и деньги отца весьма работали на благо формирования идеального образа. Еще на приемах в Меноре вокруг Драко сбилась в кучу стайка подростков, негласно выбрав его своим лидером. Драко купался во внимании окружающих и искренне верил в то, что все это – его личная заслуга. Да и разве могло быть иначе, при его-то умении ладить с людьми, при его-то открытости, при его исключительной духовной силе. Про духовную силу он однажды услышал от Панси Паркинсон и решил запомнить… Так, на всякий случай. Три года характер Драко прессовался со всех сторон, пока не стал идеальной непоколебимой глыбой – не отколоть, не покорежить. Именно с таким характером и полной уверенностью в собственном праве управлять людьми и вести их за собой Драко должен был отправиться в Хогвартс. Одиннадцать лет. Как много и как мало одновременно. Сколько глупых ошибок совершается в этом возрасте, сколько опрометчивых слов слетает с губ, не успев обмозговаться юным неокрепшим умом, сколько верных друзей находится, сколько заклятых врагов наживается… Волшебный возраст. Друзья у Драко уже были, точнее сказать, были те, кого можно было выдать за друзей, но разве это меняло суть? Просто толпа людей вокруг, восторженно заглядывающих в рот и ловящих каждое слово… Просто достойная свита для достойного. Наследники богатейших семейств, дети влиятельных родителей, неслабые маги… будущие альфы! И все беспрекословно признавали в Драко сильнейшего. Не нужно было доказательств и соперничества, не было нужды в попытках завоевать лидерство. Разве что-то могло быть лучше? Вот и Драко думал, что нет. *** Косой Переулок не принес в его мироощущение ничего нового. Вереница дурно одетых будущих сокурсников Драко, которым не то что руку подать – подойти было страшно, с безумным пламенем восторга в глазах тянулась от витрины к витрине, от лавки к лавке. Следуя за матерью по четко оговоренной траектории, Драко в очередной раз убеждался в своей исключительности. Кто, как не он, должен повести эту унылую серую массу за собой? Кому, как не ему, брать на себя ответственность? Лишь раз кольнуло в подреберье предчувствием чего-то неотвратимого, лишь раз гулко заколотилось сердце, и онемел на мгновение язык. Только краем глаза Драко увидел этого всклокоченного, бедно одетого мальчишку, с яркими зелеными глазами за стеклами несуразных смешных очков. Только краем глаза, а все внутри уже захолонуло каким-то странным напряженным восторгом… Впервые Драко заговорил с кем-то первым. Впервые не гнушался попыток найти общую тему. Впервые всеми силами пытался утянуть странного будто бы чурающегося разговора мальчишку в пустой треп ни о чем. Тот поддавался с трудом, отвечал односложно и явно нехотя, а потом и вовсе примолк, лишь только зыркал недовольно в широкое стекло витрины. Драко сдуру тоже посмотрел, причем аккурат в тот момент, когда за стеклом началась пантомима в исполнении косматого огромного существа, назвать которого человеком Драко не мог бы при всем желании. Он не мог смолчать – языку было весьма неуютно за зубами. Пара неодобрительных слов в адрес косматого придурка, пара вопросов, пара поучающих фраз – еще немного, и разговор бы завязался, вспыхнул и позволил завести уж если не дружбу, то приятельские отношения точно. Вот только Малкин не дала планам воплотиться. Едва прозвучали ее слова о готовности мантий мальчишки, как тот мгновенно спрыгнул с табуретки. Блеснули яркими солнечными бликами стекла очков, ослепили на мгновение яркой зеленью радужки глаза и – Драко бы мог поклясться на семейном кодексе – коснулся ноздрей запах. Сильный, резкий запах будущего альфы. У Драко даже колени дрогнули, и это-то при том, что он тоже никак не мог быть бетой или омегой. Альфа, альфа, куда более сильный, чем сам Драко. И вот что странно: цеплять мальчишку, соперничать с ним, всеми силами доказывая свою состоятельность отчего-то не хотелось. Хотелось другого. Втереться в доверие, стать близким и нужным, да просто быть рядом, чтобы иметь возможность ощущать этот запах, каждым нервным окончанием чувствовать течение магии в другом человеке, видеть улыбку на пухлых губах… Драко отогнал от себя эти мысли, отмахнулся от них в слепом ужасе. Это же надо, какие фантазии иногда посещают дурную голову! А дальше был Хогвартс-экспресс. И первое в жизни Драко сильнейшее разочарование. *** Вот скажите, кто в магической Британии не знал бы имени – «Гарри Поттер»? Ответ очевиден. Драко впервые услышал историю Мальчика-который-выжил в кратком, но весьма эмоциональном изложении домашнего эльфа, лет эдак в пять. Великий спаситель-избавитель, опора и надежда всего магического мира и еще великое множество не менее интересных регалий. Уже тогда Драко подумал, что с этим Поттером стоило бы подружиться. Эта мысль обрела собственную жизнь, так и эдак прокручиваясь в голове. Уверенность крепчала с каждым годом, план по завоеванию дружбы народного достояния обрастал все новыми и новыми подробностями. Года через три и отец внес свою лепту. Слова-то его звучали расплывчато, вот только смысл все одно – предельно ясен, а дружба с Поттером – неминуема. На вокзале Кингс-Кросс, Драко привычно оброс своей свитой. Свободное купе нашлось само собой, и плевать, что до появления Крэбба с Гойлом оно не было свободно. Выждав немного для проформы, Драко отправился на поиски. Вот только даже сам он был не уверен в том, кого сильнее хотел найти – Поттера, или того самого мальчишку из магазина мантий. Заглядывая в приоткрытые двери купе, Драко подспудно обшаривал лица, как в поисках шрама, так и ярко-зеленых глаз за круглыми стеклами. Судьба иногда так любит пошутить… Искомое нашлось, причем в одной скромной персоне. Драко даже обрадовался поначалу, когда понял, что мальчишка из магазина и Поттер… Гарри – одно лицо. Но радость была недолгой. Проклятый Уизли встал на пути Драко и все испоганил своей рыжей идиотичностью. Слово за слово… Из купе Драко выскочил, уже будучи главным врагом лохматого придурка, совершенно не умеющего выбирать друзей. Не было ярости, не было злости, лишь звонкая обида и странное гулкое разочарование копошились внутри. Ему впервые действительно хотелось быть с кем-то рядом, просто общаться, просто называть кого-то другом. А этот кто-то не только позволил себе не оценить все то, что предлагал Драко, так еще и выбрал в замену того, кого никто из Малфоев и за человека не посчитал бы. Драко поклялся себе, что Поттер еще пожалеет о своем решении. Все последующие годы учебы клятва по мере возможностей исправно исполнялась. Драко высмеивал друзей Поттера, родителей Поттера, прическу Поттера, очки Поттера… Высмеивал злобно и резко, не гнушаясь подлых приемов, используя любую возможность ударить исподтишка. Вот только самого Поттера – не высмеивал. Быть может, со стороны за всеми словами Драко этого и нельзя было понять, но сам-то он знал, что просто не может сказать что-то дурное в адрес лохматого очкарика. Не получалось. Где-то в глубине души Драко не радовали неудачи Поттера так сильно, как он стремился показать. Не всегда ему хотелось издеваться над грязнокровкой и рыжим Уизелом. Спорить с Поттером и затыкать ему рот колкими злыми фразами тоже со временем надоело. Но для Драко такой порядок вещей был единственно верным, ведь стоило ему хоть ненадолго расслабиться и выпустить отношения с Поттером из-под своего личного контроля, как сами эти отношения могли кануть в лету – Поттер ведь встреч не искал и общества Драко не жаждал. Три курса Драко побеждал и проигрывал, злился и ликовал, обманывался и обманывал. И все это неизменно было связано с Гарри Поттером. На четвертом курсе произошло два равнозначных для Драко по силе события. Первым стало то, что Хогвартс избрали местом проведения Турнира Трех Волшебников, а вторым… то, что чертов лохматый придурок вступил в пору становления сущности. Сначала Драко заметил перемену запаха, исходящего от Поттера. Нет-нет, он не стал кардинально другим, просто если раньше он ласкал ноздри с легкостью бриза, то теперь забивался в них с упорством и настойчивостью сирокко. Потом пришло понимание того, что Поттер вырос. Вытянулся вверх, да так, что сравнялся с Драко в росте, а шириной плеч – так и вовсе превзошел. А еще в Поттере появилась какая-то необъяснимая притягательная уверенность в себе, доводившая Драко до белого каления. Он злился, пытался затронуть Поттера, задеть его, но прежние усмешки вдруг перестали заводить того. Поттер просто спокойно выслушивал подколки, как-то понимающе улыбался и проходил мимо. Просто! Проходил! Мимо! Такое поведение не могло не бесить, и Драко послушно бесился… Но как бы ни лютовал он, как бы ни нервничал и ни ерничал перед стайкой слизеринцев, наедине с собой он не мог не признавать одной простой вещи. В одиннадцать лет Гарри Поттер обещал стать настоящим альфой, и в четырнадцать он полностью сдержал обещание. Драко бы смириться, отпустить Поттера, позволить ему жить собственной жизнью… А вот не выходило! Все так же сильно хотелось, чтобы взгляд Поттера был прикован к нему, а не к вон тому омеге из Хаффлпаффа, или вот той бете из Рейвенкло. Хотелось… просто хотелось, чтобы все было как раньше. Ведь Драко был достоин… хотя бы ненависти Поттера, раз уж тот посчитал его недостойным дружбы. Оставался один-единственный шанс на то, что все вернется на круги своя. Драко надеялся, что когда его альфья сущность проснется, Поттер почувствует в нем соперника, и все будет как прежде. И соперничество, и подколки, и насмешки… и взгляды. По сложившейся привычке Драко отыгрывался на зубастой подружке Поттера и его рыжем прихвостне. Слава Мерлину, Уизел все так же бесился и вспыхивал с первых же слов Драко в адрес его бедности или тугоумия. Вот ведь правду говорят, что самым болезненным оскорблением для людей является правда. Закончился четвертый год обучения столь феерично, как и начался. Темный Лорд возродился, и это не принесло в жизнь его сторонников ничего хорошего. Пятый курс прошел под знаком Инспекционной Дружины и преследования членов АД, которое в конце концов увенчалось успехом. Поттер снова смотрел на Драко, так невозможно близко, так яростно. А запах, исходивший от него, просто сбивал с ног. Внезапно пришло понимание того, что поттеровские губы кривятся так близко от губ самого Драко, а до широкой грудной клетки, скрытой под гриффиндорской мантией, буквально рукой подать. Да-да, именно так, стоит только протянуть ладонь, и сердце Поттера заколотится под пальцами пойманной птицей. А если еще чуть шагнуть вперед, то можно прижаться вот так… Драко с силой стиснул зубы и едва не застонал, силясь вытравить из головы собственные неправильные мысли. Поттер – альфа, и он, Драко, тоже альфа! Так какого драного книззла такая херня лезет в голову, да еще и смеет располагаться там по-свойски?! Тогда он смог справиться с собой, и даже сумел пережить то, что везучий придурок снова выбрался из всех передряг… А потом был Хогвартс-экспресс, и купе полное членов АД, и собственная ярость, отчего-то всколыхнувшаяся внутри от одного этого зрелища – Поттер, веселый и радостный в окружении буквально боготворящей его толпы, и вскинутая палочка… и залп самых различных проклятий куда придется. Увернуться не было никакой возможности, да Драко и не пытался… Почти все лето он провел в Мунго, избавляясь от последствий встречи с поттеровскими друзьями и вспоминая… Поттер смотрел так непонимающе, так наивно, как будто и не думал о том, что Драко может направить на него палочку. Он хмурил темные брови и проводил языком по сухим обветренным губам… А еще, когда он уже последним выходил из купе – на мгновение застыл в дверях, затем обернулся, обжег Драко пристальным взглядом и тихо проговорил: - Прости, Малфой. За что он извинялся тогда? Драко бы в подобной ситуации просить прощения точно не стал. Победителей не судят. Победители априори правы. Драко так и не нашел ответа на свой вопрос, но странное томительное ожидание поселилось внутри. Хотелось поскорее увидеть Поттера, посмотреть ему в глаза и во всем разобраться. Малфои не терпят полутонов и не размениваются по мелочам. Если уж ненависть, то вся без остатка и им одним. А такая вот помесь жалости и еще чего-то трудноопределимого… Нет уж, увольте. Никогда еще какой-то один-единственный летний месяц не тянулся так долго, никогда еще Драко не нервничал так сильно. Никогда еще реальность не била его таким пыльным и тяжеловесным мешком по голове. Поттер сидел в купе Хогвартс-Экспресса и вовсю флиртовал с полоумной Лавгуд, которая по запаху явно была омегой. Это было… противно! Да, именно так, самое подходящее слово для того, чтобы охарактеризовать происходящее. Хуже картинки «Поттер флиртует с Лавгуд», могла быть только картина «Поттер флиртует с кем-то из Уизли». Это выбило Драко из колеи, вывело из себя, выбесило до невозможности. Он ринулся назад в собственное купе, даже забыв про стандартные в их с Поттером случае приветствия, состоящие из града насмешек. Несколькими часами позже, запихав вглубь себя непонятно откуда взявшуюся обиду и что-то еще, что Драко наотрез отказался принимать за ревность, он положил голову на колени к Панси и, слушая ее добродушный треп, слегка придремал. И ему бы ничто не помешало разоспаться всерьез, если бы только легкий сквозняк не прошел по телу, если бы только тот самый яркий запах, что не давал Драко покоя ни днем, ни ночью, привычной щекоткой не прошелся по ноздрям. Поттер! Следом за Забини в помещение проник этот дракклов лохматый гриффиндорский шпион. Какого драного книззла?! Драко едва не зарычал от ярости! И все то, что было притихло, снова всколыхнулось внутри. Сонливость, как рукой сняло. Драко живо включился в разговор о Слагхорне, пытаясь унять бешено колотящееся под горлом сердце. Поттера следовало проучить, чтобы больше никогда не смел проникать в купе, полное слизеринцев, чтобы больше никогда не решился обвинять чужих родителей невесть в чем, чтобы больше никогда и не думал флиртовать со всякими!.. Мерлиновы яйца, ну что за мысли! Время играло с Драко в странные игры: то тянулось медленно, как желатиновый червяк, то начинало резво скакать шоколадной лягушкой. Драко весь обратился в слух, ловя любые отзвуки хриплого дыхания с багажной полки. Поттер все еще был там. Уже много позже, сидя за столом своего факультета в Большом зале, Драко имел удовольствие наслаждаться пришибленным видом национального героя и потеками крови, на его же лице. Впервые Драко позволил себе открытую искрящуюся улыбку: Поттер снова заметил его, буквально взгляда не мог оторвать, а он всего-то нос ему сломал! Какая малость. Приподнятое настроение, так внезапно угнездившееся внутри, держало оборону месяца три, не позволяя прорываться злобе и раздражению, пока с Драко не начали твориться странные вещи. Бросало то в жар, то в холод, ломило кости, тело покрывалось липким потом, а кожа начинала гореть от любого прикосновения – будь то хлопок простыней, шелк нижнего белья или холод собственных рук. Ко всему прочему Драко начал замечать, что прошедшие пору созревания альфы оглядываются на него, смотрят пристально, а некоторые даже – о ужас – принюхиваются, проходя рядом в узких Хогвартских коридорах. Накатила паника. Драко не понимал, что с ним происходит. Только слепое отчаяние толкнуло его в сторону больничного крыла. А там его ждал полнейший крах. Когда Помфри поздравила его с тем, что отныне он может считать себя взрослым, Драко поначалу обрадовался, ну наконец-то он становится альфой, уже пора бы – шестнадцать лет как-никак. Вот только, как оказалось, становился он вовсе не альфой. Это был ужас! Это был немыслимый позор! Никогда ещё в роду Малфоев не рождалось омег! Драко почувствовал, как все внутренности разом скрутило в тугой жгут, безысходность нахлынула и погребла под толщей мечущихся бессвязных мыслей. Омега! Не альфа! Столько всего похерено разом! Надежды родителей, стойте! Уважение слизеринцев, погоди, ты так много значишь! Возможность чувствовать себя равным Поттеру… вернись, ради Мерлина, вернись! Как же без тебя теперь жить?! Драко не помнил, как он долетел до родных подземелий – дорога слилась в одно смазанное пятно. Понимание, что ничто не будет так, как прежде, оглушало на раз – ничуть не хуже Петрификуса. Поздно было метаться, да и скрывать сущность – тоже поздно. Кажется, однокурсники-альфы совсем не зря провожали его сальным взглядами и теперь по меньшей мере половина Хогвартса явно была в курсе того, что Драко – омега, и с нетерпением ждала первой течки слизеринского выскочки. Драко в голос застонал и даже, кажется, не смог сдержать влагу, все же просочившуюся из-под тесно стиснутых век. Истории о том, как проходит первая течка омеги, можно было прочесть едва ли не в каждом номере Плей-альфы – отчего-то именно такие рассказы альфы особенно любили. Течный омега был готов лечь едва ли не под любого альфу. Не помогали зелья, не было никакого толка от трансфигурированных из сподручных средств сексуальных игрушек… Спасал только горячий альфий член в заднице и вязка… Драко оставалось только написать родителям прощальные письма и со спокойной совестью заавадиться к херам. Только таким образом он мог сохранить остатки собственного достоинства. Часа через два, когда припухлость спала с очищенных магией век, Драко выбрался из-под спасительно полога и пошел в совятню. Он успокоился и перестал помышлять о самоубийстве, вот только не сообщить родителям о своем положении просто не мог. Из совятни вылетело две пернатые посланницы. Одна несла неприятное известие в Малфой-Менор, вторая же – в Азкабан. Драко не мог обделить правдой никого из родителей. Следующие несколько дней слились для Драко в сплошную круговерть. Все чаще замечал он на себе пристальные взгляды альф, понимающие – бет, смешливые – омег, все сильнее его самого тянуло замереть возле какого-нибудь альфы, втянуть в легкие сильный мускусный запах, прижаться тесно, ощутить свою принадлежность… Но хуже всего Драко становилось, когда в зоне видимости появлялся Поттер. Колени мгновенно начинали подрагивать, тягучим томлением затапливало внутренности, а в промежности становилось горячо и влажно. Теперь, когда Драко знал о том, что он – омега, все медленно, но верно вставало на свои места. И необычайно сильная восприимчивость к запаху Поттера, и дичайшая ревность, и злость в ответ на пренебрежение. Все это было так тесно сплетено между собой, что ни одной возможности расцепить и жить дальше не было. Драко всегда отличался догадливостью, и сейчас эта догадливость сыграла с ним дурную шутку. Мерлин, это было так сложно и так жутко, но от этого, увы, не переставало быть правдой. Драко… выбрал Поттера своим альфой. Выбрал подспудно, еще в одиннадцать, и теперь в шестнадцать тихомолком подыхал от того, что выбор не был обоюдным Поттер всегда выбирал кого-то другого. Порой даже начинало казаться, что если бы перед Поттером стоял выбор между Драко и Темным Лордом, тот все же склонился в сторону Лорда. Раньше от этого страдало только самолюбие, а теперь… все существо Драко словно драли когтями в клочья. Драко рвался на части: с одной стороны, он ведь привык считать себя альфой, и прогибаться под кого-то… от одной мысли об этом накатывала тошнота; а с другой, все внутри буквально переворачивалось от желания подойти к Поттеру и трахнуть его… точнее, дать ему трахнуть себя. С каждым часом Драко все сильнее бредил об альфьем члене в собственной заднице; в красках представлял, как Поттер медленно надавит пальцами на анус, пройдется ими по краям сморщенного отверстия, размазывая смазку, а потом заменит собой; буквально чувствовал, как плотно и туго закупорит его узел, повязывая их с Поттером, не на час и не на два – на всю жизнь, и просто не знал, что делать со своими идиотскими фантазиями. Сумасшествие было как никогда близко, да и предпосылки для его возникновения вполне себе присутствовали – кровь Блэков никогда не придавала своему носителю сколько-нибудь душевного спокойствия. *** Неизвестно, сколько бы еще Драко смог выдержать, но разрешилось все в один момент. Если сальные взгляды и шепоток за спиной, если жалостливое сочувствие Грейнджер и ликование Уизли, если сострадание Поттера – Драко еще мог как-то вынести, то удара в тыл, болезненного и неожиданного он никак не ожидал. Когда Блейз Забини прижал его к себе и горячо зашептал в ухо, как «сладко Драко пахнет» и как сильно у него, Блейза, «тянет яйца от желания вставить и оттрахать хорошенько тугой Малфоевский зад», у Драко все внутри забилось как в агонии. Человек, которого он считал за друга, просто хотел оттрахать его, использовать как тупую течную дырку. Стихийная магия вырвалась наружу тугим воздушным потоком, отшвырнувшим Блейза прочь на добрый десяток метров. Боль и стыд – просочились глупыми слезами, застлавшими глаза мутной пеленой. Драко побрел прочь, не разбирая дороги. В себя он пришел лишь возле заброшенного туалета девочек на третьем – том самом, из которого по слухам можно попасть в катакомбы под Хогвартсом… где чертов Поттер на втором курсе пришиб почти бессмертного Василиска. Драко рванул на себя жалобно затрещавшую дверь и шагнул внутрь, и только там позволил себе горький тоскливый вой. Все в его жизни было связано с этим лохматым очкариком. Казалось, что Поттер всегда был где-то в поле зрения, маячил сухощавым телом, отсвечивал бликами идиотских очков. Теперь Драко уже даже не мог представить, как бы сложилась его жизнь, не будь в ней этого придурка. Внезапное осторожное прикосновение к волосам принесло с собой лишь испуг, холод и затхлость. Драко отшатнулся в сторону и едва не растянулся на по традиции залитом водой полу. Он ведь и забыл совсем, что в этом туалете обитает не только заброшенность и застарелая затхлость. Миртл смотрела на него из-под таких же круглых очков, как и у Поттера, вот только ей они совсем не шли… Драко едва не схватился за голову, когда осознал, о чем он только что подумал. Поттеру идут его очки… Поттеру! Идут! Его! Очки! Дурацкие очки с круглыми стеклами и облупившейся краской на оправе. Впрочем, как бы Драко ни пытался уверить себя в обратном, очевидное оставалось таковым: во что бы ни обрядился Поттер, как бы себя ни вел, что бы ни сказал – для Драко он всегда будет самым лучшим, а если сказать совсем уж честно, то – единственным. За собственными мыслями, Драко поначалу не услышал жалостливого бормотания Миртл, а потом… внутри словно Бомбардо взорвалось. Драко глотал окончания, терял нить рассказа, сбивался, но все равно продолжал торопливо говорить. Выкладывать совершенно посторонней, жалкой и даже уже не живой девчонке все то, что никогда и никому не рассказывал. Собственные надежды, желания, мечты. Он и сам не осознавал, что их так непомерно много внутри – откуда только взялись-то? Визгливый выкрик Миртл: - Гарри?.. Стал вполне логичным и обоснованным продолжением мыслей Драко. Да если бы ему самому полгода назад кто сказал, что он омега, да еще и не просто омега, а омега Гарри Поттера – Драко бы не задумываясь проклял выдумщика. Даже рука бы не дрогнула. Он уже собрался открыть рот и подтвердить, что все сказанное – чистая правда: именно Гарри, именно Поттер, всегда Поттер – когда до него внезапно донесся слабый терпкий запах. Драко резко крутанулся и вскочил на ноги. Поттер мялся в дверях, сверкая глазами и жалко кривя губы. Внезапная злость яростным румянцем прилила к щекам, жаркой волной затопила внутренности, выплеснулась наружу резкими словами: - Скотина! Ты следил за мной! Какого хера ты за мной ходишь?! Ступефай! Заклинание пронеслось в каких-то нескольких сантиметров от Поттера, тот вздрогнул, но к собственной палочке даже не потянулся. - Малфой, успокойся, - проговорил негромко. – Я не следил за тобой, просто случайно проходил мимо. Глаза Поттера не лгали, вот только Драко сейчас было не до разгадывания чужих выражений. Он замкнулся в себе и видел только то, что хотел видеть. Жалость… Гребаный Поттер жалел его, и только поэтому приперся в чертов туалет! Только поэтому стоит сейчас так близко, хмурит свои идиотские черные брови, прикусывает яркие губы! Драко ненавидел его за эту жалость. Не этого он хотел от своего альфы! Совсем не этого. Боль жгутом скрутила внутренности. Поттер просто жалел его… всего лишь поменять две буквы местами, и Драко бы сейчас был самым счастливым омегой Хогвартса. Только бы Поттер был рядом… только бы желал его. Злость пронеслась по венам и вырвалась из перекошенного мукой рта визгливым: - Круцио!!! А Поттер смотрел, просто спокойно смотрел, как красная вспышка одного из трех Непростительных неслась ему прямо в грудь, а потом упал, как подкошенный, когда заклинание впечаталось в него, словно бы воронкой втянутое под мантию. Туда, где билось глупое доверчивое гриффиндорское сердце. Драко бы никогда не мог подумать, что чужая боль таким рикошетом ударит то нему самому, но реальность, как всегда, обошла фантазии. Тело скрутило, словно тысячей Круциатусов. Драко подавился очередным вздохом, не в силах даже сдвинуться с места и подойти к Поттеру, безмолвно корчившемуся на полу в судорогах. Лишь когда по Поттеровскому телу прошла остаточная дрожь, Драко отмер. Рванулся вперед, рухнул на колени прямо в залившую пол воду. - Поттер, - позвал тихим, дрожащим голосом. Поттер не отозвался, и Драко рухнул в пропасть. - Поттер, Поттер, Поттер… - заскулил отчаянно, вцепившись одеревенелыми пальцами в потемневшую от влаги ткань Поттеровской мантии. – Ты жив, Поттер?! Ведь жив… Слушай бы Драко себя в тот момент, он бы наверняка не узнал собственный голос. Тот срывался и отдавал хрипами, а дрожащий подбородок и навернувшаяся на глаза влага довершали картину. Внезапно мантия под пальцами дрогнула, а потом и вовсе рванулась в сторону. Поттер распахнул подернутые мутью глаза – Драко дернулся вперед, стараясь поймать его взгляд. - Заткнись, Малфой! – раздалось приглушенное. – И без тебя по голове словно гоблины кувалдами херачат ведь!.. Так что ради Мерлина, заткнись! Поттер поморщился и попытался подняться с пола, вот только тут же завалился назад на спину. «Все признаки болевого шока» - пронеслось в голове Драко, а сам он рванулся вперед, подхватывая Поттеровскую голову в нескольких сантиметрах от пола. - Я помогу, ладно, - попросил тихо. – Ты один сейчас не справишься. Кинув на Драко всего один досадливый взгляд, Поттер кивнул и закинул тяжелую руку на Малфоевское плечо. - Давай в Выручай-комнату, - процедил он уже на выходе. Его колени дрожали от слабости, а лицо блестело от липкого пота. – В башню сейчас нельзя, не нужно, чтобы кто-то еще знал о произошедшем. Драко потянул его за собой, с трудом двигаясь под гнетом тяжелого альфьего тела. И когда это Поттер успел так вымахать?! Путь до Выручай-комнаты показался бесконечным, а когда Драко наконец закрыл за ними обитую светлой древесиной дверь и свалил Поттера на кровать, сам себе он показался героем. Поттер негромко застонал и завозился, задрожал как в ознобе. - Тебе холодно… - Драко наклонился к нему и затеребил застежки Поттеровской мантии. – Я сейчас, погоди. - Отвали от меня! – буркнул Поттер и резко дернулся в сторону, уходя из-под прикосновений Малфоевских рук. Будь ситуация хоть чуть менее серьезной – Драко бы почти наверняка плюнул и бросил Поттера здесь, а сам ушел в гостиную, клясть судьбу и зализывать рану. Но время глупых детских обид прошло, а вот взрослым поступкам самое время начать свершаться. - Я хочу помочь, – упрямо проговорил Драко и резко надавил на плечи Поттера, вынуждая его снова лечь на спину и замереть. Одежда с Поттеровского тела снималась с треском, липла к влажной коже и путала Драко слоями ткани, застежками и пуговицами. Но он справился, а потом, быстро избавившись от собственной, скользнул к Поттеру под бок, обвил его руками, прижался близко, согревая теплом собственного тела. Сверху опустилось одеяло, послушное воле комнаты желаний. Стало так тепло, так уютно. Драко улыбнулся и сжал объятия еще чуть крепче, хотя казалось, что это уже невозможно. Поттер, видимо, тоже отогрелся – его тело перестало дрожать, а дыхание успокоилось. Драко почувствовал, что проваливается в сон и не стал себя сдерживать. *** Драко проснулся и рывком поднялся над сбившимся в ком постельным бельем. В паху ворочалось глухое возбуждение, низ живота тянуло сладкой болью, а задний проход обжигало жаром. Поттер рядом тоже завозился, распахнул зеленые глазищи, в коем-то веке не скрытые за стекляшками, голодно облизнул губы. - Малфой… - начал он хрипло, но потом сбился, выдохнул резко. – Драко, если это то, что я думаю, то тебе лучше бежать. Драко застыл, пытаясь вникнуть в смысл Поттеровских слов. Это было немыслимо сложно. Запах альфы кружил голову куда сильнее, чем раньше. Хотелось облизать Поттера с ног до головы, как конфету, потереться об него всем телом, пропитываясь этим запахом с ног до головы, хотелось запихнуть в себя его большой член и ехать на нем прямиком до станции, носящей название «охуенное наслаждение»… - Малфой, я не шучу сейчас, если ты в темпе не свалишь отсюда, я тебя трахну! – прервал пошлые мысли Драко Поттеровский рык. – Ты, блять, чем вообще думал, когда лез ко мне в постель в преддверии течки?! Драко дернулся в сторону, чтобы лучше видеть Поттера перед собой. Тот был хорош. Член уже от живота не отогнуть, глаза бешено горели и, казалось, могли прожечь небольшие дыры узорами по коже, а пухлые губы покраснели от того, что Поттер постоянно их прикусывал. А ведь это было решение всех проблем Драко. Поттер бы повязал его и все решилось. Канула бы в прошлое вражда, не осталось места для недомолвок и обид – они просто невозможны между повязанными альфой и омегой. Да и к тому же первую течку омегам всегда рекомендовалось переносить со своими альфами, так что у Драко было основание сидеть сейчас и просто ждать, когда же Поттер перейдет от слов к делу. Драко молчал, Поттер смотрел. Смотрел изумленно и неверяще. - Малфой, ты правда не собираешься уходить? – осторожные слова были подобны шагам по неокрепшему льду. – Ты останешься… Драко? Единственное, на что Драко был способен, так это на едва заметный неуверенный кивок. Вот только Поттер всегда отличался внимательностью – даром что ли ни разу снитч за шесть лет не упустил? Он пораженно выдохнул, гулко сглотнул и тут же рванулся вверх, опрокидывая Драко на спину и наваливаясь сверху всем своим сухощавым жилистым телом. - Как же давно я этого ждал, Др-р-рако! – раскатистое «Р» заметалось по Выручай-комнате и блаженной дрожью осело в позвоночнике. Драко выгнул спину, пытаясь вжаться в Поттера как можно плотнее, заелозил губами по смуглой коже шеи, слизывая с нее капли пота, проехался ногтями по спине Поттера, вырывая из груди того протяжный хрип. - Что же ты со мной делаешь, зараза?! – тоскливо спросил Поттер, но сам же не дал Драко ответить, заткнув ему рот собственническим жадным поцелуем, и резко двинул бедрами, втрахиваясь в промежность Драко. Задевая колом стоящий член, цепляя волоски на поджавшейся мошонке и наконец замирая напротив блестящего от природной смазки ануса. - Ну, давай же! – не выдержал Драко. Голос его был похож на отчаянный скулеж, но в тот момент его как-то мало заботил этот факт. Гораздо более важным был потный, тяжело дышащий альфа прямо над ним, который – О, Мерлин! – кажется, собирался наконец хорошенько отыметь Драко. - Погоди… - напряженно прошелестел Поттер и полез пальцами туда же, куда уткнул головку члена. Что он там собрался проверять? Пальцы ласково прошлись по складкам, разглаживая и расслабляя их, а попутно, к тому же, смазывая член. - Да готов я Поттер, готов! - буквально выкрикнул Драко и потянул альфу на себя, еще шире раздвигая ноги и прогибая спину. Все же хорошо трахаться впервые в волшебной комнате, когда кровать сама прогибается под телами, а подушка послушно проскальзывает под спину, облегчая проникновение. Драко выгнуло дугой, когда твердый Поттеровский член наконец начал заполнять пустоту внутри него, мощно и неумолимо раздвигая некогда неподатливые мышцы. Когда Поттер замер, тяжело и часто дыша и глядя на Драко шалыми вопрошающими глазами, тот поначалу не понял, что же от него хотят, а когда понял… - Поттер, засунь свое сраное джентльменство куда подальше! Двигайся! – рявкнул он и тут же коротко вскрикнул, когда Поттер резко двинул бедрами. А дальше выкрики полились рекой. Громкие, яростные, бесстыдные. Поттер превзошел все мыслимые и немыслимые ожидания Драко, втрахивая того в кровать с неистовством гиппогрифа во время весеннего гона. Смазка сочилась из ануса Драко, пятная кровать белыми сгустками, тянулась за Поттеровским членом тонкими нитями, хлюпала при каждом движении. Драко чувствовал, что еще немного, и он расплавится от града обрушившихся на него ощущений. Просто не вынесет их накала. - Поттер, я сейчас… - попытался предупредить он сорванным от криков голосом. Поттер все понял, впился в губы Драко поцелуем, прерываемым отчаянным: - Давай... Я тоже... Следом! Драко даже не пришлось хвататься за собственный, колом стоящий член. Горячая судорога пронеслась вдоль позвоночника, покрывая бледную кожу вереницей мурашек, на раз поднимая тонкие светлые волоски. Мошонка Драко поджалась, а анус запульсировал, туго обхватывая Поттеровский член. Тот в ответ сжался, дрогнул. Лицо Гарри перекосилось, и он было рванулся в сторону, собираясь скатиться с Драко, но тот не позволил. Властно обхватил как руками, так и ногами, прижался близко-близко, прошептал прямо в ушную раковину. - Не пущу, давай в меня, Поттер! Ну! Что толкнуло Гарри к краю, наверное, не знает никто, кроме него. Но он внезапно застыл, поймал взгляд Драко и больше так и не отпустил, пока не выплеснулся в горячую влажную глубину, пока не раздулся в основании его члена узел, надежно повязавший только что сложившуюся пару, пока не рухнул Поттер на Драко всей тяжестью своего немалого веса. Драко завозился под ним. Двигаться совсем не хотелось, но Поттера следовало хоть немного привести в чувство – раздавит ведь к херам и не заметит даже. - Поттер, ты не мог бы… - начал Драко и тут же пожалел об этом… Поттер подскочил как ужаленный, и попытался откатиться в сторону, забыв и про связавший их узел и про навалившийся было сон, и тут же застонал, жалобно и громко. Драко вторил ему собственным стоном и рыком: - Что же ты творишь, скотина! Поттер весь покраснел, да так, что Драко даже восхитился – он-то и не знал, что лицо может приобрести такой насыщенный помидорный оттенок. - Давай мы осторожненько перевернемся, - попросил Драко и успокаивающе провел рукой между напряженных лопаток Поттера. – У меня, конечно, тоже вес не птичий, но с тобой я не сравнюсь. Поттер кивнул, буркнул что-то извиняющееся, тихо, почти неслышно и, осторожно поддерживая Драко под ягодицы, крутанулся на спину, устраивая омегу сверху. - Как ты? – раздался его смущенный, тронутый беспокойством голос несколькими мгновениями позже. Драко улыбнулся, проводя носом по Поттеровской шее и с наслаждением втягивая в ноздри тяжелый мускусный запах своего альфы. Теперь-то он был уверен, что Поттер – его! При Поттеровском-то уровне честности и любви к справедливости, тот никогда не уйдет от однажды повязанного омеги. - Замечательно, - признался Драко. Кажется, впервые он был кристально честен с Поттером и при этом говорил тому не очередную гадость, а что-то приятное. – И я надеюсь, что это замечательно наступит еще не единожды... Какого драного книззла ты ухмыляешься, Поттер?! Течка длинная, еще устать от меня успеешь… Смотри, найду другого альфу… Договорить ему не дали. У Поттера весьма действенно получалось бороться со словоохотливостью Драко… собственным языком! *** Вот именно так все и было. Нет-нет, что вы! Сказка на этом не кончилась! Поверьте, у них еще много чего будет в этой жизни… а быть может, и в последующих. Только поведает вам об этом уже другой сказитель. А лучше закурю, сварю себе чашку кофе и начну изводить своей словоохотливостью других героев… эти – уже отмучились.