(анти)романтика

      В принципе, романтиком себя Изуку Мидория явно не считал — для такого типа людей он был слишком прямолинеен и честен, совсем не умел отвечать на самый открытый флирт и, стоило кому-то проявить симпатию к нему, он сразу же сбегал и вёл себя, словно испуганный мальчонка (в душе, кстати, так и было). Но даже неромантичный Изуку мог понять, что обстановка, в которой они сейчас находились, была чересчур интимной. Горящие свечи, мягкая джазовая музыка, пустующий от других посетителей ресторан и сидящий напротив него партнёр в белоснежном костюме — что ещё нужно для лучшего свидания?       Свечи горели потому, что свет каждые двадцать минут вырубает во всем районе, музыка доносилась из старого кряхтящего проигрывателя, а пустовало заведение из-за того, что почти все ранее живые валялись на полу с перерезанными глотками, из которых периодически стекала по капелькам бурая кровь. Вот насчёт костюма только Изуку совсем не был уверен, но, скорее всего, и он был лишь деталькой в зловещем злодейском плане. Романтика, чтоб её!        — Это всё ты, — зашипел Изуку и указал рукой на распростёртое на полу тело подруги-героини — Уравити, пустые глаза которой закатились и невидяще смотрели куда-то вверх. Горло молодой женщины было вспорото, словно у убойной овцы. Защищающий костюм на месте пореза был издевательски аккуратно раскроен, словно убийца пытался показать — я действую невероятно красиво и осторожно. Мёртвая Урарака явно бы не оценила. — Её дома дочь ждёт, что мне нужно будет сказать ей?! Прости, Хотару-тян, твоя мама, вопреки мольбам отца, доверилась глупому герою-другу и умерла от руки злодея, который сам и предложил этому герою мир?! Бакуго Кацуки, про какие моральные принципы ты вещал на всю Японию, если запросто забрал жизнь у матери, которую дома ждёт маленький ребёнок?!        — Я стоял перед тобой! — гаркнул во всё горло несдержанный Кацуки, заламывая окровавленные дрожащие пальцы — кровь была не его, бурая, застывшая корочкой и свернувшаяся под ногтями, она принадлежала лежащему рядом с его ногами парню, одетому в светлый смокинг, с ярко-алыми волосами и такого же цвета пятном на груди. От вида крови Бакуго мелко потряхивало, словно это было связано с какой-то давней травмой, и в это было почти невозможно поверить: абсурд ведь, что самый влиятельный и страшный злодей, которым пугают детей, который отправлял в нокаут самого Деку-героя-номер-один… боится крови. — Моего др… союзника убили прямо на твоих глазах, а ты ещё смеешь говорить о моей причастности?!. Я бы никогда не убил Урараку, потому что знаю про её дочку, понял, ты, кусок!..       Скулящий где-то в уголке парень с пышной фиолетовой шевелюрой пытался не отводить взгляд и смотреть прямо перед собой, чтобы вовремя заметить покушение на свою жизнь. Его навыки были бесполезны — сам он был невысок ростом и пухловат, поэтому мало уделял времени физической подготовке, а суперспособности — квирки — перестали слушаться хозяев ещё, кажется, при входе. И вместо того, чтобы решать эту проблему, самые сильные люди Японии просто грызутся между собой, как престарелая склочная парочка из-за бытовых проблем, сваливая вину то на одного, то на другого.        — Мои причуды не работают, — продолжил бубнить Изуку, словно подслушивав мысли своего союзника, и показательно пытаясь активировать хоть одну, однако всё было безуспешно — квирки не откликались, их словно вообще не существовало. — Ни одна из них!        — Если бы я мог управлять своей, то взорвал бы тут всё нахрен, включая тебя! — зарычал Кацуки и вытянул раскрытую ладонь, словно сжимая воздух кончиками пальцами. Мидория зажмурился, ожидая взрыва в опасной от своего лица близости, однако ничего не произошло. — Убедился?       Свет снова заморгал и потух буквально на несколько секунд — молодые мужчины даже не успели сгруппироваться, как послышался полузадушенный всхлип и короткий булькающий звук, за которым последовал небольшой поток блеснувшей в неестественном свете крови из разрезанной глотки, пятно от которой расползлось на полу.       Даже свечи не помогли распознать убийцу — они не видели друг друга, только тень, метнувшуюся в сторону забившегося в угол пухлого парня-героя, и кто именно это был, распознать было невозможно.        — Ты!..       Изуку протянул руку вперёд и дрожащим пальцем указал на оглядывающегося вокруг Бакуго, который по виду был не менее растерян, чем и сам герой-номер-один. И, естественно, Мидория допускал возможность того, что блондин просто играет на публику, но… Актёр из Кацуки был так себе, особенно, считая его вспыльчивость и неусидчивость.       Но чья-то ведь была вина в этих убийствах. Все, кто пытался выйти за импровизированный круг из свечей, покинув свет, тут же валились на пол, словно подкошенные. И каждый раз Изуку не мог разглядеть перед собой Кацуки, словно тот исчезал на короткую-коротку секунду. Конечно, это могла быть игра воображения из-за резкой смены освещения, но Мидория привык быть реалистом и не упускать никакую даже самую маловажную деталь.       — Я? Что я, Деку?! Я не… Я не убивал его, чёрт возьми! Почему ты такой тупой?! — он судорожно выдохнул и нахмурился, смотря на небольшое тело мертвого пухлого парня — кажется, его звали Минета, и он был бывшим одноклассником Деку на геройском факультете — растянувшееся на когда-то бывшим белоснежном ковре. Пальцы предательски подрагивали, и он попытался спрятать их за где-то спиной, сжав в кулаки и впиваясь ногтями во внутреннюю сторону ладони. — Я терпеть не могу вид крови, ты же знаешь это, чёрт возьми!       Изуку промолчал, знал ведь — это правда. С самого детства Кацуки воротило от одного вида и запаха крови, здоровый мальчик вполне мог себе спокойно упасть в обморок из-за маленькой бурой капельки.       Как вообще Каччан стал злодеем со своей жуткой гемофобией? Ах да, точно, его же прогнали из Академии, и ему некуда было идти со своей разрушительной причудой, кроме как в Злодейскую Лигу. Да и убивал Бакуго только с помощью удушья, ядов или поджога, чего уж там. Действительно.       — Это должен был быть ужин, на котором мы установили бы «мир» и пришли бы к одному соглашению, — сердито буркнул Кацуки, не прекращая.       — Тогда почему бы нам не выяснить это вместе? Если ты так склонен к «сотрудничеству», — Мидория потёр шею ладонью, облаченной в белоснежную перчатку, и устало выдохнул, прищуривая изумрудные глаза, ожидая ответа от злодея.       Бакуго по-детски топнул ногой.       — Я и не собираюсь ему препятствовать, Деку! Это я позвал тебя сюда, я первый шаг сделал, так зачем мне терять результат?!        — То есть, ты признаешь, что это всё устроил ты? Ты позвал меня, чтобы убить моих союзников и меня заодно?        — Я позвал тебя на хреново свидание и хотел сдаться к чертям собачьим!!! — не выдержал Бакуго, схватил растерянного героя за ворот геройского костюма, притягивая к себе, и разъяренно заорал ему прямо в губы: — Я тебя, задрот, люблю с хрен знает скольки лет, вечно пытался, а теперь просто организовал это, чтобы признаться и сдаться, потому что не могу я тебя убить, не могу! Ты! Идиот! Ясно тебе?!       Мидория потерянно моргнул, давя желание проверить работоспособность своих ушей после такого крика, и сомкнул руки в «чашу», начиная заламывать пальцы до хруста.        — Я хотел примкнуть к Лиге. Только для того, чтобы вытащить тебя оттуда, конечно, но я готов был остаться там ради тебя…  — обескураженно пробубнил себе под нос мужчина, опустошенно глядя перед собой и взлохмачивая кудрявые волосы на макушке. — Значит, убийца не ты и не кто-то из твоих?..        — Воу, — тихо выдохнул Бакуго, после чего фыркнул и нахмурился: — До тебя только дошло?       Внезапно свет погас. Снова.       В пустующем ресторане горели свечи и играла лёгкая джазовая музыка, белоснежный костюм, чуть испорченный парочкой кровавых клякс, сидел на Кацуки просто прелестно. Романтика, чтоб её. Герой и злодей напряглись, зная, что к тому времени, когда свет вновь включится, умрёт кто-то ещё.