«Мама не просыпается… Бабушка сказала, что это моя вина…»
Прилагается газетная вырезка 1893 года, где сообщается о самоубийстве женщины, оставившей сиротой свою 5-летнюю дочь. Хм? Может быть, это как-то связано.***
Поместье Олетус. Этаж охотников. Луиза лежит в своей комнате, смотря в потолок. — Ты какая-то странная, госпожа, — каркнул черный ворон, сидящий на проржавевшей жерди, — с тех пор, как ты умерла, ты странно себя ведёшь. Вернее, с тех пор, как ты познакомилась с тем человеком в библиотеке. — Ты на что-то намекаешь, Альберт? — не поняла своего пернатого друга девушка. — Говорила тебе бабка не связываться с мужиками. Говорила уйти в монастырь и спокойно жить. Так нет, тебя всегда угораздит встрять. — Альберт, я не понимаю тебя. — Ты такая взрослая, тебе уже 21 год, ты успела сдохнуть, черт возьми! А до сих пор мыслишь как ребенок, не понимающий, что такое чувства! Говорил тебе отец таблетки пить! Теперь мне с тобой носиться! — Альберт, объясни мне понятнее. Не намёками. — Ты пялилась на него, как самка в период брачного сезона! — ворон сердито потряс крыльями. -… — Скажи мне, это был половой инстинкт или что? Ты никогда в жизни так на мужиков не смотрела, всегда запиралась у себя в комнате и тратила бумагу. У тебя нету чувств и эмоций, тебе это подтверждали столько раз. — Альберт, я больна, — сказала Луиза, — пусть я мертва, но… Я чувствую себя не мёртвой. Пусть моё сердце давно остановилось, и я функционирую благодаря магии Поместья, я чувствую себя… Эм… — Говори! Я за тебя переживаю! — Что-то в моей грудной клетке словно горит пламенем, будто изжога после большого количества алкоголя, но не в горле, а где-то сбоку. — Пусть я не доктор, но, думаю, ты идёшь на поправку. И мне кажется, ты влюбилась, Луиза, — сказал Альберт. — Влюбилась? А я думала, это слово выдумали авторы тех слащавых романов, которые все скупают, а после двух недель популярности о них забывают, — Луиза перевела свой взгляд с потолка на птицу. — Любовь существует, Луиза, она не материальна, но человек поймёт, когда он почувствует. — Прям как ты до сегодняшнего дня. С какого-то перепугу тебя видят все, но не только я. Вот скажи, ты видишь мою любовь? Как она выглядит? — Её не видят. Её ощущают. — Наплел тут всякой чепухи, глупый ворон. Луиза выключила свет, накрыла Альберта тканью и попыталась уснуть. Она ничего не поняла из слов ворона, но думала о мистере Дезолье. «Он довольно приятный. И вполне симпатичный. Любит книги. С ним легко вести общение. Не называет меня странной. Но я всё равно ему не доверяю. Был бы он женщиной.»***
На следующий день, после вечеринки. — Ну что, готова к своей первой игре? — спросил неприятный и плохо пахнущий человек-ящер, которого Луиза побаивалась. — Угу, — Луиза поправила свою жуткую маску на всё лицо из папье-маше. Проходя к залу ожидания, она увидела её любимого мистера Дезолье, держащегося за руки с бледной дамой в ярко красном платье. Луиза не любила красный цвет, цвет крови и агрессии. Так в ней проснулось ещё одно спящее чувство. Ревность, зависть? Как его люди называют. Луиза считала, что та женщина намного привлекательнее её. И надо будет как-нибудь покалечиться, но правила Поместья не позволяли причинять вред себе. К счастью, во время игры Луиза выплеснет весь внутренний гнев на четырех бедных выживших. Она села за шторку и взяла в руки своё оружие — кнут с шипами, которым её избивали до полусмерти в детстве. «Интересно, кто-нибудь из выживших или охотников присутствует в роли наблюдателя?» — подумала Луиза. Четверо выживших уже высказались о готовности, и Луиза Лаверн тоже решила это сделать. Игра началась. Маньячка оказалась на кладбище рядом с Красной Церковью. Первым делом, она отправила Альберта искать выживших в левой части, а сама пошла в правую. Раздалось карканье. Он сел на плечо к молоденькой садовнице, медленно получавшей урон от его когтей. И сама охотница пошла на звук, чтобы посадить добычу на стул. Урон садовницы не был физическим, просто её сознание помутнело, поэтому бедная девушка не могла подойти ни к одной машинке, так как при любом взаимодействии с ней крик птицы отвлекал её. Ей осталось найти других выживших, чтобы они декодировали рядом с ней, так как звук машинки пугал Альберта, но никто не знал о способностях охотницы, которая скоро окажется в Б-классе, когда все научатся играть против неё. Луиза нашла Эмму, которая уже быстро прибежала к декодирующей машинку координаторше и ударила зазевавшуюся выжившую кнутом. Раз удар, два удар. Садовница лежала на земле. Но новенькая упустила тот факт, что когда она привяжет раненую к шарикам, прицелившаяся сзади Марта выстрелит. Громкий хлопок. Садовница сбегает, а Луиза озадаченно смотрит по сторонам. Следы вели в сторону здания, где в шкафу пряталась сама Эмма. Громкие вздохи выдали её, и она вновь оказалась привязанной сначала к шарам, а затем к стулу в подвале. Две машинки были готовы, и наёмник уже бежал на помощь к садовнице. Луиза отпустила ворона, он пролетел над местностью, и у всех выживших, находящихся на большом расстоянии от охотницей и не сидящих за машинкой, внезапно заблокировались способности. Наиб понял, что без своих наручников он не подоспеет к Эмме до второй фазы, но он должен спасти свою подругу, чего бы это не стоило. Он добежал до подвала, где его поджидала сама Луиза, ожидающая его дальнейшего действия у стула с выжившей (ага, кемперим). Неловкой паузы не возникло, наручники Наиба снова заработали, так как он оказался вблизи маньячки, к тому же действие эффекта прошло, и он продумал, как он спасает Эмму и уносится в закат на своих наручниках. Но террор шок не дал ему совершить план. Он тоже оказался на стуле, а Эмма улетела обратно в Поместье. Луиза не знала, кто бежит в подвал, и к сожалению, она понимала опасность противника. Чародейка, закончившая к этому времени еще одну машинку, шла в её сторону, как Дио шёл навстречу Джотаро. Ещё одна машинка была сделана, теперь вся надежда на Марту. Патриция спасла Наиба, и по своей ошибке Луиза ударила её. Теперь ей не отделаться от преследования чародейки, самой опасной выжившей в Поместье. Нашей главной героине крупно не повезло. Наёмника положили, и последняя машинка была раздекодирована. Теперь Луиза ненавидела эти чертовы печатные машинки, к которым она питала писательскую страсть, и стала понимать вороньи фобии Альберта. Наиб и Патриция бежали к воротам. Тут было без вариантов: либо Луиза положит либо одного из них, либо они все втроём сбегут, либо Марта не успеет открыть ворота, и они все окажутся на стульях. Охотница поняла, что самая опасная тут Патриция, ибо она может доставить проблем своим проклятием, если Луиза повяжет Марту или Наиба. Она уложила раненую чародейку на землю и посадила её на стул. Марта и Наиб решили не рисковать и сбежали в ворота. Игра закончилась ничьей. — Поздравляю, неплохо для новенькой, — Мичико похлопала уставшую Луизу по плечу, — мы с Джозефом наблюдали за тобой, и тебе крайне повезло, ведь попадаются выжившие, не уважающие охотников, такие как Чародейка, даже пострашнее. Например, Старатель, Дикарь и Форвард. Некоторым маньякам они превращают игру в сущий ад. — Спасибо, мисс Мичико, только, пожалуйста, уберите руку от моего плеча, мне не очень это нравится. — Как хочешь, — ответила Гейша и пошла по своим делам. Луиза не стала говорить с другими охотниками и решила снова дождаться вечера, чтобы пойти в библиотеку и пообщаться с Джозефом.